2011 год был отмечен подъемом массовых социальных выступлений, которые, начавшись в Тунисе и Египте, распространились на другие страны Ближнего Востока, в том числе Израиль, и государства Европы, в частности, Грецию и Испанию, а также на США с движением «Оккупай». Все эти движения имеют свои особенности, связанные с местными условиями, но общим для них является иллюзорное представление о том, будто бы демократия способна излечить общественные язвы. Самое же важное в этих выступлениях состоит в том, что они служат ответом нового поколения пролетариев на углубление мирового кризиса капиталистической системы; и, несмотря на все иллюзии, на все трудности в понимании собственных корней и природы, они представляют собой проявление активности рабочего класса, его напряженных, мучительных усилий, направленных на осознание методов и подлинных целей своей борьбы.

Выступления в Турции и Бразилии в 2013 году доказывают, что массовый подъем продолжается. Хотя СМИ умалчивают о том, что волнения начались в странах, переживающих за последние годы значительный экономический рост, причиною их стало то же «возмущение» масс населения господствующей системой и ее проявлениями: усиливающимся социальным неравенством, жадностью и коррупцией правящего класса, жестокостью государственных репрессий, разрушением инфраструктуры и окружающей среды. А главное – неспособностью системы обеспечить достойное будущее молодому поколению.

Важной особенностью волнений в Турции является то, что происходят они поблизости от Сирии, охваченной кровопролитной гражданской войной. Сама война эта началась с народных выступлений против правящего режима, но слабость сирийского пролетариата, этническая и религиозная разобщенность населения позволили правящей группировке ответить на протест самым беспощадным насилием. Буржуазия оказалась раздроблена, а народное восстание – как и в Ливии в 2011 году – переросло в гражданскую войну, в которой опосредованно участвуют империалистические державы. Сегодня Сирия являет собою наглядный пример варварства, той ужасающей альтернативы, которую уготовил капитализм всему человечеству. Иной путь указывают ему Турция, а также Бразилия и другие страны, где происходят социальные выступления: путь неприятия капитализма, путь к пролетарской революции и строительству нового общества, основанного на солидарности и удовлетворении человеческих потребностей.

Предлагаемая вашему вниманию статья написана товарищами из нашей турецкой секции – молодой как по времени существования, так и по возрасту своих членов. Будучи революционерами и принадлежа к мятежному поколению, товарищи активно участвуют в движении, и статья эта является отчетом «по горячим следам» и одновременно первой попыткой проанализировать события.

Интернациональное коммунистическое течение

Сегодня мы начали всеобщую стачку, оплакивая друга,

Мы сняли его тело с дерева,

Которое он закрывал собою, исполняя свой долг,

И ветви стали продолжением его рук.1

Движение началось как протест против вырубки деревьев в парке Гези на площади Таксим2 в Стамбуле и вскоре приняло невиданные в истории современной Турции масштабы. Оно продолжается до сих пор, и анализ его представляет жизненную важность для развития классовой борьбы. Поэтому для политического определения и осмысления событий нам необходимо исходить именно из классовой перспективы. Следует также подвести некоторые промежуточные итоги процесса. При этом, несмотря на наше возмущение государственным террором, приведшим к гибели трех демонстрантов, нам необходимо сохранять сдержанность и ясность ума. Увлеченность общей атмосферой движения и поспешность в анализе способны привести к серьезным ошибкам с точки зрения позиций классовой борьбы. Кроме того, здравая и объективная оценка движения представляет важность сама по себе.

Бесспорно, поскольку движение еще продолжается, мы можем подвести лишь предварительные итоги. К тому же дискуссия о характере движения в нашей секции продолжается.

Предпосылки движения

Правящая Партия справедливости и развития (ПСР) под предлогом строительства в парковой зоне вознамерилась запретить проведение манифестаций на площади Таксим. К протестам привело также закрытие кинотеатра «Эмек», расположенного в том же квартале. Нападения полиции на демонстрантов, пытавшихся помешать сносу кинотеатра, вызвали протесты видных деятелей культуры. Строительство на месте парка Гези торгового центра, восстановление здания артиллерийской казармы, разрушенного десятки лет назад, и вырубка деревьев также возмутили местных жителей. В результате несколько НПО, профсоюзов и левых партий совместно выработали Платформу Солидарности Таксим и выдвинули лозунг «Таксим – наш!» Площадь являлась традиционным местом проведения первомайских демонстраций, и сторонники Платформы хотели продолжить эту традицию.

Буржуазные высокопоставленные чиновники в ответ заявили, что площадь для проведения массовых акций не приспособлена. Предлогом послужило начало земляных работ, которые якобы могли представлять опасность для демонстрантов. Чтобы не допустить проведения первомайской демонстрации, власти использовали полицейский спецназ. Со своей стороны, с 2007 года буржуазные левые силы использовали тему «зеленой зоны и демонстрации» для выхода из политического тупика, в котором находились. Стремление проводить первомайские акции именно на площади Таксим, а не где-либо еще, имело символическое значение, поскольку именно там во время разгона демонстрации 1 мая 1977 года погибло 77 человек. Протесты вывали также внесенные ПСР ограничения в законодательство об абортах и введение запрета на продажу алкоголя с 22-х часов вечера до 6 часов утра. Значительная часть населения выражала недовольство и курсом правительства в области культуры и в духовной сфере, который нашел проявление в уничтожении «необычной статуи» в Карсе, возобновлении мусульманских богослужений в мечети Айя-София в Стамбуле и пр. В этом же городе было снесено немало зданий с целью расчистить площадку для строительства третьего моста через Босфор, который намеревались назвать в честь оттоманского султана Селима, известного жестокими преследованиями секты алавитов, что также вызвало возмущение. Ширилось и недовольство политикой правительства Эрдогана в отношении Сирии, в особенности после бомбардировки Рейханлы, ответственность за которую власти возложили на сирийское руководство. И, наконец, чашу терпения переполнило «непропорциональное», как выражаются в Турции, использование государственного террора и полицейского насилия. Молодое поколение, рожденное в 90-е гг., которое прежде не интересовалось политикой, начало осознавать, что у него нет будущего, поскольку именно оно оказалось самым уязвимым перед мировым экономическим кризисом, затронувшим и Турцию.

