Введение

Коммунистическая революция может быть успешной лишь в том случае, если пролетариат вооружится авангардной политической партией, способной ответственно выполнять свои обязанности, подобно партии большевиков во время первой попытки совершить мировую революцию в 1917 году. История показала, насколько трудно построить такую партию. Для решения этой задачи требуются многочисленные и разнообразные усилия. Прежде всего, нужна максимальная ясность в программных вопросах и принципах функционирования организации, ясность, непременно базирующаяся на совокупности всего предыдущего опыта рабочего движения и его политических организаций.

На каждом этапе истории пролетарского движения были течения, ставшие лучшими выразителями этой ясности и внесшие решающий вклад в будущее борьбы. Так обстояло дело с марксистским течением в 1848 году, когда широкие слои пролетариата все еще находились под сильным влиянием мелкобуржуазных концепций, критике которых была посвящена третья глава «Манифеста Коммунистической партии» под названием «Социалистическая и коммунистическая литература».

В еще большей степени это происходило в рамках Международного товарищества рабочих (Первого интернационала), основанного в 1864 году: «Но это Товарищество, образовавшееся с определённой целью — сплотить воедино весь борющийся пролетариат Европы и Америки, не могло сразу провозгласить принципы, изложенные в «Манифесте». Программа Интернационала должна была быть достаточно широка для того, чтобы оказаться приемлемой и для английских тред-юнионов и для последователей Прудона во Франции, Бельгии, Италии и Испании, и для лассальянцев в Германии. Маркс, написавший эту программу так, что она должна была удовлетворить все эти партии, всецело полагался на интеллектуальное развитие рабочего класса, которое должно было явиться неизбежным плодом совместных действий и взаимного обмена мнениями… И Маркс был прав. Когда в 1874 г. Интернационал прекратил свое существование, рабочие были уже совсем иными, чем при основании его в 1864 году» («Манифест коммунистический партии», Предисловие Фридриха Энгельса к английскому изданию 1888 года).

Наконец, во Втором Интернационале, основанном в 1889 году, марксистское течение стало преобладающим благодаря, в частности, влиянию Социал-демократической партии Германии. И именно на базе марксизма началась борьба (в которой Роза Люксембург играла важную роль) против оппортунизма, начавшего с конца XIX века инфицировать как немецкую социал-демократию, так и весь Интернационал. Также именно на базе марксизма пролетарские интернационалисты во время Первой мировой войны повели борьбу против предательства со стороны подавляющей части социалистических партий и по инициативе большевиков основали в 1919 году Третий Интернационал – Коммунистический. А когда Коммунистический Интернационал после поражения мировой революции и изоляции этой революции в границах России пошел по пути оппортунистического вырождения, именно марксистское течение левых коммунистов, представленное, в частности, итальянскими и германо-голландскими левыми, повело борьбу против данного вырождения. Подобно большинству партий Второго Интернационала, партии Коминтерна после окончательного торжества сталинистской контрреволюции также перешли на сторону капиталистического врага. Эта измена, это подчинение коммунистических партий империалистической дипломатии СССР вызвало не только реакцию левых коммунистов, но и наряду с ней реакцию других политических сил. Некоторые из разочарованных совершили «критичное» возвращение в лоно социал-демократии. Другие попытались остаться в лагере пролетариата и коммунистической революции, как это было с Левой оппозицией, вдохновляемой Троцким, одним из выдающихся деятелей Октябрьской революции и основателей Коммунистического Интернационала.

Мировая коммунистическая партия, которая станет авангардом будущей пролетарской революции, должна будет опираться на опыт и теоретический анализ левых течений, отколовшихся от вырождающегося Коминтерна. Каждое из этих непохожих течений извлекло собственные уроки из данного исторического опыта. Но эти уроки неравнозначны. Важно понимать, что существуют глубочайшие различия между анализом и политикой левых коммунистических течений, сформировавшихся в самом начале 1920-х годов, и «троцкистским» течением, появившемся позже, которое хотя и находилось первоначально в пролетарском лагере, но уже с момента своего возникновения сильно погрязло в оппортунизме. Вполне очевидно, что троцкистское течение совсем не случайно примкнуло к буржуазному лагерю, не выдержав испытания Второй мировой войной, в то время как лево-коммунистические течения остались верными пролетарскому интернационализму и выступили против всех империалистических сторон в этой войне.

Поэтому будущая мировая партия, если она захочет внести реальный вклад в коммунистическую революцию, не сможет опереться на наследие Левой оппозиции. Ей будет необходимо основывать свою программу и свои методы действий на опыте левого коммунизма.

Среди нынешних групп, вышедших из лево-коммунистической традиции, существуют серьезные теоретические расхождения, и на этих группах лежит обязанность продолжать теоретические дебаты для выяснения причин политических разногласий, чтобы новые поколения пролетарских борцов могли лучше понять их происхождение и сегодняшнее значение. В этом заключается смысл полемики, которую мы уже публиковали, с Интернационалистской коммунистической тенденцией (бывшее ИБРП) и бордигистскими группами. Но, несмотря на данные расхождения, существует общее наследие левого коммунизма, которое отличает его от других левых течений, вышедших из Коминтерна. Таким образом, каждый, претендующий на принадлежность к левому коммунизму, обязан знать и предавать гласности эту часть истории рабочего движения, истоки его возникновения в ответ на вырождение партий Коммунистического Интернационала и политическую суть различных составляющих лево-коммунистического движения (Итальянская левая, Германо-голландская левая и т. д.). Прежде всего, важно крайне точно выделить исторические контуры левого коммунистического движения и несходства, отделяющие его от других левых течений прошлого, в частности, от троцкистского течения. Такова задача настоящей статьи.

***************

В блоге «Nuevo Curso» можно прочесть статью, которая пытается объяснить происхождение левого коммунизма[1]: «Мы называем Коммунистической левой интернационалистическое движение, которое начало борьбу против вырождения Третьего Интернационала, стремясь исправить ошибки, унаследованные из прошлого, отраженные в его программе, и начиная с 1928 года столкнувшееся с триумфом Термидора[2] в России и контрреволюционной ролью Интернационала и сталинских партий»[3].

