В первой из данной серии статей мы попытались показать, что между анархистами-интернационалистами и левыми коммунистами существует согласие по некоторым важнейшим пунктам. Для ИКТ, не отрицающего наличие серьезных разногласий меж нами, главным является то, что все мы решительным образом отстаиваем рабочую автономию и отказываем «в какой бы то ни было поддержке (даже «критической». «тактической», «выбирая меньшее из двух зол») любой из буржуазных тенденций: будь то «демократической» буржуазии против «фашистской», будь то левой против правой или палестинской против израильской и т. п.» Конкретно речь идет:

1) об отказе от всякой поддержки на выборах, всякого сотрудничества с правящими партиями капиталистической системы или защитниками той или иной ее формы (социал-демократии, сталинизма, «чавесизма» и пр.);

2) о приверженности непримиримому интернационализму, означающему отказ делать выбор между империалистическими лагерями в случае войны между ними.

Все, кто в теории или на практике отстаивает эти важнейшие позиции, должны осознавать, что принадлежат к одному лагерю – лагерю рабочего класса и революции.

В этом лагере обязательно существуют различия во мнениях между личностями, группами, течениями. Именно обсуждая имеющиеся точки зрения в международном масштабе, открыто, по товарищески, но при том твердо, без притворных уступок, революционеры наилучшим образом содействуют общему развитию пролетарской сознательности. Но прежде им надлежит понять причину трудностей, которые до сих пор препятствуют подобной дискуссии.

Трудности эти – продукт истории. Революционный подъем, который начался в 1917 году в России и в 1918-м в Германии и положил конец первой мировой войне, был подавлен буржуазией. Тогда на рабочий класс всех стран обрушилась ужасная контрреволюция, наиболее чудовищными проявлениями которой стали сталинизм и фашизм – и именно в тех странах, которые прежде выступали как революционный авангард.

Анархисты рассматривают установление партией, называющей себя «марксистской», ужасающей полицейской диктатуры на родине октябрьской революции 1917 года как наглядное подтверждение их давних критических замечаний в адрес марксистских концепций. Последним ставился в вину «авторитаризм», «централизм», тот факт, что они не подразумевают немедленного уничтожения государства после революции, а также нежелание провозгласить принцип Свободы в качестве приоритетной ценности. Торжество реформизма и «парламентского кретинизма» в социалистических партиях в конце XIX века анархисты уже тогда посчитали доказательством правоты своей позиции отказа от участия в любых выборах. Подобное произошло и после торжества сталинизма. Для них этот режим стал лишь логическим следствием «присущего марксизму авторитаризма». В частности, анархисты усматривали «преемственность» между политикой Ленина и Сталина, поскольку политическая полиция и террор получили развитие еще при жизни первого, вскоре после революции.

Очевидно, проиллюстрировать эту «преемственность» призван был тот факт, что уже весной 1918 года начался разгром некоторых анархистских групп, запрет их изданий. Однако в качестве «решающего» аргумента здесь выступает кровавое подавление Кронштадтского восстания большевиками во главе с Лениным и Троцким в марте 1921 года. Событие действительно показательное, поскольку матросы и рабочие этой базы военно-морского флота в октябре 1917 года являлись авангардом восстания, которое свергло буржуазное правительство и привело к взятию власти советами (рабочими и солдатскими). И тот же передовой отряд революции восстал в 1921 году под лозунгом «Власть советам без коммунистов!»

Левые коммунисты и русский опыт

Различные тенденции левых коммунистов совершенно согласны между собой по следующим, бесспорно, важнейшим, пунктам:

- признание контрреволюционного и буржуазного характера сталинизма;

- отказ от какой бы то ни было «защиты рабочего бастиона», которым якобы являлся СССР, в частности, недопустимость участия во второй мировой войне под этим либо любым иным предлогом;

- понимание экономической и социальной системы в СССР как особой формы капитализма – государственного капитализма в самом крайнем проявлении.

Таким образом, по этим трем пунктам левые коммунисты полностью согласны с анархистами-интернационалистами и решительно противостоят троцкистам, которые считают сталинский режим «переродившимся рабочим государством», а «коммунистические» партии – «рабочими» и которые в подавляющем большинстве своем приняли участие во второй мировой войне (в частности, в рядах Сопротивления).

При этом среди самих левых коммунистов имеются значительные различия в понимании процесса, который привел октябрьскую революцию 1917 года к сталинизму.

Так, голландские левые коммунисты («коммунисты советов» или «рете-коммунисты») считают октябрьскую революцию буржуазной, призванной заменить феодальный царский режим буржуазным государством, более приспособленным к нуждам развития современной капиталистической экономики. Большевистская партия, ставшая во главе этой революции, также расценивается как буржуазная партия особого типа, ставившая своей задачей руководство установлением государственного капитализма, даже если ее активисты и вожди на самом деле этого не сознавали. Соответственно, для «рете-коммунистов» не подлежит сомнению преемственность между Лениным и Сталиным, причем последний рассматривается как своего рода «исполнитель заветов» первого. Здесь обнаруживается определенная конвергенция между анархистами и коммунистами советов, однако последние, тем не менее, считают себя ориентированными на марксизм.