Начало движения

28 мая примерно 50 защитников окружающей среды попытались помешать бульдозерам проехать в парк Гези и начать вырубку деревьев. Полиция подожгла палатки протестующих, и это всколыхнуло общественность. 31 мая на улицы вышло множество людей, организовавшихся через социальные сети, теперь они протестовали уже не только против уничтожения парка, но и против полицейского насилия и правительства вообще. Массовое движение протеста охватило практически все крупные города страны. Во многих местах произошли столкновения с полицией. Лозунгом движения стал: «Таксим повсюду, сопротивление везде!» Премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган 1 июня заявил: «Там, где оппозиция собирает сто тысяч, мы можем собрать миллионы». После этого два миллиона человек вышло на площадь Таксим и заставило полицию отступить. Еще большее возмущение населения, чем государственный террор, вызвало высокомерное поведение премьер-министра Эрдогана и цензура в буржуазных СМИ. В последующие дни демонстрации протеста прошли в 78 из 81 провинции Турции, а во всем мире были организованы акции солидарности. Начавшиеся в Бразилии выступления против повышения цен на транспорт также приняли антиправительственный характер и вдохновлялись турецким примером: «Любовь закончилась, настала Турция!» В Турции движение не ограничилось круглосуточными демонстрациями на площадях с участием тысяч и десятков тысяч людей, которые устраивали шумные акции, стуча в горшки и кастрюли. В Стамбуле митингующие протестовали против бомбардировок Рейханлы. В Измире верх в движении взяли националистические течения. В столице Анкаре, где сосредоточена многочисленная государственная бюрократия, массам протестующих пришлось столкнуться с откровенным полицейским террором. Эрдоган назвал участников движения «мародерами». Бесспорно, одна из самых впечатляющих сцен произошла, когда участвовавшие в демонстрации футбольные фанаты захватили бульдозер и на протяжении 4 часов преследовали на нем полицейские машины. Бульдозер демонстранты окрестили «машиной-антиполицаем».

Еще один важный фактор, оказавший влияние на движение и нашедший выражение в его лозунгах, – это смерть от рук полиции трех демонстрантов. 1 июня в Анкаре промышленный рабочий Этхем Сарисулук получил пулю в голову и вскоре скончался в больнице. 3 июня в стамбульском районе «Первое Мая» молодой рабочий Мехмет Айвалиташ был раздавлен машиной, врезавшейся в толпу манифестантов. В тот же день от полицейской пули погиб студент Абдулла Джомерт. Все движение стало почитать этих трех жертв государственного террора как мучеников за дело свободы. Десятки тысяч демонстрантов скандировали: «Мать, не плачь, твои дети здесь!» – перед домом матери Этхема в Анкаре после его похорон, пели «Убийцы за все заплатят» по время похорон Мехмета в Стамбуле и возлагали цветы на место гибели Абдуллы со словами «Не забудем, не дадим забыть!» Многие демонстранты потеряли зрение из-за использования полицией гранат со слезоточивым газом и пластиковых пуль. Две тысячи человек было ранено, десятки находятся в критическом состоянии. Тысячи брошены в тюрьмы.

Стачка 5 июня

После того, как 1 июня массы отвоевали у полиции площадь Таксим, перед ними встал вопрос о дальнейшем развитии движения. Сочувствующие протестам СМИ сформулировали его так: «Мы выйдем после всего этого на работу?» Кроме того, участники протестов начали ощущать необходимость иных форм борьбы против государственного террора, помимо уличных демонстраций в таких городах, как Анкара, Антакья, Измир, Адана, Мугла, Мерсин, Эскишехир и Дерсим, а также в некоторых районах Стамбула (где полицейские были вытеснены из района Таксим). Ответом на оба эти вопроса стал стихийный призыв к всеобщей стачке, который начиная со 2 июня быстро распространялся в социальных сетях. Первыми на этот призыв откликнулись работники университетов Анкары и Стамбула, объявившие забастовку 3 июня. Кроме того, в Анкаре, где продолжались столкновения с полицией, медсестры и врачи некоторых больниц заявили, что будут лечить только пострадавших демонстрантов. В тот же день котировки на стамбульской бирже упали на 10,47 % – самый низкий показатель за последние десять лет. Одновременно ряд требований выдвинула Платформа солидарности Таксим. Они носили демократический характер, как, например, требование сохранения парка Гези, отставки губернатора и руководства полиции, запрета на использование ей слезоточивого газа, освобождения арестованных и широкой свободы слова.

Конфедерация профсоюзов работников бюджетной сферы (КSEK), которая планировала объявить забастовку 5 июня, под давлением своих членов призвала начать ее на день раньше, 4-го. Ее призыв немедленно поддержали Конфедерация революционных рабочих профсоюзов (DISK) и два других профцентра, TMMOB и TTB. В стачке приняло участие большое число бюджетников. Только в Стамбуле около 200 тысяч человек прекратили работу, а 150 тысяч вышли на площадь Таксим. Общее число бастующих по стране оценивается от 400 до 500 тысяч. Однако в целом стачка находилась под контролем профсоюзов, и демократические требования Платформы Солидарности Таксим оттеснили на второй план такие лозунги, как: «Нет закону о производительности труда!» и «Право бастовать даже после заключения колдоговора!» Это позволило увести движение с пролетарского пути. Только один инцидент, произошедший 5 июня во время стачки в Анкаре, показал истинное лицо KSEK. Этот профцентр заключил с полицией соглашение о том, что она не будет разгонять демонстрантов, собравшихся на площади Кизилай до 6 часов утра, пока на месте присутствует профсоюзная колонна. Однако около 6:30 вечера KSEK, видя приток на площадь огромных масс людей и опасаясь, что его собственные члены выйдут из-под контроля, увел этих последних с места проведения акции, никого не предупредив, и сразу вслед за тем полицейские напали на демонстрантов. Таким образом, KSEK подставил под удар полиции людей, которые пришли выразить поддержку объявленной им забастовке.