Что именно сие значит? Что левые коммунисты начали свою борьбу в 1928 году? Если «Nuevo Curso» так считает, то это ошибка, поскольку левые коммунисты начали бороться против вырождения Коммунистического Интернационала уже в 1920-1921 годах, на Втором и Третьем конгрессах Коминтерна. В тот бурный период, когда на повестке дня стоял вопрос о последних возможностях совершить мировую пролетарскую революцию, группы и ядра левых коммунистов в Италии, Голландии, Германии, Болгарии, самой России, а затем во Франции и других странах повели борьбу против оппортунизма, разъедавшего революционную основу Третьего Интернационала до самой его сердцевины[4]. Эта лево-коммунистическая позиция дважды очень ясно проявилась на Третьем конгрессе Коминтерна (1921 г.), подвергнув твердой, но братской критике позиции, принятые Интернационалом:

«Уже на Третьем конгрессе Коминтерна те, кого Ленин назвал «левыми», объединившись в КРПГ (Коммунистическую рабочую партию Германии,- прим. переводчика), выступили против возвращения к парламентаризму и тред-юнионизму, показав, что эти позиции идут вразрез с позициями Первого конгресса, пытавшегося извлечь выводы из нового периода борьбы пролетариата, начавшегося с Первой мировой войной.

И на этом же Конгрессе итальянские левые, возглавлявшие Коммунистическую партию Италии, решительно ополчились – несмотря на серьезные разногласия с КРПГ – против беспринципной политики альянса с «центристами» и вырождения компартий, произошедшего в результате массового присоединения к ним фракций, вышедших из социал-демократии» («Троцкизм, дитя контрреволюции»).

В самой большевистской партии «уже с 1918 года так называемые «левые коммунисты» Бухарин и Н. Осинский начали предостерегать партию от опасности проведения политики государственного капитализма. Три года спустя, будучи исключенной из большевистской партии, «Рабочая группа» Гавриила Мясникова продолжала в тесных отношениях с КРПГ и Коммунистической рабочей партией Болгарии подпольную борьбу вплоть до 1924 года, после чего была разгромлена под неоднократными ударами репрессий. Эта группа критиковала большевистскую партию за то, что она пожертвовала интересами мировой революции ради защиты российского государства, настаивая, что только мировая революция способна спасти революцию в России» («Троцкизм, дитя контрреволюции»).

Таким образом, лево-коммунистические течения уже на стадии становления разрабатывали глубокую и четкую программную альтернативу вырождению Интернационала в 1920-1921 годах, даже если порой они совершали ошибки, так как впервые сталкивались с настолько большими историческими трудностями. Однако для «Nuevo Curso» «можно сказать, что историческое время левого коммунизма закончилось в десятилетие между 1943 и 1953 годами, когда основные течения, поддерживавшие интернационалистическую практику в рамках Четвертого Интернационала, осудили предательство интернационализма и выработали новую платформу, которая началась с осуждения сталинской России как империалистического государственного капитализма»[5].

В данной цитате утверждается, с одной стороны, что Четвертый Интернационал включал в себя группы, «поддерживавшие интернационалистическую практику», а с другой, что после 1953 года «историческое время левого коммунизма закончилось». Давайте разберем оба эти утверждения.

Чем был Четвертый Интернационал, и какой была его прародительница – Левая оппозиция?

Четвертый Интернационал был учрежден в 1938 году на базе Левой оппозиции, берущей свое начало в России с «Заявления 46-ти» в октябре 1923 года, которое поддержал и Троцкий, а на международном уровне – в появлении групп, тенденций и отдельных лиц, пытавшихся с 1925-1926 гг. противостоять катастрофическому триумфу сталинизма в коммунистических партиях.

Эти оппозиции, несомненно, были выражением пролетарского ответа. Однако данный ответ оказался запутанным, слабым и противоречивым. Он выражал поверхностное и непоследовательное выступление против усиления сталинизма. Оппозиция в СССР, несмотря на свое героическое сопротивление, «оказалась неспособной понять истинную суть сталинизма и бюрократизации, находясь в плену собственных иллюзий относительно природы российского государства. Она также стала поборником государственного капитализма, который хотела развивать через ускоренную индустриализацию. И даже борясь против теории социализма в одной стране, она не смогла покончить с двусмысленностью большевистской партии в вопросе обороны «социалистического отечества». А ее члены во главе с Троцким позиционировали себя наилучшими приверженцами «революционной» защиты «социалистического отечества». Она представляла собой не революционную фракцию, стремящуюся теоретически и организационно усвоить великие уроки Октябрьской революции, а лишь лояльную оппозицию Российской коммунистической партии». Это привело ее к разного рода «беспринципным союзам» (так Троцкий искал поддержки у Зиновьева и Каменева, не прекращавших клеветать на него с 1923 года»[6] («Троцкизм, дитя контрреволюции»).

Что касается Международной левой оппозиции, то «ею декларировалась приверженность первым четырем конгрессам Коминтерна. В то же время она переняла практику бесхребетного маневрирования, характерную для Левой оппозиции в России. Во многом эта оппозиция была беспринципным объединением, ограничивавшемся «левой» критикой сталинизма. В ее рядах оказалась под запретом любая реальная политическая корректировка, а Троцкий, считавшийся ею символом Октябрьской революции, выступал в качестве ее представителя и «теоретика»» («Троцкизм, дитя контрреволюции»).

На таком хрупком фундаменте Левая оппозиция учредила в 1938 году «Четвертый Интернационал», который стал мертворожденным для рабочего класса. Уже в 1930-х годах Оппозиция продемонстрировала полную неспособность «противостоять последствиям контрреволюции, развивавшейся во всемирном масштабе вследствие поражения мирового пролетариата» (там же), поскольку на протяжении различных локальных войн, готовивших катастрофу Второй мировой войны, Оппозиция разрабатывала «тактическую перспективу» «поддержки одного империалистического лагеря против другого (не признаваясь в этом открыто)». Эта тактика «была применена троцкизмом под различными предлогами в 1930-е годы: поддержка «колониального сопротивления» в Эфиопии, Китае и Мексике, поддержка республиканской Испании и т.д.». Поддержка троцкизмом военных приготовлений российского империализма, скрытая под лозунгом «защиты СССР», была такой же очевидной в течение всего этого периода (Польша, Финляндия в 1939 г.)[7]. Всё это вместе с тактикой вхождения в социалистические партии (решение об энтризме приняли в 1934 году) означало, что «написанная самим Троцким политическая программа, принятая на учредительном конгрессе IV Интернационала, одобрила и усугубила тот вектор, который предшествовал этому конгрессу (безусловная защита СССР, единый рабочий фронт, ошибочный анализ тогдашнего периода ...). Также в качестве основного фундамента повторялась программа-минимум социал-демократического толка («переходные» требования), программа, устаревшая в связи с невозможностью реальных реформ после вхождения капитализма в фазу упадка, в фазу исторического спада»[8]. Четвертый Интернационал отстаивал «участие в деятельности профсоюзов, критическую поддержку так называемых «рабочих» партий, «единых фронтов» и «антифашистских фронтов», «рабочих» и «крестьянских правительств» и, находясь под влиянием опыта СССР, государственно-капиталистические меры: экспроприацию частных банков, национализацию кредитной системы, экспроприацию отдельных отраслей промышленности (...) и защиту российского «переродившегося рабочего государства». Также троцкистский «Интернационал» предусматривал демократическую и буржуазную революцию угнетенных народов, которая произойдет в результате борьбы за национальное освобождение. Эта откровенно-оппортунистическая программа подготовила путь к предательству со стороны троцкистских партий, скатившихся до защиты своих национальных государств в 1939-1941 гг. Буквально несколько человек, а никак не целые «течения, поддерживавшие интернационалистическую практику», как заявляет «Nuevo Curso», пытались противостоять этому реакционному курсу! Среди них можно выделить вдову Л. Троцкого Наталью Седову, порвавшую с Четвертым Интернационалом в 1951 году, и особенно Грандисо Муниса, о котором будет сказано ниже[9].