Другое крупное течение левых коммунистов, берущее начало в Италии, признает за октябрьской революцией и партией большевиков пролетарский характер. Сторонники этой тенденции полагают, что причиной торжества сталинизма являлась изоляция русской революции в результате поражения революционных выступлений в других странах, в первую очередь, в Германии. Еще до октябрьского восстания рабочее движение в целом, не исключая анархистов, считало, что если революция не охватит весь мир, то потерпит поражение. Важнейший исторический факт, наглядно иллюстрирующий трагедию русской революции, состоит в том, что поражение это было нанесено не «извне» (белые армии, поддержанные мировой буржуазией, оказались разгромлены), а «изнутри», вследствие утраты рабочим классом власти, контроля над государством, возникшим после революции, а также в результате перерождения и измены совершившей революцию партии, которая слилась с государством.

При этом различные группы, считающие себя наследниками итальянских левых, по-разному оценивают политику большевиков в первые годы революции. «Бордигисты» не видят ничего предосудительного в монополии одной партии на власть, установлении в ней некого монолитизма, использовании террора и даже в кровавом подавлении Кронштадтского восстания. За долгие годы их позиция в этом отношении не изменилась, что вызывает у части анархистов отторжение идей левых коммунистов, которые нередко отождествляются с «бордигистами» как наиболее известным в мире своим течением.

Однако не все итальянские левые являлись сторонниками Бордиги. Левая фракция Итальянской коммунистической партии (ставшая затем Итальянской фракцией левых коммунистов) попыталась в 30-е гг. подвести некий итог российского опыта (ее журнал на французском языке так и назывался – «Билан», что в переводе означает «итог»). В 1945-1952 гг. французские левые коммунисты (издававшие журнал «Интернационализм») продолжили ее труд, и образованное этим течением в 1975 году ИКТ приняло у него эстафету вслед за группами в Венесуэле (1964) и во Франции (1968).

Наше течение (и отчасти сторонники Интернационалистской коммунистической партией Италии) считает необходимым критиковать ряд аспектов политики большевиков после революции. В частности, те, которые равно вызывают осуждение анархистов: взятие власти одной партией, террор и особенно подавление Кронштадта оцениваются нашей организацией (вслед за «Биланом» и французскими левыми коммунистами) как заблуждения, более того, ошибки, которые можно и должно критиковать с позиций марксизма и даже идей Ленина, а именно изложенных им в своей знаменитой работе 1917 года «Государство и революция». Ошибки эти объясняются рядом причин, рассмотрение которых не входит в наши задачи в данной статье, однако они составляют один из предметов дискуссии между левыми коммунистами и анархистами-интернационалистами. Скажем лишь, что не последнюю роль сыграл следующий факт: русская революция является первой (и единственной до сего дня) победоносной на первых порах пролетарской революцией. Но революционерам необходимо извлечь уроки из ее опыта, как сделал в 30-е гг. «Билан», для которого «глубокое знание причин поражения» представляло первостепенную важность: «И это знание не подлежит никакому запрету, никакому остракизму. Подвести итог тому, что произошло после войны – значит создать условия для победы пролетариата во всех странах» («Билан», № 1, 1933 г.).

Анархисты и левые коммунисты

Периоды контрреволюции не способствуют единству или даже сотрудничеству революционных сил. Разброд и рассеяние, поразившие рабочий класс в целом, сказались и на наиболее сознательных его представителях. В 20-30-е гг. трудности встали на пути дискуссий не только внутри групп, которые не приняли сталинизм, однако сохранили верность идеям октябрьской революции, но и между анархистами и левыми коммунистами.

Как мы отмечали выше, в силу того, что судьба русской революции как будто лила воду на мельницу критиков марксизма, в анархистском движении возобладал отказ от какой бы то ни было дискуссии с «непременно авторитарными» марксистами из числа левых коммунистов. Тем более, что в 30-е гг. оно обладало гораздо большей известностью, чем маленькие левокоммунистические группки, - в особенности, из-за своего преобладающего влияния в рабочем классе целой страны, Испании, где в тот момент разворачивались исторические события решающего значения.

Соответственно, тот факт, что анархистское движение почти единодушно считало испанские события доказательством верности своих концепций, а левые коммунисты видели в них главным образом свидетельство их банкротства, долгое время служил препятствием на пути сотрудничества между ними. Следует, однако, отметить, что «Билан» не ставил всех анархистов на одну доску и опубликовал некролог убитого сталинистами в мае 1937 года анархиста Камилло Бернери, который выступал с непримиримой критикой политики руководства испанской НКТ.

Еще более показательно проведение в 1947 году конференции с участием итальянских левых коммунистов (Туринской группы), французских левых коммунистов, голландских левых и… некоторого числа анархистов-интернационалистов, один из которых последних даже председательствовал на мероприятии! Это показывает, что даже в период контрреволюции ряд левых коммунистов и анархистов-интернационалистов отличает дух открытости, стремление к диалогу и способность признать некие фундаментальные вещи, которые объединяют революционеров, несмотря на разногласия между ними!

В 1947 году товарищи преподали нам урок и дали надежду на будущее.

Очевидно, и сегодня еще ощущается груз жестокостей, творимых сталинизмом под узурпированным им знаком марксизма и коммунизма. Они точно возводят эмоциональную стену, которая до сих пор препятствует искренней дискуссии и честному сотрудничеству. «Традиции всех мертвых [уничтоженных – Ред.] поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых» (Маркс, «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта»). Эту ставшую меж нами стену не разрушить за один день. И все же она начинает покрываться трещинами. Мы должны поддерживать дискуссию, разгорающуюся на наших глазах, вдохновляться братскими чувствами, всегда помня о том, что все мы искренне стараемся приблизить торжество коммунизма, бесклассового общества.

ИКТ

(август 2010)