Поведение правительства

Когда движение достигло большого размаха, премьер-министр Тайип Эрдоган отправился с визитом в страны Северной Африки, дав полицейскому начальству указание «покончить с беспорядками до его возвращения». В его отсутствие президент Абдулла Гюль сообщил демонстрантам, что «их послание услышано», а вице-премьер Булент Ариндж признал правоту защитников окружающей среды и выразил готовность вступить в переговоры с представителями Платформы Солидарности Таксим, дав понять, что не разделяет жесткого и неуступчивого подхода Эрдогана. Нападения полиции на демонстрантов продолжались во многих городах, особенно в Анкаре, в то время как прошли встречи делегатов Платформы Солидарности Таксим с Аринджем и Сирри Сурейи Ондера, депутата от Партии за мир и демократию (ПМД) и видного активиста движения, с Гюлем. Значительная часть участников движения не верила в искренность таких людей, как Гюль и Ариндж, и полагала, что правительство играет «в доброго и злого полицейского».

Не успел еще переговорный процесс внести замешательство в движение и застопорить его ход, как в Турцию возвратился Эрдоган, допускавший резкие высказывания и даже завуалированную критику в адрес президента Гюля во время визита в Северную Африку. С возвращением премьер-министра правительство заняло более жесткую позицию. Более того, когда он заявил: «Наша задача – удержать 50 % населения дома», – его сторонники из правящей партии стали организовывать якобы стихийные демонстрации в его поддержку. Однако эти проправительственные акции собирали всего несколько тысяч человек и проводились настолько неумело, что действительно показали: население предпочитает не ходить на них и оставаться дома. Эрдоган объявил, что 15 июня в Анкаре и 16-го в Стамбуле пройдут два массовых митинга в поддержку правительства, однако, несмотря на настоятельные призывы властей, численность первого из них не превысила 40 тысяч, а второго – 295 тысяч.

В такой ситуации встал вопрос о возможности раскола элит. Хотя раскол правящей партии ПСР трудно представим, поскольку она является коалицией различных групп интересов, клик, сект и культов, тем не менее, протестное движение впервые создало для него реальные предпосылки. Эрдоган неустанно отдавал полиции все новые приказы о разгоне выходивших на улицы участников движения, которое могло утихнуть само собой или, по меньшей мере, избежать радикализации. Правительство ПСР рисковало сорвать Олимпийские игры, которые должны состояться в Стамбуле в 2020 году и представляют для него большую важность. Оно становилось объектом насмешек повсюду в мире, даже со стороны сирийского режима, который предостерегал своих граждан, бежавших от гражданской войны, от эмиграции в Турцию, ибо там – опасно. Действия правительства, могущие показаться иррациональными, нельзя объяснять исключительно личными качествами Эрдогана. Ему до сих пор удавалось обеспечивать сплоченность ПСР благодаря авторитарному стилю руководства; он никогда не отступал, а когда все же требовалось отступить, делал это агрессивно, что создало ему имидж непобедимого. Теперь, если бы он взял назад сказанные слова и уступил протестующим, он показал бы себя уязвимым и в итоге ушел бы с политической арены. Вот почему Эрдоган не посмел отступить: не из-за уверенности в собственной неизбежной победе, а из опасения, что в случае отступления он рано или поздно проиграет.

Переговоры, борьба и забастовка 17 июня

За неделю до митингов 15 и 16 июня Эрдоган заявлял, что согласен встретиться с делегацией манифестантов, но при этом продолжал делать жесткие заявления. В Стамбуле полиция вновь стала предпринимать попытки разогнать собравшихся на площади Таксим, а правительство пыталось посеять раздор между пролетариями, утверждая, что среди них действуют «провокаторы извне».

Тот факт, что в связи с массовыми демонстрациями Эрдоган провел встречи прежде всего со знаменитостями вроде Неджати Шашмаза3 и Хулии Авсар4, не имевшими к протестам никакого отношения, а также со своими сторонниками, – вызвал сильное недовольство в обществе, так что премьер все же оказался вынужден принять и представителей Платформы Солидарности Таксим. Встреча прошла непросто, однако многие активисты Платформы приложили все усилия к тому, чтобы большинство демонстрантов разошлось по домам, и «оккупация» парка Гези продолжилась чисто «символически», с одной палаткой. Однако массы протестующих с этим не согласились. Тогда на митинге своих сторонников в Анкаре Эрдоган заявил, что, если демонстранты не покинут парк Гези, полиция разгонит их силой, поскольку на следующий день, 16 июня, в Стамбуле должна пройти проправительственная манифестация. В ту же ночь полицейские напали на участников протеста и грубо вытеснили их с территории парка. На этот раз в помощь обычным полицейским были приданы силы военной полиции

В связи с возобновлением силовых разгонов демонстрантов вновь зазвучали призывы к всеобщей стачке, поскольку забастовка 5 июня не достигла существенных результатов, и профсоюзы действовали недостаточно радикально. Подобные настроения в итоге вынудили KSEK объявить, что в случае нового нападения на парк Гези профцентр призовет к прекращению работы. Когда 15 июня так и произошло, профсоюзные объединения KSEK, DISK, TMMOB, TTВ и TDHB сообщили о начале забастовки 17 июня. Однако хорошую службу правительству сослужила ПМД, которая начала сближение с правящей ПСР и призвала своих членов, входящих в KSЕK, выступить в роли штрейкбрехеров. В результате стачка 17 июня оказалась значительно менее массовой, чем 5 июня. А в Стамбуле повторился случай, когда полиция напала на участников протестов, стоило только представителям профсоюзов уйти с митинга.