Преемственность левого коммунизма, программная и организационная преемственность

Необходимо понимать, что борьба за разработку программных основ, которые служат развитию пролетарской сознательности и готовят предпосылки для формирования всемирной коммунистической партии – задача не разрозненных индивидуумов и кружков, что разработка программных основ – результат организованной коллективной борьбы, являющейся частью критически осмысленной исторической преемственности, начиная от коммунистических организаций прошлого и до наших дней. Эта преемственность проходит, как мы подчеркиваем в наших «Основных позициях», через последовательные достижения в теории, историческом опыте и борьбе «Союза коммунистов Маркса и Энгельса (1847-1852 гг.), трёх Интернационалов (Международного Товарищества Рабочих, 1864-1872 гг., Социалистического Интернационала, 1889-1914 гг., Коммунистического Интернационала, 1919-1928 гг.) и левых фракций, отколовшихся в 20-30-х гг. от вырождающегося Коминтерна, в частности, германских, голландских и итальянских левых коммунистов»[10].

Мы уже видели, что эту преемственность не могли передать ни Левая оппозиция, ни Четвертый Интернационал[11], только левый коммунизм оказался способным сохранить и передать ее. Но, по словам «Nuevo Curso», «историческое время левого коммунизма закончилось в десятилетие между 1943 и 1953 годами». Они не дают этому объяснения, но в своей статье добавляют еще одну фразу: «Левый коммунизм, оставшийся вне международного объединения – итальянцы и их французские производные – придут, хотя и не все, не полностью и не всегда на согласованных позициях, к схожей картине в тот же период»[12].

Данная цитата содержит многочисленные «загадки». Прежде всего, какие левокоммунистические группы остались вне «международного объединения»? И что здесь подразумевается под «международным объединением»? Конечно, «Bilan» («Итог») и другие течения левых коммунистов отвергли несостоятельную иллюзию о «создании Четвертого Интернационала»[13]. Однако с 1929 года они делали все возможное для организации дебатов с Левой оппозицией, признавая, что это пролетарское течение, пусть и зараженное оппортунизмом. Но Троцкий упрямо отвергал любую полемику[14]; лишь некоторые течения, такие как бельгийская Лига коммунистов-интернационалистов или мексиканская Марксистская группа, согласились на диспуты, в результате которых пришли к разрыву с троцкизмом [15].

Далее, «Nuevo Curso» утверждает, что группы, оставшиеся «вне международного объединения», якобы «придут, хотя и не все, не полностью и не всегда на согласованных позициях, к схожей картине в тот же период». Чего же в позициях этих групп «не хватало»? И в чем выражалась их «несогласованность»? «Nuevo Curso» не дает никаких объяснений. Мы, со своей стороны, продемонстрируем, частично используя обзорную таблицу из статьи под названием «Чем отличается Левый коммунизм от Четвертого Интернационала?»[16], что левокоммунистические группы занимали позиции, полностью согласующиеся с пролетарскими принципами, и ни в чем не были «схожи» с оппортунистическим болотом Левой оппозиции и групп Четвертого Интернационала, имевших так называемую «интернационалистическую практику»:

Добавим к вышеприведенной таблице пункт, который кажется нам крайне важным с точки зрения реального вклада в пролетарскую борьбу и продвижение по пути к созданию будущей всемирной партии революции: В то время как левые коммунисты вели организованную, коллективную и централизованную работу, основанную на преданности организационным принципам пролетариата и исторической преемственности его классовых позиций, Левая оппозиция представляла собой сборище разнородных личностей, кружков и групп, объединенных лишь харизмой Троцкого, на которого была возложена задача по развитию «политических наработок».

В довершение ко всему, «Nuevo Curso» ставит в один ряд левых коммунистов и представителей «коммунизации» (модернистского движения, радикально чуждого марксизму): «Так называемый «левый коммунизм» – это понятие, включающее Коммунистическую Левую, особенно итальянские и германо-голландские течения, группы и тенденции, дающую ему преемственность от «консилизма» до «бордигизма» и теоретиков «коммунизации»». А поскольку наглядный пример иногда важнее тысячи слов, то «Nuevo Curso» поместил фотографию Амадео Бордиги[17] посреди абзаца, в котором подвергает осуждению «коммунизаторов», что должно наводить читателей подобных пассажей на мысль, будто левые коммунисты связаны с ними или разделяют их позиции.

Грандисо Мунис и так называемая «Испанская коммунистическая левая»

Таким образом, из слов «Nuevo Curso» следует, что нынешним революционерам необходимо искать основы своей деятельности не в группах левых коммунистов (ИнтерКомТенденция, ИКТ и т. д.), а в том, что заложено в программе капитуляции перед капитализмом, разработанной Четвертым Интернационалом и, в частности, работой революционера Грандисо Муниса. Туманно «Nuevo Curso» дает понять, хотя четко это и не формулирует, что Мунис является важнейшим связующим звеном с так называемой «Испанской коммунистической левой», течением, которое, согласно «Nuevo Curso» «основало в 1920 году Испанскую коммунистическую партию и создало Испанскую группу Левой оппозиции сталинизму в 1930 году, затем Коммунистическую левую Испании, участвуя в создании Международной оппозиции, а также служа семенами и примером для коммунистических левых в Аргентине (1933-43) и Уругвае (1937-43). Оно заняло революционную позицию в отношении восстания рабочих 19 июля 1936 года и было единственной марксистской тенденцией, участвовавшей в революционном восстании 1937 года в Барселоне. В 1938 году стало испанской секцией Четвертого Интернационала, а с 1943 года боролось в нем против центризма; осудило предательство интернационализма и последующий отход от классовой платформы на втором конгрессе Четвертого Интернационала (1948 г.), что привело к отколу оставшихся интернационалистских элементов и образованию «Международного рабочего союза»».

