Мировые СМИ часто пытаются изобразить Швецию «раем на земле», государством всеобщего благосостояния с почти полным равенством между гражданами. В реальности нет ничего более далекого от правды. В течение более чем трех десятилетий приватизация и аутсорсинг школ, больниц, терапевтических клиник, а также других секторов, таких как уход за престарелыми, создавали ситуацию, когда сфера здравоохранения становилась жертвой серьезных сокращений. Коронакризис четко продемонстрировал иллюзорность преимуществ «шведской демократии». Сегодня количество больничных коек на душу населения уменьшилось в этой стране до одного из самых низких уровней в Европе.

Как и во всем остальном мире, развитие коронакризиса в Швеции представляет собой отчетливую иллюстрацию разложения капиталистического общества в целом, а также преступной халатности буржуазии. Поскольку Швеция исторически считалась образцом «государства всеобщего благосостояния», нынешний кризис – последний гвоздь в гроб этой иллюзии.

Сегодня, когда Швеция находится в разгаре второй волны пандемии, хаос усиливается, больницы и отделения интенсивной терапии перегружены. Более полумиллиона человек инфицированы, более 10 000 умерли, и это при населении около 10 миллионов, разбросанных по обширной географической территории. Так называемая «шведская стратегия» с меньшими ограничениями и изоляцией, естественно, пагубно сказалась на населении. Сегодня хаос нарастает. Государство и правительство обвиняют регионы, отвечающие за оказание медицинской помощи, а регионы обвиняют местные власти. В разгар этого противостояния, всего за пару месяцев до второй волны пандемии, медицинским работникам угрожало увольнение после того, как летом сложилось впечатление, будто наступление вируса остановлено.

Корни нынешней ситуации кроются в постоянном уменьшении ресурсов, выделяемых на сферу здравоохранения в Швеции с 1990-х годов. Процесс «дерегулирования» и приватизации больниц по всей стране, особенно в Стокгольме, приводил к постоянному сокращению больничных коек и медперсонала. Протесты медицинских работников и местного населения были обычным явлением, особенно на Севере, где локальные больницы закрыли, в результате чего всем категориям пациентов, включая беременных, приходится преодолевать большие расстояния, чтобы добраться до ближайшего медучреждения.

Возник дефицит ряда жизненно важных лекарств, основные запасы которых исчезли из больниц и аптек во многом из-за приватизации бывшей государственной аптечной монополии (и увеличения количества частных аптек). То же произошло и с национальными запасами медицинских средств, предназначенных для кризисных ситуаций.

Также ухудшалась на протяжении десятилетий обстановка в сфере ухода за престарелыми (за этот вопрос отвечали местные власти с начала 1990-х годов), и в СМИ было много «скандалов», часто акцентирующих внимание на ситуации в приватизированных домах престарелых, где не соблюдались элементарные санитарно-гигиенические нормы из-за чрезмерной перегруженности персонала. Многие работники этих учреждений сталкиваются с тяжелыми условиями труда, их нанимают на короткий срок и не предоставляют постоянной медицинской страховки, поэтому они не могут оставаться дома даже когда болеют.

Осенью 2019 года в больницах Стокгольма прошли массовые протесты после объявления о значительном сокращении сотрудников (врачей и медсестер), вызвавшие сочувствие большей части населения, как в самой шведской столице, так и в остальной части этой страны.

Такой была ситуация в Швеции в начале 2020 года, когда страну поразил коронавирус. Государство (в лице как центральных и региональных властей, так и местных властей) оказалось совершенно неприспособленным к отражению вирусной вспышки. Практически не было никакой подготовки к защите населения, отсутствовали запасы лекарств, масок, необходимого оборудования, не было возможности проводить массовое тестирование и осуществлять контроль над развитием пандемии.

Имелась ли у Швеции продуманная стратегия?

Стратегия шведских властей по отказу от карантина подвергалась как критике, так и одобрению в остальном мире. Сначала эпидемиологи предполагали, что риска распространения вируса за пределами Азии не будет. Затем, посовещавшись за закрытыми от публики дверями, они выдвинули гипотезу о возможности приобретения «коллективного иммунитета» у населения, как это происходит в случае с вирусами гриппа (позже от этого подхода отказались). В конце концов, решили проводить политику «рекомендаций» вместо политики «ограничений». Шведская стратегия базировалась на определенном «научном высокомерии»: «Мы поступаем умно, а остальной мир – неправильно». Главный выразитель этой политики, бывший государственный эпидемиолог Йохан Гизеке завил о «допустимости» того, чтобы вирус «прошел» через население – хотя он никогда не говорил о «коллективном иммунитете». Позже от него избавились, потому что выяснилось, что в то же время он получал плату за консультирование определенных «заинтересованных» корпораций ...

Такой подход привел к массовому распространению вируса, особенно в домах престарелых, и в этом обвинили работников данных учреждений. Наиболее уязвимые лица, такие как водители автобусов и такси, не имели защиты, и вирус быстро распространился в иммигрантских общинах в пригородах. Власти говорили о «недостатке информации» и проблемах с жильем, но никаких мер по защите этих работников принято не было. Основной принцип этой так называемой стратегии заключается в том, что каждый несет личную ответственность и сам виноват, если заразился!

Теперь чиновники пытаются свалить вину друг на друга: правительство обвиняет региональные власти, и наоборот. Научные эксперты открыто критикуют Управление здравоохранения Швеции и главного эпидемиолога за то, что они не рекомендовали носить маски. Как и в остальном мире, «работать дистанционно» могут только представители определенных профессий и меньшинство сотрудников, в то время как большинство рабочего класса вынуждено пользоваться переполненным общественным транспортом, чтобы добраться до работы.

Миф о государстве всеобщего благосостояния

Швеция всегда считалась примером хорошо функционирующего государства всеобщего благосостояния с развитыми социальными реформами, высоким уровнем государственных расходов на нужды населения и большой степенью «доверия» к властям. Кризис коронавируса показал, насколько глубоко зашла деградация в результате десятилетий сокращений и приватизации в государственном секторе. Цинизм шведской буржуазии по отношению к пожилому населению напоминает о темной стороне современного шведского проекта, когда полунацистский закон о принудительной стерилизации просуществовал до 1970-х годов. «Шведская стратегия» оказалась еще одной жестокостью государства «всеобщего благосостояния». Сегодня все слои национальной буржуазии довольны положительными эффектами шведской стратегии для экономики, хотя безработица достигла беспрецедентного уровня. Как обычно, рабочий класс принимает на себя удар как на уровне болезней и смертей, так и на уровне атак на условия его жизни.

Свенссон