Миллионные демонстрации по всей стране продолжаются, как продолжается государственный и полицейский террор в отношении их участников.

Классовая природа движения

При анализе протестного движения в Турции прежде всего встает вопрос о его классовой природе.

На первый взгляд оно представляется социально неоднородным, межклассовым. В нем участвуют люди из различных слоев общества, недовольные политикой правительства, от мелкой буржуазии (лавочников) до люмпенов (районных хулиганов), от неэксплуататорских групп населения, которые одновременно сами не подвергаются непосредственной эксплуатации (ремесленников и торговцев вразнос) до высокообразованных и высокооплачиваемых специалистов. Имеются среди участников протеста и буржуазные элементы, вроде Джема Бойнера5, который вышел с плакатом «Я не правый и не левый, я – “мародер”», или Али Коджа, владельца «Диван-отеля» на площади Таксим, служащего приютом демонстрантам. Кодж якобы заявил (хотя позже отрицал это): «Если двери отеля будут закрыты для протестующих и открыты для полиции, я уволю весь персонал».

Однако подлинный характер движения можно понять, лишь рассмотрев его в международном контексте. И тогда становится ясно, что движение в Турции – того же порядка, что и выступления в арабских странах в 2011 году (Тунисе, Египте, Израиле и др.), оказавшие значительное влияние на рабочий класс, а также движения Возмущенных в Испании и «Окупай Уолл-стрит» в США, большинство участников которых являлись пролетариями. Схожие события имеют место сегодня в Бразилии, где, как и в Турции, огромное большинство протестующих принадлежит к рабочему классу, особенно – к пролетарской молодежи6.

В акциях участвует немало женщин, и это символично. Как в столкновениях с полицией, так в уличных «шумингах» женщины выступают в первых рядах.

Больше всего протестующих принадлежит к так называемому «поколению 90-х». Обыкновенно на людей, родившихся в те годы, навешивают ярлык «аполитичных», многие всю свою сознательную жизнь прожили при правлении ПСР. О них говорят, что они стремятся улучшить только свое положение, однако они осознали, что не могут сделать этого в одиночку, а также устали от правительственных указаний о том, как им следует жить. Студенты и старшие школьники массово вышли на демонстрации вместе с молодыми рабочими и безработными. В ряде отраслей экономики трудится в основном молодежь, к тому же на непостоянной работе, что затрудняет борьбу на рабочих местах, особенно в сфере услуг. Люди пытались организоваться на рабочих местах, наладить связи с коллегами на других предприятиях и в итоге вместе вышли на улицу. Подобную организацию можно было наблюдать среди продавцов кебаба, служащих баров и колл-центров, офисного персонала. Но все же большинство трудящихся все же выходили на демонстрации индивидуально, что является существенной слабостью движения. Однако то же самое характерно и для массовых выступлений в других странах, где участие в уличных акциях служит проявлением стремления преодолеть социальную атомизацию, вызванную капиталистическими условиями производства и кризисом, в частности, безработицей и нестабильной занятостью. Но те же самые условия вкупе с идеологической пропагандой правящих кругов привели к тому, что рабочему классу все труднее осознавать себя классом, а среди демонстрантов сильны представления о том, что они представляют собой не класс, а массу отдельных граждан, членов «национального» сообщества. Таким образом, путь к возрождению пролетариата как класса противоречив, однако не подлежит сомнению, что нынешние массовые движения являются шагом в этом направлении.

Одной из основных причин решимости, с которой многочисленные пролетарии, недовольные своими условиями существования, выходят на массовые протесты, является негодование и чувство солидарности перед лицом полицейского насилия и государственного террора. Тем не менее, различные буржуазные политические течения активно пытались влиять на движение изнутри, чтобы удержать его в рамках существующего порядка, не допустить его радикализации и не позволить участвующим в нем пролетарским массам выдвинуть классовые требования. Таким образом, у движения пока нет единого лозунга, и наиболее популярны демократические требования. Призыв «Больше демократии!», объединяющий противников ПСР и Эрдогана, по сути означает лишь стремление к более демократической реорганизации капитализма в Турции. Преобладание демократических требований в движении составляет его самую большую идейную слабость. Эрдоган также строит свое идеологическое контрнаступление на движение в той же парадигме демократии и выборов: правительство, прибегая к лжи и подтасовкам, охотно рассуждает о том, что даже в странах, считающихся более демократическими, полиция применяет насилие против незаконных демонстраций – по существу так оно и есть. Более того, стремление добиться демократических прав делает массы бессильными перед атаками полиции и государственным террором, придает их сопротивлению мирный характер.

Организованные тенденции в движении

Как уже отмечалось выше, в борьбу за парк Гези с самого начала включился ряд организационных тенденций. Следует кратко рассказать, каковы их сущность и влияние на движение, при том, что они нередко пересекаются между собой, в точности как бывает среди неорганизованных масс.