Прежде чем приступить к анализу вклада Муниса в развитие теории и борьбы, стоит проанализировать предполагаемую «преемственность» между 1920 и 1948 годами.

В рамках данной статьи невозможно подробно проанализировать происхождение Коммунистической партии Испании (КПИ), поэтому этот вопрос осветим крайне тезисно. Начиная с 1918 года, возникло несколько небольших групп, заинтересовавшихся позициями Германа Гортера и Антона Паннекука и вступившими в диалог с Амстердамским бюро Третьего Интернационала, объединявшим левые группы внутри Интернационала. Из этих групп и родилась первоначальная Коммунистическая партия Испании, но Коминтерн вынудил их слиться с выступавшим за присоединение к Третьему Интернационалу центристским крылом ИСРП (Испанской социалистической рабочей партией). В будущем мы постараемся написать исследование о происхождении КПИ, однако и сейчас вполне очевидно, что помимо нескольких идей и горячего стремления к борьбе, эти группы в действительности никогда не были левокоммунистическими и не имели никакой преемственности с левым коммунизмом. Позже появились группы троцкистской Левой оппозиции во главе с Андреу Нином, которые стали называться «Коммунистической левой Испании». Эта «Коммунистическая левая» раскололась на сторонников слияния с Рабоче-крестьянским блоком (каталонской националистической группой, связанной с Правой оппозицией против сталинизма, лидером которой в России был Николай Бухарин) и тех, кто выступал за вступление в ИСРП, соблазнившись радикализацией Ларго Кабальеро (бывшего госсоветника диктатора Примо де Риверы), который строил из себя «испанского Ленина». Среди сторонников вступления в ИСРП и находился Грандисо Мунис, в то время как возглавляемое Андреу Нином большинство слилось в 1935 году с Рабоче-крестьянским блоком, в результате чего возникла ПОУМ (Рабочая партия марксистского единства). Таким образом, у испанских «левых коммунистов» не было ничего левокоммунистического, кроме названия, которое они дали себе, чтобы выглядеть «оригинальными», хотя содержание их позиций и действий оставалось неотличимым от господствовавшей оппортунистической тенденции в троцкистской Левой оппозиции.

По поводу существования Коммунистической левой в Уругвае и Аргентине, мы внимательно прочли опубликованные «Nuevo Curso» статьи, посвященные доказательству этого существования. Что касается Уругвая, то именно Большевистско-ленинская лига была одной из немногих групп в рамках троцкизма, занявших интернационалистскую позицию против Второй мировой войны. Это была действительно достойная позиция, и мы горячо приветствуем ее как выражение пролетарских принципов, но чтение статьи «Nuevo Curso» показывает, что эта группа едва могла осуществлять организованную деятельность в той политической среде, в которой доминировал перуанский АПРА (Американский народно-революционный альянс) – буржуазная с ног до головы партия, заигрывавшая с уже выродившимся Коммунистическим Интернационалом: «Мы знаем, что Лига встретилась с «antidefensistas» (сторонниками революционного пораженчества,- переводчик) в Лиме в 1942 году в доме основателя АПРА – Виктора Рауля Айя де ла Торре – только для того, чтобы констатировать глубокие разногласия, разделявшие их. (…) После провала этого «пораженческого» контакта они подверглись охоте на ведьм, организованной правительством и Коммунистической партией против «троцкистов». Без международной связи, IV Интернационал оставил им лишь возможность отказаться от критики принципа «безусловной защиты СССР» – группу распустили»[18].

То, что «Nuevo Curso» называет Аргентинской коммунистической левой – это две группы, объединившиеся в Международную коммунистическую лигу и остававшиеся активными до 1937 года, а затем окончательно исчезнувшими под давлением сторонников Троцкого в Аргентине. Это правда, что Лига отвергла теорию социализма в одной стране и призвала к социалистической революции наперекор «национальному освобождению», но, хотя мы и признаем заслуги Лиги в борьбе, ее аргументы оказались крайне неубедительными. В блоге «Nuevo Curso» приводятся цитаты одного из наиболее видных членов группы – Галло, в которых утверждается:

«Что означает борьба за национальное освобождение? Разве пролетариат как таковой не представляет исторические интересы нации в том смысле, что он своими действиями стремится освободить все социальные классы и преодолеть их своим исчезновением? Но для осуществления этого ему не следует путаться именно в вопросе национальных интересов (соответствующих интересам буржуазии, поскольку она является правящим классом), которые во внутренней и внешней сферах резко противоречат друг другу. Так что этот лозунг категорически неверен (...), подтверждая наш критерий того, что только социалистическая революция может быть стадией, соответствующей колониальным и полуколониальным странам». Будучи узницей догм троцкистской Оппозиции о национальном освобождении и оставаясь неспособной порвать с ними, группа утверждала, что «IV Интернационал не приемлет никакого лозунга «национального освобождения», который подчинял бы пролетариат правящим классам, а напротив, заявляет, что первым шагом пролетарского национального освобождения является борьба с ними»[19]. Путаница ужасная: пролетариат должен осуществлять пролетарское «национальное освобождение», то есть пролетариат должен выполнять задачу, которая в действительности лежит на буржуазии.

Критический обзор политического вклада Грандисо Муниса

Очень поздно (лишь в 1948 году!) из прогнившего ствола IV Интернационала появились ростки двух многообещающих тенденций (последних в троцкистском движении[20]): вокруг Грандисо Муниса и Корнелиуса Касториадиса. В статье «Касториадис, Мунис и проблема разрыва с троцкизмом»[21] мы проводим четкое различие между Касториадисом, который в итоге оказался ярым пропагандистом западного капитализма, и Мунисом, всегда остававшимся преданным пролетариату[22].

Эта преданность достойна восхищения и является частью многочисленных усилий по продвижению к коммунистической сознательности. Но это с одной стороны; с другой следует отметить, что работа Муниса была больше примером индивидуальной активности, а не чем-то связанным с подлинным, организованным пролетарским течением, что могло бы обеспечить теоретическую, программную и организационную основу для продолжения работы коммунистической организации в современных условиях. В ряде статей мы показали, что Мунис из-за своего троцкистского происхождения не смог выполнить эту задачу[23].

