За событиями в Ливии следить очень непросто. Однако бесспорно одно: на протяжении нескольких недель население подвергается репрессиям, пребывает в страхе и неуверенности. Возможно, счет погибшим идет уже на тысячи. Большинство из них - жертвы режима, но постепенно в ходе борьбы правительственных сил и оппозиции за контроль над страной ливийцы оказываются как бы меж двух огней. Ради чего гибнут люди? Ради борьбы за контроль над государством между Каддафи и Ливийским национальным советом (объявившем себя «гласом революции»). Рабочий класс в Ливии и за ее пределами вынужден делать выбор между двумя бандами. Внутри страны его призывают принять активное участие в гражданской войне между соперничающими группировками национальной буржуазии за власть в государстве и господство в экономике. В остальном мире нас зовут поддержать мужественную борьбу оппозиции. Трудящимся же нет никакого резона становиться на ту или иную сторону.

Волнения в Ливии начались с массовой демонстрации против Каддафи, вдохновленной событиями в Тунисе и Египте. По-видимому, жестокое подавление первых выступлений вызвало взрыв негодования в ряде городов страны. Согласно журналу «Экономист» от 26 февраля, искрой, из которой разгорелось пламя, стала демонстрация шестидесяти молодых людей в Бенгази 15 февраля. Аналогичные мероприятия прошли и в других городах и все были расстреляны. Когда стало известно о гибели десятков молодых людей, тысячи ливийцев вышли на улицы и вступили в отчаянную схватку с силами правопорядка. Во время восстания было проявлено немалое мужество. Узнав о том, в аэропорту Бенгази высадились наемники, множество жителей города захватили его, несмотря на тяжелые потери. В другом месте гражданское население реквизировало бульдозеры и тяжелые грузовики и взяло штурмом казарму, полную оружия. Во многих городах их жители изгнали представителей органов правопорядка. Режим отвечал на все это усилением репрессий, что вызвало раскол в вооруженных силах, солдаты и офицеры отказывались исполнять приказы стрелять в демонстрантов. Один солдат убил своего командира, когда тот приказал ему открыть огонь по толпе. Таким образом, изначально движение как будто представляло собой подлинный взрыв народного гнева, особенно городской молодежи, вызванный жестокими репрессиями и усугублением экономической разрухи.

Почему события в Ливии приняли иной оборот?

Движения в Тунисе, Египте и других странах Ближнего Востока и Северной Африки развивались в контексте углубления экономического кризиса и знаменовали собой нежелание мириться с репрессиями. Рабочий класс и население в целом долгие годы жили в условиях нищеты и грубой эксплуатации, в то время как правящий класс приумножал свои и без того огромные богатства.

Но почему ситуация в Ливии столь отличается от Туниса и Египта? В этих последних странах, хотя репрессии и имели место, основным средством контроля социального недовольства являлось использование демократии. В Тунисе ширящиеся манифестации рабочего класса и других слоев населения против безработицы всего за одни сутки уперлись в тупик выбора преемника Бен-Али. По наущению американской армии тунисская армия потребовала от президента убраться. В Египте понадобилось немного больше времени, дабы заставить уйти Мубарака, причем его сопротивление привело к тому, что его отставка сделалась приоритетной целью движения. Важный момент – в числе прочего его уход ускорила забастовка с требованием повышения зарплат и улучшения условий жизни. Этот факт продемонстрировал, что трудящиеся, участвовавшие в массовых антиправительственных манифестациях, не забыли о своих интересах и не готовы поступиться ими, чтобы, как говорится, «дать шанс демократии».

В Египте и Тунисе армия служит становым хребтом государства, и она оказалась способна поставить интересы национального капитала в целом превыше частных интересов отдельных клик. В Ливии армия не играет подобной роли. В течение десятилетий режим Каддафи умышленно ослаблял вооруженные силы, как, впрочем, и другие государственные органы, которые могли бы оспорить у него власть. «Каддафи стремился ослабить военных, чтобы они не свергли его, подобно королю Идрису», - подчеркнул Пол Салливан, специалист по Северной Африке из Университета национальной обороны в Вашингтоне. Результатом стала «армия, отличающаяся слабой боеготовностью, с плохо обученными офицерами, которых держат на коротком поводке и чье положение нестабильно; при этом в стране много оружия» (агентство «Блумберг», 2 марта). Это значит, что единственным ответом режима на любое проявление социального недовольства могут быть лишь репрессии.

Сама жесткость реакции властей вызвала отчаянный гнев рабочего класса, который не в силах был мириться с гибелью своих сыновей. Однако для огромного большинства работников участие в акциях протеста стало личным выбором: несмотря на большое мужество, которое требовалось для борьбы с тяжело вооруженными силами Каддафи, трудящиеся оказались неспособны осознать свои общие классовые интересы.

В Тунисе, как мы уже говорили, движение началось с выступлений рабочего класса и бедняков против безработицы и репрессий. В Египте пролетариат уже имел за плечами многолетний опыт борьбы, который внушил ему уверенность в своей способности отстоять собственные интересы. Это стало ясным, когда под конец демонстраций в стране поднялась забастовочная волна.