Прежде всего нужно назвать демократическое течение, лозунги которого доминируют в протестном движении. Это течение, «лицами» которого являются Платформа Солидарности Таксим и депутат от ПМД Сирри Сурейя Ондер, объединяет профсоюзные конфедерации и отдельные профсоюзы, неправительственные организации, низовые объединения граждан, защитников окружающей среды и т. п. Сегодня в Платформу Солидарности Таксим входят, наряду с профцентрами KSEK, DISK и Платформой единения профсоюзных сил и политическими партиями ПМД и Рабочей партией, также практически все «левые» партии и газеты. Но проявляют наибольшую активность в демократическом течении и уже фактически контролируют Платформу Солидарности Таксим «левые» профсоюзные конфедерации, такие, как DISK и KSEK. Разумеется, объединение буржуазных партий довольно непрочно. Но подлинной основой демократической тенденции являются не они, а многочисленные сторонники гражданского общества, пассивного сопротивления и различные либералы. Таким образом, Платформа Солидарности Таксим представляет собой демократическую тенденцию, созданную представителями разных объединений и организаций, следовательно, силу его составляет не органическая связь с протестующими, а буржуазная легитимность, мобилизованные ресурсы и поддержка его составляющих. Таким образом, слабость ее в том, что она оторвана от масс, не имеет органической связи с ними и даже со своей собственной базой в их среде. Однако выдвинутый и поддержанный большинством участников протеста лозунг «Тайип, убирайся!» упрочивает позиции демократической тенденции, несмотря на то, что Платформа Солидарности Таксим ни к чему подобному не призывала.

Во-вторых, нужно назвать националистическую тенденцию, которая вначале развила бурную активность, однако ожидания ее не оправдались, и она осталось маргинальной. Среди составляющих его организаций отдельно следует выделить Народно-республиканскую партию (НРП), а также Рабочую партию и Турецкое молодежное объединение (ТМО). НРП изначально не удалось придать движению выгодную ей направленность, и позднее многие ее собственные члены не откликались на призывы партийного руководства прекратить участие в протестах. Некоторые демонстранты даже выражали свое недовольство стамбульским депутатам от НРП. Что же касается радикальных националистов из Рабочей партии и ТМО, их попытки превратить движение в «республиканское», несмотря на влияние в ряде мест, не увенчались успехом. Другой прием, использованный националистами, заключался в том, чтобы внести раскол между полицией и правящей ПСР, для чего предлагался лозунг: «С обеих сторон – молодежь!» Это значило создать благоприятный имидж полиции. Но грубое полицейское насилие привело к тому, что большинство протестующих такую позицию не разделяет. Кроме того, националисты скандируют: «Мы – солдаты Мустафы Кемаля!» и поют на демонстрациях кемалистские гимны. Из-за враждебного поведения в отношении демонстрантов-курдов и попыток навязать протестующим лозунги, отвергнутые массами, националисты со своим кемализмом пользуются ограниченным влиянием на новую политизированную молодежь.

Еще одна тенденция, которую необходимо отметить, – буржуазные левые. В основном они оторваны от масс и являются как бы охвостьем демократической тенденции. ПМД, которая на словах поддерживает их, пыталась помешать курдам принять участие в протестных акциях, правда, в крупных городах безуспешно, однако тем самым она оказала косвенную поддержку правительству, с которым как раз вступила в мирные переговоры. Сталинистские и троцкистские группы, то есть радикальные буржуазные левые, также в значительной мере оторваны от масс. Они пользуются влиянием в отдельных кварталах, где давно известны. Они в целом поддерживают демократическую тенденцию, хотя и противились ее попыткам распылить движение. Их анализ протестного движения ограничивается радостью по поводу «народного возмущения» и стремлением выставить своих представителей его лидерами. Даже призывы к всеобщей стачке, традиционные для левых, не получили широкого распространения в их среде из-за охватившей их эйфории. Наиболее популярный в движении их лозунг: «Плечом к плечу против фашизма!»

Тенденция, наиболее влиятельная и популярная в протестном движении, – футбольные болельщики. Наиболее радикальное их крыло пристроилось к демократической тенденции, но его влияние остается ограниченным. Футбольные болельщики обладают не меньшим, чем левые активисты, опытом в том, что касается коллективных действий, демонстраций и даже стычек с полицией, и являются наиболее организованным и связанным с массами течением среди протестующих. Они заметнее всего проявили себя во время столкновений с полицией. В определенном смысле показательно, что футбольные фанаты участвуют в движении, которое оставалось аполитичным вплоть до начала массовых манифестаций. В Турции очень популярно выражение: «Я не правый и не левый, я – футболист». Самая известная кричалка футбольных фанатов: «Бросай, бросай слезоточивый газ! Сними каску, брось дубинку, покажи нам, кто настоящий хулиган!»

Пролетарское течение и связь движения с рабочим классом

Помимо вышеупомянутых тенденций, нужно сказать о пролетарском течении – или течениях – в движении. Мы выражаемся так неопределенно, поскольку и само это течение, в отличие от других, неопределенно и неорганизованно. Оно выдвигает следующие лозунги: «Мы не солдаты кого бы то ни было!» и «Мы – солдаты Мустафы Кесера7!» или «Мы – солдаты Тургута Уяра8!» – как ответ на лозунг националистов: «Мы – солдаты Мустафы Кемаля!» Деревьям в парке Гези давались имена курдов, погибших в Робоски, арабов и турок, ставших жертвами бомбардировки Рейханлы. Многие представители этого течения ратовали за активное сопротивление государственному террору в противовес пассивному противостоянию, которое проповедовало демократическая тенденция. В ответ на попытки вызвать симпатию к полиции возник призыв: «Полицейский, стань уважаемым человеком, иди торгуй сладостями!» Оспаривались требования, предложенные Платформой Солидарности Таксим. Представители пролетарского течения осудили вандализм некоторых демонстрантов, но, в отличие от демократической тенденции, объявившей его делом рук провокаторов, попытались убедить людей, что нельзя лишать бедняков средств к существованию. В целом значительная часть участников протестов считает, что движение должно самоуправляться и самостоятельно определять свое будущее.