Двусмысленность в отношении к троцкизму

В статье, написанной в 1958 году, Мунис проделал очень ясный анализ, осуждающий североамериканских и английских лидеров Четвертого Интернационала, позорно отказавшихся от интернационализма, и пришел к верному выводу, что «у Четвертого Интернационала нет исторической причины для существования; он излишен, само его основание должно считаться ошибкой, а его единственной задачей является более или менее критичное следование за сталинизмом»[24]. Однако он считал, что троцкизм еще мог сгодиться пролетариату, так как Мунису казалось, будто «у него есть возможная роль, которую осталось сыграть в тех странах, где господствует сталинизм, в основном в России. Там престиж троцкизма все еще велик. Московские процессы, масштабная пропаганда, проводимая в течение почти пятнадцати лет во имя борьбы с ним, непрекращающаяся клевета, которой он подвергался при Сталине и которую продолжают его преемники, - все это способствует тому, что троцкизм стал скрытой приверженностью миллионов людей. Если завтра - а это очень возможное событие - контрреволюция уступит лобовой атаке пролетариата, то Четвертый Интернационал может быстро стать в России очень мощной организацией».

В отношении троцкизма Мунис повторяет тот же аргумент, который он использует в отношении сталинизма и социал-демократии: несмотря ни на что, ВСЁ МОЖЕТ СЛУЖИТЬ ПРОЛЕТАРИАТУ. Почему? Потому что сталинизм назвал его «врагом номер один», так же, как правые партии представляют социал-демократов и сталинистов опасными революционерами. Он добавляет еще один аргумент, одинаково типичный для троцкизма в отношении социал-демократов и сталинистов: «Есть много рабочих, которые следуют за этими партиями».

Но то, что левые партии являются соперниками правых и очерняются ими, не делает их «полезными для пролетариата», также и их влияние на рабочих не оправдывает поддержку данных партий. Напротив, необходимо разоблачать ту роль, которую они играют на службе капитализму. Сказать, что троцкизм отказался от интернационализма и тут же добавить, что «он еще может принести пользу пролетариату» – крайне опасное двоемыслие, мешающее важной работе по разграничению подлинных революционеров от капиталистических волков, рядящихся в шкуру «коммунистического» или «социалистического» ягненка. Третья глава Манифеста Коммунистической партии, озаглавленная «Социалистическая и коммунистическая литература», ясно и аргументировано проводит границу между «реакционным социализмом» и «буржуазным социализмом» (являющимися враждебными пролетариату тенденциями) и течениями «критически-утопического социализма» (рассматриваемыми как часть пролетарского лагеря).

«Переходные требования»

Троцкистское влияние на Муниса также проявляется, когда он предлагает «Переходные требования» по аналогии со знаменитой «Переходной программой», выдвинутой Троцким в 1938 году. Это мы критиковали в нашей статье «Куда идет FOR?»:

«В своем документе «За Второй Коммунистический манифест» FOR полагал правильным выдвигать всевозможные переходные требования даже без революционного движения пролетариата. В экономической сфере эти требования простирались от 30-часовой рабочей недели, отмены сдельной работы и исследования времени и движения на фабриках до «требований работы для всех, безработных и молодежи» в экономической сфере. На политическом уровне FOR требует от буржуазии демократических «прав» и «свобод»: свободы слова, печати, собраний; право работников избирать постоянных представителей цехов, заводов или специалистов «без каких-либо судебных или профсоюзных формальностей». Это все находится в рамках троцкистской логики, согласно которой достаточно выдвинуть правильные требования, чтобы постепенно прийти к революции. Для троцкистов вся хитрость заключается в том, чтобы узнать, как стать педагогом для рабочих, которые не смыслят, какие требования выдвигать, посулить им самые аппетитные коврижки, чтобы подтолкнуть рабочих на сторону их «партии»».

Мы видим здесь принцип постепенности, когда «руководящая партия» колдует своими чудесными зельями, чтобы привести массы к «окончательной победе», что делается за счет распространения опасной реформистской иллюзии среди рабочих и приукрашивания фасада капиталистического государства путем замалчивания того факта, что его «демократические свободы» являются средством разделения, обмана и отвлечения рабочих от борьбы. Коммунисты не являются находящейся вне пролетариата силой, наделенной чудодейственными чарами «революционного руководства» для наставления «глупеньких» рабочих «на пусть истинный». Еще в 1843 году Маркс убедительно раскритиковал подобную идею пророков, несущих заблудшим душам избавление: «Мы выступим перед миром не как доктринеры с готовым новым принципом: тут истина, на колени перед ней! — Мы развиваем миру новые принципы из его же собственных принципов. Мы не говорим миру: «перестань бороться; вся твоя борьба — пустяки, мы дадим тебе истинный лозунг борьбы». Мы только показываем миру, за что собственно он борется, а сознание — такая вещь, которую мир должен приобрести себе, хочет он этого или нет» (Из письма К. Маркса Арнольду Руге).

Волюнтаризм

Работа в качестве Фракции (концепция, которую Левая оппозиция оказалась неспособной усвоить) позволяет революционерам понять, в каком состоянии находится расклад сил между буржуазией и пролетариатом, осознать, позволяет ли текущая обстановка двигаться в сторону формирования всемирной партии или, напротив, ситуация такова, что буржуазия может навязывать обществу свою траекторию, ведущую к войне и варварству.

Лишенный этого компаса, Троцкий полагал, что всё сводится к возможности собрать большую массу приверженцев, которые могли бы стать «революционным руководством». Таким образом, в то время как мир скатывался к новой мировой войне, что сопровождалось резней в Абиссинии, войной в Испании, русско-японской войной на Халхин-Голе и т.д., Троцкий считал, что забастовки во Франции в июле 1936 года и смелый первоначальный ответ испанских рабочих на переворот Франко являются стартом революции.

Будучи неспособным порвать с подобным волюнтаристским подходом, Мунис повторил ту же ошибку. Как мы писали во второй части нашей статьи о Мунисе и Касториадисе: «В основе этого отказа проанализировать экономическую составляющую капиталистического упадка лежит непреодоленный волюнтаризм, теоретические основы которого прослеживаются в письме, сообщавшем о его [Муниса] разрыве с троцкистской организацией во Франции (Международной коммунистической партией), где он твердо придерживается троцкистской концепции, представленной в первых строчках «Переходной программы», согласно которой кризис человечества сводится к кризису революционного руководства».