Часть демонстрантов, желающих единения движения с рабочим классом, состоит из элементов, которые сознают значение и силу класса и выступают против национализма, хотя их политические позиции не всегда ясны. Именно они бросили клич к всеобщей стачке. Но, несмотря на понимание важной роли рабочего класса, среди них распространены и демократические иллюзии. Опыт 5 июня должен был показать, что давление на профсоюзы с целью вынудить их объявить забастовку – стратегия далеко не эффективная. С другой стороны, одна из самых сильных сторон движения – умение его участников извлекать уроки из собственного опыта. После 5 июня почти общепризнанной стала мысль о том, что кратких, одно- или двухдневных забастовок недостаточно, все громче слышались призывы к всеобщей бессрочной стачке. Более того, возросло число людей, которые считают, что профсоюзы вроде KSEK и DISK мало отличаются от правительства. Наконец, в ответ на действия демократической тенденции, получившие поддержку СМИ и направленные на то, чтобы удержать движение в рамках индивидуализма и пассивности, получила распространение идея о проведении коллективных акций на рабочих местах.

Часть пролетариата также приняла участие в движении и составила костяк пролетарского течения. Бастующие на стамбульском предприятии THY попытались присоединиться к защитникам парка Гези. Особенную активность проявили рабочие текстильной промышленности, где тяжелы условия труда. На демонстрации в стамбульском районе Багджилар рабочие-текстильщики выдвинули классовые требования и одновременно заявили о своей солидарности с борьбой за парк Гези. Страдающие от жестокой эксплуатации рабочие несли транспаранты: «Багджилар приветствует Гези!» и «Сделать субботу выходным днем!» В другом стамбульском районе, Алибейков, тысячи рабочих прошли демонстрацией под лозунгами «Не на работу, а на борьбу!» Движение пробудило волю к борьбе и среди трудящихся-членов профсоюзов. Несомненно, KSEK, DISK и другие организации призвали к забастовке под давлением не только социальных сетей, но и своих собственных активистов. Наконец, Платформа отраслевых профсоюзов Стамбула, входящих в Turk-Is9, призвала свой профцентр и другие организации трудящихся объявить всеобщую стачку против государственного террора в следующий понедельник после нападения полиции на парк Гези, и было бы ошибкой полагать, что за подобным призывом не стояло серьезное возмущение рабочих тем, что происходит в стране.

Несмотря на все это, трудно сказать, осознало ли протестное движение в полной мере свои классовые интересы и станет ли оно составной частью борьбы рабочего класса. Тот факт, что пролетарское течение в нем не вполне выражено, обусловлен, главным образом, сосредоточением на требовании демократии в ответ на политику правительства. Поскольку в движении доминируют именно демократические лозунги, рабочее течение не смогло развиться и проявить себя в полной мере. Таким образом, демократической тенденции удалось удержать движение в заданных ею рамках. К тому же, несмотря на то, что большинство участников протестного движения составляли пролетарии, они являлись лишь частью класса, а не классом целиком. На улицу их заставил выйти государственный террор, и он же вызвал смятение среди других слоев рабочего класса. С другой стороны, тот факт, что господствующее положение среди протестующих заняла со своими лозунгами демократическая тенденция, а пролетарское течение не смогло выдвинуть на первый план собственные требования улучшения условий труда и жизни, является серьезным препятствием для налаживания прочных связей между протестным движением и рабочими массами.

Как организовывались массовые дискуссии среди протестующих

Общей слабостью протестного движения в Турции является трудность в деле организации массовых дискуссий и развития форм самоуправления на их основе. В частности, в отличие от других стран, где происходили подобные выступления, в Турции первое время массовых дискуссий не было вообще. Бесспорно, свою роль в этом сыграли нехватка опыта проведения собраний, в том числе общих собраний трудовых коллективов, а также низкая культура споров вообще. В то же время, в движении ощущалась потребность в коллективном обсуждении проблем, и начались поиски способов организовать его.

Впервые потребность спорить и обсуждать получила выход с созданием свободной трибуны в парке Гези. Она не вызвала большого интереса и просуществовала недолго, но все же получила некоторую известность. Во время забастовки 5 июня работники университета, состоящие в профсоюзе Egitim-Sen10, вновь предложили устроить свободную трибуну. Но руководство KSEK отвергло это предложение, предпочтя традиционную первомайскую трибуну, речи с которой никто не слушает. В результате организация Egitim-Sen № 5, объединяющая университетских работников, попыталась организовать свободную трибуну самостоятельно, но оказалась в изоляции, и попытка ее окончилась провалом.

Однако подобные свободные трибуны стали возникать в Гези и пригородах Стамбула Окмейданы и Сарыйере, в районах Гювенпарк и Кечиорен (Анкара), на площади Гюндогду и в Чийли (Измир), в городах Мерсине, Анталье, Самсуне и Трабзоне. Некоторые выступающие говорили с трибун о своих проблемах, о минимальной зарплате и системе здравоохранения, предлагали проводить массовые «собрания сопротивления», однако влияние буржуазных левых значительно ограничивало возможности этой формы организации.

В последующие дни делались и другие интересные попытки, например, проведение массовых форумов. Целью их являлось определение стратегии движения на будущее, и проводились они с 8 и до 15 июня, когда полиция атаковала защитников парка Гези. На самом деле призыв к проведению таких форумов исходил от Платформы Солидарности Таксим, которая намеревалась использовать их, чтобы убедить людей ограничить сопротивление установкой одной символической палатки, иными словами, прекратить борьбу. Форумы не принимали никаких решений; они мыслились Платформой Солидарности Таксим как средство сдерживать устремления масс. При помощи подобного маневра удалось переключить внимание демонстрантов на практические вопросы, в частности, на то, что делать в случае вмешательства полиции. Однако в ходе дискуссий многие их участники предлагали проводить общие собрания, определяющие политику движения, приводя пример Барселоны, а также ставили задачу привлечь к движению жителей бедных районов. Заявляя о своем стремлении продолжать уличные акции, массы нарушили планы Платформы Солидарности Таксим, целью которой было постепенно свести движение на нет.

С другой стороны, если рассматривать движение в масштабах всей страны, наиболее важным можно считать опыт демонстрантов Эскишехира. На их общем собрании, состоявшемся на площади Сопротивления, для координации движения были созданы комитеты: Комитет демонстраций, который определял их маршруты и лозунги; Комитет просвещения, занимавшийся организацией собраний, брифингов и дискуссий на площади; Комитет предложений и мнений для выработки идей по организации сопротивления; Комитет чистоты и охраны окружающей среды, занимавшийся уборкой и установкой палаток; Комитет прессы, снимавший видео, размещавший в сети фотографии и новости и передававший их в СМИ; Комитет координации и коммуникации, обеспечивавший взаимодействие всех комитетов; Комитет безопасности для защиты площади от нападения изнутри и извне и Комитет скорой помощи, состоявший из врачей и студентов-медиков, которые должны были оказывать помощь раненым. Еще более важным являлось решение проводить ежедневные собрания для обсуждения и направления деятельности комитетов. Имея подобный опыт, население Эскишехира могло путем самоорганизации поставить движение под свой контроль. Аналогично народное собрание в Антакье принимало решения о развитии движения после 17 июня.

Наконец, в те же дни в парках различных кварталов Стамбула массы людей, вдохновленные форумами в парке Гези, стали проводить открытые собрания. Они прошли в кварталах Бешикташ, Элмадаг, Харбийе, Нишанташи, Кадикей, Джихангир, Умранийе, Окмейданы, Гезтепе, Румелихисарюстю, Этилер, Акатлар, Маслак, Бакыркей, Фатих, Бахчелиэвлер, Сарыйер, Йеникей, Сарыгази, Атакей и Алибейкей.

В последующие дни состоялись собрания в Анкаре и других городах. Опасаясь лишиться инициативы, Платформа Солидарности Таксим тоже стала призывать к проведению открытых форумов. Есть вероятность, что в ближайшем будущем подобные форумы будут играть еще более важную роль. Кроме того, на них не раз выдвигались предложения о формировании трудовых и районных комитетов. Многие участники дискуссий требовали не допускать расистских, сексистских, гомофобных высказываний и почтить память погибших в Робоски и Рейханлы, а также рабочих водоочистительных установок Мюйлы, умерших от отравления метаном.

Сходство, различия и взаимоотношения с другими общественными движениями

Хотя во многих отношениях сопротивление, организованное в парке Гези, имеет много общего с движениями «Окупай» в США, Возмущенных в Испании и протестами, которые привели к свержению Мубарака в Египте и Бен Али в Тунисе, – у него есть и свои особенности. Как и во всех подобных выступлениях, в нем активно участвует пролетарская молодежь. Подобно событиям в Египте и Тунисе, сопротивление в парке Гези проникнуто стремлением избавиться от режима, воспринимаемого как «диктаторский». Как и в Египте, демонстранты образовывали живой щит вокруг молящихся мусульман, чтобы защитить их от нападения; но одновременно наиболее активные участники движения в Турции, как и в Египте, являются ярыми противниками вмешательства священников и религиозных фундаменталистов в повседневную жизнь. Как и в Турции, в Египте происходили массовые забастовки, в частности, известная стачка в Махалле.

Имеются и отличия. В то время как в Египте участники протестов обратились за поддержкой к армии, в Турции у демонстрантов сохраняется скорее отрицательное отношения к этому ключевому институту государства. В отличие от Туниса, где создавались местные комитеты, Испании и США, где массы осуществляли руководство движением через общие собрания, в Турции поначалу подобные формы не получили развития. В Испании в разгар кризиса капитализма и в условиях роста безработицы движение Возмущенных оказывало существенное влияние на ход дискуссий. Но в Турции на собраниях обсуждались прежде всего практические вопросы движения, а не общие проблемы условий труда и жизни. Больше всего, в частности, уделялось внимания тактике и методам противостояния полиции. В то время как в Испании пролетарское течение в противовес течению демократической тенденции выдвигало классовые требования, в Турции подобного практически не наблюдалось. Сходство с американским движением «Оккупай» состояло в том, что действительно имел место захват территории, причем в Турции в нем участвовало даже больше людей, чем в США. Точно так же многие турецкие манифестанты отдавали себе отчет в важности вовлечения в движение людей труда. В США не удалось, несмотря на непосредственные призывы докеров Окленда, а также обращения, распространяемые в социальных сетях, побудить трудящихся Западного побережья объявить забастовку.

И все же, хотя протестное движение в Турции не сумело наладить прочных связей с рабочим классом в целом, его призывы к стачке получили существенно больший отклик, чем в США.

Но, несмотря на все свои отличительные черты, не подлежит сомнению, что движение «мародеров» является составной частью целой волны социальных протестов, прокатившейся по всему миру. Это стало очевидным уже вскоре после начала движения. Следовательно, выступления в других государствах, которые, казалось, поначалу не привлекли к себе в Турции особенного внимания, все же оставили глубокий след в массах. Как в и других странах мира, выступления в Турции непосредственно связаны с мировым кризисом капитализма. Одной из основных причин того, что правящая ПСР уже десять лет удерживается у власти в стране, заключается в том, что под ее руководством ведется процесс реструктуризации капитализма. И протесты вызвали именно действия ПСР. Ярче всего свидетельствует о том, что движение в Турции является составной частью подъема протестов во всем мире, солидарность с выступлениями в Бразилии. Турецкие демонстранты приветствовали своих товарищей из-за океана лозунгами: «Мы вместе, Бразилия + Турция!» и «Бразилия, борись!» И поскольку бразильские протестующие выдвигали классовые требования, это может способствовать началу подобных процессов в Турции.