Так, Мунис писал: «Кризис человечества – мы повторяем это тысячу раз вместе с Л.Д. Троцким – это кризис революционного руководства. Все объяснения, пытающиеся возложить ответственность за провал революции на объективные условия, идеологическую отсталость или иллюзии масс, на власть сталинизма или мнимую привлекательность «выродившегося рабочего государства» – ошибочны и служат лишь для того, чтобы оправдать виновных, отвлечь внимание от реальной проблемы и помешать ее решению. Подлинное революционное руководство, при нынешнем уровне объективных условий для взятия власти, должно преодолеть все препятствия, превозмочь все трудности, одержать победу над всеми своими противниками»[25].

Таким образом, «настоящего революционного руководства» было бы достаточно, чтобы смести все препятствия, всех противников. Пролетариату не пришлось бы полагаться на свое единство, солидарность и классовую сознательность, а достаточно было бы довериться благодетельности «революционного руководства». Этот мессианизм приводит Муниса к безумному выводу: «Последняя война открыла больше революционных возможностей, чем война 1914 - 1918 гг. В течение нескольких месяцев все европейские государства, включая Россию, казались разрушенными и дискредитированными, могли легко быть разгромлены пролетарским наступлением. Миллионы вооруженных людей в замешательстве стремились к революционному решению, […] организованный на революционной основе пролетариат мог бы начать восстание в нескольких странах и распространить его по всему континенту. Большевики в 1917 году не имели таких широких возможностей»[26].

В отличие от Первой мировой, буржуазия хорошо подготовилась к разгрому пролетариата перед Второй мировой войной: массово репрессированный в Германии и России, призванный под знамя «антифашизма» в демократических государствах, пролетариат мог оказать лишь слабое сопротивление всемирной бойне. В северной Италии в 1943 году произошло массовое пролетарское выступление, которое демократические союзники позволили нацистам кроваво разгромить[27]; некоторые забастовки и дезертирство в Германии (1943-1944 гг.) были задушены в зародыше жестокими союзническими бомбардировками Гамбурга, Дрездена и т.д., бомбардировками, ведшимися без какой-либо военной необходимости, их основное предназначение заключалось в терроризировании гражданского населения. Еще одним примером подобного является Варшавское восстание (1944 г.), которое русская армия позволила нацистам подавить.

Только полагаясь на абсолютно самоубийственные иллюзии, можно было верить, будто в конце Второй мировой войны «организованный на революционной основе пролетариат мог бы начать восстание в нескольких странах». С подобными фантазиями трудно сделать полезный вклад в построение пролетарской организации.

Сектантство

Основной опорой революционной организации является ее открытость и готовность к диалогу и дискуссиям с другими пролетарскими течениями. Мы уже видели, как Манифест Коммунистической партии с уважением и готовностью к честным дебатам относился к политическим вкладам Бабефа, Бланки и утопического социализма. Поэтому в Резолюции о пролетарских политических группах, принятой нашим Вторым международным конгрессом, мы отметили, что «выявление сути различных организаций, провозглашающих защиту социализма и рабочего класса, чрезвычайно важно для Интернационального коммунистического течения. Это отнюдь не чисто теоретический или абстрактный вопрос; напротив, он непосредственно касается отношения к этим организациям со стороны ИКТ и, следовательно, к его действию по отношению к ним: либо путем обличения их как органов и продуктов капитала; либо полемизируя и проводя обсуждения с ними, чтобы помочь развиваться в направлении большей ясности и программной точности; или содействуя появлению внутри них тенденций, стремящихся к такой ясности»[28].

Вопреки такой позиции Троцкий, как мы видели ранее, отверг споры с «Bilan» и вместо этого широко открыл дверь так называемому «левому крылу социал-демократии».

Мунис также не изжил в себе сектантство. Наша статья, посвященная Мунису, с признательностью отмечает, что «в 1967 году вместе с товарищами из венесуэльской группы «Internacialismo» он участвовал в усилиях по восстановлению контактов с революционной средой в Италии. Таким образом, в конце 1960-х годов, с возвращением рабочего класса на сцену истории, он занял сторону слабых революционных сил того времени, включая тех, кто сформировал «Révolution Internationale» во Франции. Но в начале 1970-х он, к сожалению, остался вне тех дискуссий и попыток объединения, которые привели, в частности, к созданию Интернационального коммунистического течения в 1975 году». Эти усилия не были продолжены и, как говорится в вышеупомянутой статье («Касториадис, Мунис и проблема разрыва с троцкизмом, вторая часть»), «группа [имеется в виду муниская FOR] имела тенденцию к сектантству, что дополнительно ослабляло ее способность выживать. Примером такого отношения […] является довольно показательный уход Муниса и его группы со второй конференции левых коммунистов на основании его несогласия с другими группами по проблеме экономического кризиса».

Как бы этот вопрос ни был важен, разногласия по поводу анализа экономического кризиса не могут привести к прекращению дебатов среди революционеров. Они должны быть проведены с предельной настойчивостью, с решимостью «переубедить других, если правы мы, или переубедиться самим, если правы другие», и никогда не «хлопать дверью» после первых возникших разногласий, не исчерпав всех возможностей обсуждения. В той статье справедливо отмечается, что такое отношение влияет на жизненно важную вещь – построение прочной организации, способной поддерживать преемственность и продолжать деятельность. FOR не пережил смерть Муниса и окончательно исчез в 1993 году, как отмечается в статье.

«Сегодня FOR больше не существует. Он всегда сильно зависел от личной харизмы Муниса, не сумевшего передать прочную традицию организации новому поколению борцов, сплотившихся вокруг него, что могло бы послужить основой для продолжения деятельности группы после смерти Муниса».

Негативный груз троцкистского наследия помешал Мунису внести свой вклад в построение жизнеспособной пролетарской организации, также он не учел, что деятельность революционеров не основывается механически на сумме активности отдельных индивидуумов, а тем более харизматичных лидеров: она основана на организованных коллективных усилиях. Как говорится в нашем «Докладе о функции революционной организации» от 1982 года: «Период знаменитых вождей и великих теоретиков миновал. Выработка теории стала поистине коллективной задачей. Коллективная сознательность организации растет за счет повышения сознательности каждого из «анонимных» пролетарских бойцов»[29]. Еще важнее понимать, что: «Рабочий класс порождает не революционных активистов, а революционные организации; между активистами и классом не существует непосредственной связи. Активисты участвуют в классовой борьбе постольку, поскольку являются членами организации и берут на себя выполнение ее задач»[30].

Вывод

Как мы отмечали в статье, опубликованной после его смерти в 1989 году: «Однако, несмотря на серьезные ошибки, которые он, возможно, совершил, Мунис до конца оставался глубоко преданным борьбе рабочего класса бойцом. Он был одним из тех редких борцов, которые выдержали давление самой страшной контрреволюции, с которой когда-либо сталкивался пролетариат, в то время как многие дезертировали или даже предали борьбу; и он снова стоял в рядах рабочего класса во время исторического возрождения его борьбы в конце 1960-ых».

Ленин говорил, что после смерти революционеров «делаются попытки превратить их в безвредные иконы, … канонизировать их, предоставить известную славу их имени для «утешения» угнетенных классов и для одурачения их, выхолащивая содержание революционного учения, притупляя его революционное острие, опошляя его». Почему «Nuevo Curso» наполняет свой блог фотографиями Муниса, публикует ряд его текстов без малейшего критического разбора? Почему они возвышают его до иконы «новой школы»?

Возможно, мы видим попытку создать сентиментальный культ покойного пролетарского борца. Если это так, то результатом будет еще большая путаница, поскольку его тезисы, превращенные в догмы, возродят, прежде всего, худшие из его ошибок. Уместно вспомнить замечательный по точности анализ Манифеста Коммунистической партии в отношении утопических социалистов и тех, кто впоследствии позиционировал себя их последователями: «…Если основатели этих систем и были во многих отношениях революционны, то их ученики всегда образуют реакционные секты. Они крепко держатся старых воззрений своих учителей, невзирая на дальнейшее историческое развитие пролетариата».

Другим возможным объяснением является то, что подлинные левые коммунисты подверглись нападкам с помощью спам-«доктрины», сколоченной на скорую руку с использованием материалов этого великого революционера. Если это так, то революционеры обязаны бороться против подобного политического шарлатанства и мошенничества с максимальной энергией.

C.Mir

17.08.2019

----------------------------

Примечания:

[1] Оригинал текста на испанском языке: «Llamamos Izquierda Comunista al movimiento internacionalista que comenzará luchando contra la degeneración de la IIIª Internacional, buscando corregir los errores heredados del pasado reflejados en su programa, enfrentando desde 1928 el triunfo del Termidor en Rusia y el papel contrarrevolucionario de la Internacional y los partidos stalinistas».

[2] В статье «1924-28: Триумф сталинского государственного капитализма» (на английском языке эту статью можно прочесть здесь: https://en.internationalism.org/internationalreview/200006/9649/1924-28-triumph-stalinist-state-capitalism) мы критиковали использование термина «термидор» (крайне типичного для троцкизма) для характеристики подъема и развития сталинизма. Термидор Французской революции (28 июля 1794 года) не являлся, по сути, «контрреволюцией», а был необходимым шагом к консолидации буржуазной власти, которая, несмотря на ряд уступок, никогда не возвращалась к феодальному порядку. С другой стороны, подъем сталинизма с 1924 года означал окончательное восстановление капиталистического режима, и сталинский СССР не представлял собой, как ошибочно полагал Троцкий, «рабочее государство», где «сохранились некоторые завоевания Октября». Это фундаментальное отличие, отмеченное Марксом в работе «Восемнадцатое Брюмера Луи-Бонапарта»: «Буржуазные революции, как, например, революции XVIII века, стремительно несутся от успеха к успеху, в них драматические эффекты один ослепительнее другого, люди и вещи как бы озарены бенгальским огнем, каждый день дышит экстазом, но они скоропреходящи, быстро достигают своего апогея, и общество охватывает длительное похмелье, прежде чем оно успеет трезво освоить результаты своего периода бури и натиска» (Термидор как раз и был одним из тех моментов «похмелья» после череды политических завоеваний буржуазии, в результате которого выдвинулись на авансцену более умеренные группировки этого класса с большей склонностью заключить перемирие с феодальными силами, остававшимися все еще могущественными).

[3] Больше материалов об истории левого коммунизма можно найти здесь: на английском языке – https://en.internationalism.org/go_deeper, на испанском языке – https://es.internationalism.org/go_deeper?page=1.

[4] По этой теме можно прочесть статью на испанском языке «Троцкизм, дитя контрреволюции»: https://es.internationalism.org/cci/200605/914/el-trotskismo-hijo-de-la-contrarrevolucion

[5] Оригинал текста на испанском языке: «Se puede decir que el tiempo histórico de la Izquierda Comunista concluye en la década entre 1943 y 1953 cuando las principales corrientes que han mantenido una práxis internacionalista en el seno de la IVª Internacional denuncian la traición al internacionalismo de ésta y configuran una nueva plataforma que parte de la denuncia de la Rusia stalinista como capitalismo de estado imperialista».

[6] В 1926 году сформировалась объединенная оппозиция, соединив группы, ведущие свое происхождение еще со времен «Заявления 46-ти» с Зиновьевым и Каменевым – двое последних хорошо поднаторели в беспринципности и бюрократизме за время их союза со Сталиным.

[7] Этот вопрос подробно освещен в статье «Троцкизм, охранитель империалистической войны». На испанском языке статья находится здесь: https://es.internationalism.org/cci/200605/917/el-trotskismo-defensor-de-la-guerra-imperialista

[8] В конце концов, троцкисты оказались вынуждены примкнуть к сталинистам в осуждении настоящих интернационалистов как якобы агентов Гитлера и Муссолини, тем самым способствуя их преследованию и истреблению. Однако оставшиеся в живых итальянские левые коммунисты, несмотря на тяжелые условия подполья, продолжили распространять антипатриотическую и интернационалистическую антивоенную пропаганду. Действительно, в разгар империалистической войны левым коммунистам удалось основать журналы «Internationalisme» во Франции и «Prometeo» в Италии.

[9] К числу отдельных лиц и небольших групп, выступивших против предательства со стороны организаций Четвертого Интернационала, следует добавить также австрийскую RKD (см. ниже) и греческого революционера Агиса Стинаса, который остался верен пролетариату и осудил национализм и военное варварство (см. «Мемуары революционера: Национализм и антифашизм» в «International Review» №72: https://en.internationalism.org/specialtexts/IR072_stinas.htm).

[10] См., например, «Левый коммунизм и преемственность марксизма» (на английском языке): https://en.internationalism.org/the-communist-left. «Заметки по истории левого коммунизма (Итальянские фракции 1926-1939 гг.) (тоже на английском языке): https://en.internationalism.org/content/2555/notes-towards-history-communist-left-italian-fractions-1926-1939.