Опыт движения

Движение в защиту парка Гези на площади Таксим стало реакцией на государственный террор, полицейское насилие, репрессивную политику правительства ПСР и премьер-министра Тайипа Эрдогана. За короткое время люди, которые, возможно, никогда прежде не участвовали в демонстрациях, вышли на улицы вместе с другими, кто думал так же, как они, и политизировались в процессе борьбы. Они проявляли солидарность, выдвигали собственную повестку дня, предлагали на собраниях в Гези и других оккупированных парках свое видение будущего. Участники движения открывали бесплатные кухни, библиотеки, центры оказания медицинской помощи раненым, в общем – жизненные пространства, куда каждый мог прийти и остаться. Это стало одной из причин широкой поддержки, которую получили протестующие в массах. Люди также научились защищаться от слезоточивого газа, используемого полицией.

Народ осознал силу массового движения, способного оказывать эффективное сопротивление государственным силам правопорядка. Для организации митингов и демонстраций успешно использовались социальные медиа. Социальные сети помогли многим демонстрантам избежать ареста и найти временное пристанище. Если во время столкновений с полицией уличные фонари не горели, люди зажигали свет у себя в окнах, жертвовали лекарства и перевязочные материалы – все это важные черты движения. Молодежь, участвовавшая в стычках с полицией, встречала полицейских песнями и шутками. Это вызывало симпатию окружающих. Государство заклеймило протестующих «мародерами», однако они сами с вызовом приняли это название.

Наши перспективы

Даже если, в отличие от других аналогичных движений, массы не питают иллюзий на счет того, что оно является революцией, наиболее активные демонстранты считают, что имеет место революционная ситуация. Отвечать на это следует, прежде всего, напоминая о том, что революционеры прошлого, такие, как Ленин или итальянские левые коммунисты, полагали: революционная ситуация может сложиться лишь в результате созревания объективных и субъективных условий в мировом масштабе. Но, несмотря на определенно интернациональный характер выступлений 2011-2013 годов, ставших ответом на мировой кризис капиталистической системы, речь никоим образом не может идти о революционной ситуации. В этой связи важно напомнить ленинские слова: «Каковы, вообще говоря, признаки революционной ситуации? Мы наверное не ошибемся, если укажем следующие три главные признака: 1) Невозможность для господствующих классов сохранить в неизмененном виде свое господство; тот или иной кризис «верхов», кризис политики господствующего класса, создающий трещину, в которую прорывается недовольство и возмущение угнетенных классов. Для наступления революции обычно бывает недостаточно, чтобы «низы не хотели», а требуется еще, чтобы «верхи не могли» жить по-старому. 2) Обострение, выше обычного, нужды и бедствий угнетенных классов. 3) Значительное повышение, в силу указанных причин, активности масс, в «мирную» эпоху дающих себя грабить спокойно, а в бурные времена привлекаемых, как всей обстановкой кризиса, так и самими «верхами», к самостоятельному историческому выступлению»11

Ни одна из этих трех характеристик не применима к выступлениям на Ближнем Востоке, в Испании, Турции, Бразилии и других местах. Да, «низы» не хотят, чтобы ими управляли, но «верхи» могут сохранять свое господство, как и прежде. Бедность и нищета угнетенных классов еще не достигла предела. Мощный «козырь» правительства – «многообещающее» развитие турецкой экономики за последние годы. Еще одна вещь, возможно, даже более показательная, – ни разу в ходе выступлений последних лет массы не дистанцировались в достаточной мере от буржуазных демократов. Когда капитализм зашел в тупик, гнет усиливается, условия жизни и труда ухудшаются, вооруженные конфликты становятся хроническими, жизненное пространство людей разрушается, растет жилищная проблема, – буржуазная демократия не может быть не чем иным, как буржуазной диктатурой. Кто бы ни стоял у власти, правые или левые, трудности с накоплением капитала вынуждают правительства проводить антинародную политику. Демократия – это слезоточивый газ, полицейские дубинки, автозаки. Демократия – это буржуазный террор, который, не дрогнув, убил трех сыновей нашего класса. Доминирующее в протестном движении демократическая тенденция и демократический же характер его основных политических требований являются по существу лживыми и служат средством утверждения господства буржуазии. За лозунгом «Тайипа в отставку!», выкрикиваемым демонстрантами, кроется иллюзорная вера в то, что какая-нибудь буржуазная власть, которая придет на смену Эрдогану, способна избавить от многих бедствий.

Мало того, преобладание в движении демократической тенденции побуждает некоторых буржуазных журналистов и писателей представлять массовые выступления как демократическую реакцию на то, что в стране не все ладно, и утверждать, будто движение идет по парламентскому пути. На самом деле Платформа Солидарности Таксим напоминает коалицию «Оливковая ветвь», которая пришла к власти в Италии, взяв верх над Берлускони. Бесспорно, подобное развитие события стало бы трагическим концом движения, его смертью для рабочего класса. Вскоре, возможно, это будет представлять для протестных выступлений большую опасность, чем государственный террор.

Если, несмотря на все слабости движения и угрожающие ему опасности, турецкие народные массы не смогут стать звеном в цепи социальных возмущений, потрясающих капиталистический мир, то результатом окажется глубочайшее разочарование. Таким образом, возникновение в Турции социального движения невиданных после 1908 года масштабов имеет огромное историческое значение.

Будущее движения зависит от способности его пролетарской части, которая образует большинство, выдвинуть собственные классовые требования, вытекающие из условий его жизни и труда и взять в свои руки контроль над движением через дискуссии и общие собрания, а затем вовлечь в него весь рабочий класс снизу, на рабочих местах, а не путем оказания давления на профсоюзы с целью заставить их изменить курс.

Dünya Devrimi (Мировая революция) – секция ИКТ в Турци.

21 июня