[11] Как писали Левые коммунисты Франции в своем журнале «Internationalisme»: «Троцкизм, далекий от того, чтобы способствовать развитию революционной мысли и выражающих ее структур (фракций и тенденций), является организационной средой для их подрыва. Это общее правило, применимое к любой политической организации, чуждой пролетариату, и опыт показывает, что оно относится к сталинизму и троцкизму. Мы знаем троцкизм в течение 15 лет бесконечного кризиса, порождавшего расколы и объединения, за которыми следовали дальнейшие расколы и кризисы, но мы не знаем примеров, которые привели бы к возникновению реальных, жизнеспособных революционных тенденций. Троцкизм не может вырабатывать революционный фермент. Наоборот, он его уничтожает. Условием существования и развития революционного фермента является нахождение вне организационных и идеологических рамок троцкизма».

[12] Оригинал текста на испанском языке: «Las izquierdas comunistas que quedaron al margen del reagrupamiento internacional - italianos y sus derivados franceses - llegarán, aunque no todos, no completamente y no siempre sobre posiciones coherentes, a un cuadro similar en el mismo periodo».

[13] См., например, журнал «Bilan» № 1 (1933г.), орган Итальянской фракции левых коммунистов, статью «Vers l’Internationale deux et trois quarts?», в которой критикуется точка зрения Троцкого на методы создания Четвертого Интернационала.

[14] См., например, на испанском языке материал «Троцкий и итальянские левые (Тексты левых коммунистов 1930-х годов о троцкизме)»: https://es.internationalism.org/cci/200605/919/anexo-trotsky-y-la-izquierda-italiana-textos-de-la-izquierda-comunista-de-los-anos-30

[15] См., например, «Мексиканские левые коммунисты» (на английском языке): https://en.internationalism.org/series/1250

[16] Эту статью можно прочесть на испанском языке здесь: https://es.internationalism.org/cci-online/200706/1935/cuales-son-las-diferencias-entre-la-izquierda-comunista-y-la-iv-internacional

[17] Родился в 1889 году, умер в 1970-ом. Был основателем Итальянской коммунистической партии и внес важный вклад в развитие теории левого коммунизма, особенно в период до 1926 года.

[18] Оригинал текста на испанском: «Sabemos que la Liga se reunirá con los «antidefensistas» en Lima en 1942 en casa del fundador del APRA, Víctor Raúl Haya de la Torre, solo para constatar las profundas diferencias que los separaban. (…) Tras el fracaso de su contacto «antidefensista» sufren de lleno la caza de brujas organizada contra «los trotskistas» por el gobierno y el Partido Comunista. Sin referentes internacionales - la IVª solo les deja opción de abjurar de su crítica de la «defensa incondicional de la URSS» - el grupo se desbanda».

[19] Оригинал текста на испанском: «¿Qué significa la lucha por la liberación nacional? ¿Acaso el proletariado como tal no representa los intereses históricos de la Nación en el sentido que tiende a liberar a todas las clases sociales por su acción y a superarlas por su desaparición? Pero para ello necesita, precisamente, no confundirse con los inte­reses nacionales (que son los de la burguesía pues ésta es la clase dominante) que en el terreno interior y exterior se contradicen agudamente. De manera que esa consigna es rotundamente falsa (…) afirmándose nuestro criterio de que solo la revolución socialista puede ser la etapa que corresponde a los países coloniales y semicoloniales». «La IV Internacional no admite ninguna consigna de «liberación nacional» que tienda a subordinar al proleta­riado a las clases dominantes y, por el contrario, asegura que el primer paso de la liberación nacional proletaria es la lucha contra las mismas».

[20] Следует добавить третью тенденцию – австрийских RKD-шников, порвавших с троцкизмом в 1945 году. «Internationalisme» провел серьезные дискуссии с ними, однако они все же перешли в анархизм.

[21] На английском языке статья «Касториадис, Мунис и проблема разрыва с троцкизмом» была опубликована в «International Review» №161 и №162: https://en.internationalism.org/content/14445/communism-agenda-history-castoriadis-munis-and-problem-breaking-trotskyism и https://en.internationalism.org/international-review/201808/16490/castoriadis-munis-and-problem-breaking-trotskyism-second-part-cont

[22] В 1948-1949 годах Грандисо Мунис многократно дискутировал с товарищем M.C. (Марком Хириком), членом GCF (Левые коммунисты Франции); именно в этот период Мунису удалось окончательно разорвать организационные связи с троцкизмом.

[23] Смотри: «Farewell to Munis, a revolutionary militant» - https://en.internationalism.org/internationalreview/200908/3077/farewell-munis-revolutionary-militant; «Polemic: Where is the FOR going», «International Review» №52 - https://en.internationalism.org/content/2937/polemic-where-going; «The confusions of Fomento Obrero Revolucionario (FOR): on Russia 1917 and Spain 1936», «International Review» №25; Книжный обзор: «Jalones de Derrota, Promesa de Victoria» - https://es.internationalism.org/cci/200602/753/1critica-del-libro-jalones-de-derrota-promesas-de-victoria

[24] https://marxismo.school/ICE/1959%20La%20IV%C2%AA%20Internacional.html

[25] https://www.marxists.org/francais/4int/postwar/1947/06/nt_19470600.htm. В качестве примера подобного необдуманного волюнтаризма и поражения вследствие него стоит добавить трагический опыт самого Грандисо Муниса. В 1951 году в Барселоне началась забастовка трамвайщиков. Это был очень боевитый ответ рабочих в черную ночь диктатуры Франко. Мунис переехал туда в надежде «содействовать революции», не понимая соотношения сил между классами. «Internationalisme» и товарищ MC (Марк Хирик) отговаривали его от этой авантюры. Однако он настоял на своем, в результате был арестован, проведя семь лет в тюрьмах франкистского режима. Мы ценим пламенность в борьбе и солидарны с ним; однако революционная борьба требует сознательного анализа, а не просто волюнтаризма или, что еще хуже, мессианства, когда верят, будто «присутствуя» среди масс, могут привести их в «Землю обетованную».

[26] Из статьи Муниса «La IVª Internacional»: https://marxismo.school/archivo/1959%20La%20IV%c2%aa%20Internacional.html

[27] По поводу пролетарского выступления в Италии в 1943 году см. статью «1943, The Italian proletariat opposes the sacrifices demanded for the war» в журнале «International Review» №75: https://en.internationalism.org/ir/075_1943.html

[28] Resolution on proletarian political groups, International Review 11, https://en.internationalism.org/content/4091/resolution-proletarian-political-groups

[29] Доклад о функции революционной организации: https://ru.internationalism.org/content/doklad-o-funkcii-revolyucionnoy-organizacii

[30] Доклад о структуре и функционировании революционных организаций (январь 1982 г.): https://ru.internationalism.org/content/doklad-o-strukture-i-funkcionirovanii-revolyucionnyh-organizaciy-yanvar-1982-g