Позиции ливийского пролетариата, вступившего в борьбу, оказались слабы. Поступали сообщения о забастовках на нефтепромыслах. За отсутствием информации невозможно сказать, проявлял ли рабочий класс активность где-либо. Даже если это так, остается непреложным фактом, что пролетариат как класс в стране практически отсутствует. Следовательно, рабочий класс изначально уязвим для всякого рода идеологической отравы, порождаемой хаосом и смятением. О степени его слабости свидетельствует появление старого знамени монархии, которое всего за несколько дней сделалось символом восстания - так же, как националистический лозунг «За свободную Ливию!» Наблюдались и иные проявления пережитков племенного строя, когда решение о поддержке или оппозиции режиму Каддафи принималось исходя из местных или племенных интересов. Вожди племен используют свой авторитет, чтобы стать во главе восстания. Похоже также, что в движении наблюдается заметное влияние исламизма, поскольку на многих манифестациях слышатся крики: «Аллах Акбар!»

Эта идеологическая мешанина сыграла не последнюю роль в том, что десятки, если не сотни тысяч иностранных работников поспешили покинуть страну. И с какой стати трудящимся-мигрантам сражаться под национальным знаменем, какова бы ни была его расцветка? Подлинное пролетарское движение изначально привлекло бы к себе зарубежных рабочих, ибо выдвинуло бы общие для всех требования: повышение зарплат, улучшение условий труда и прекращение репрессий против трудящихся. И последние объединились бы, ибо их сила – в единстве, вне зависимости от национальности, племенной принадлежности или вероисповедания.

Каддафи превосходно использовал сложившуюся ситуацию, дабы заручиться поддержкой населения перед лицом угроз, нависших якобы над его «революцией»: иностранцами, племенными предрассудками, исламизмом, Западом…

В ожидании нового режима

Большинство рабочего класса ненавидит нынешний режим. Но реальная и весьма серьезная опасность, грозящая рабочим, заключается в том, что их может увлечь за собой оппозиция. Последняя (в том числе в лице нового «Национального совета», постепенно выходящего на лидирующие позиции) представляет собой конгломерат различных групп буржуазии: бывшие государственные чиновники, монархисты и т. п., а также религиозные и племенные вожди. Все они сполна воспользовались отсутствием у движения независимого пролетарского руководства, чтобы навязать ему цель отобрать у Каддафи бразды правления.

Национальный совет прекрасно осознает свою роль: «Главная цель Национального совета – иметь политическое лицо… в поддержку революции… Мы поможем освободить другие ливийские города, в частности, Триполи, благодаря национальной армии, нашим вооруженным силам, часть которых перешла на сторону народа… Расчленение Ливии немыслимо» (агентство «Рейтер», 27 февраля). Иными словами, цель Совета – сохранить нынешнюю капиталистическую диктатуру в ином виде.

Однако оппозиция не едина. Бывший министр юстиции Каддафи Мохаммед Мустафа Абуд Аджлейл в конце февраля объявил о формировании временного правительства в Аль-Байде; его поддержали некоторые бывшие дипломаты. Национальный совет, заседающий в Бенгази, отверг подобную инициативу.

Это свидетельствует о глубоких разногласиях в стане оппозиции, которые неизбежно проявят себя: либо она расколется после ухода Каддафи, либо, если ему удастся остаться у власти, оппозиционные «лидеры» перегрызутся, чтобы спасти свою шкуру.

Национальный совет старается показать себя в лучшем виде. Во главе его стоит Гога, знаменитый адвокат-правозащитник, в отличие от Аджлейла, не слишком скомпрометированный связями с режимом Каддафи. Это способствует доверию к совету со стороны населения.

СМИ подняли немало шума по поводу комитетов, возникавших в городах и регионах, неподконтрольных Каддафи. Большое число этих комитетов, похоже, было назначено местными сановниками; и даже если некоторые из них были непосредственно созданы в ходе народного восстания, они, кажется, встроены Национальным советом в рамки буржуазного государства. Усилия этого Совета по созданию национальной армии означают смерть и разрушения для рабочего класса и населения в целом, вне зависимости от того, на чьей стороне – режима или оппозиции – подобная армия сражалась бы. Братание, которое поначалу нанесло существенный урон репрессивному режиму, быстро уступило место боевым действиям, как и на всякой войне; а население призывают идти на жертвы, чтобы повысить боеспособность Национальной армии.

Превращение буржуазной оппозиции в новую правящую группу ускорилось благодаря все более открытой поддержке великих держав: США, Англии, Франции, Италии и др. Гангстеры-империалисты теперь держатся на расстоянии от своего прежнего приятеля Каддафи с тем, чтобы в случае прихода к власти новой команды иметь возможность оказать на нее влияние. Поддержку получат те, кто станет отстаивать империалистические интересы сверхдержав.

То, что началось как продиктованная отчаянием реакция части населения на репрессии, очень быстро оказалось использовано правящим классом Ливии и других стран в его собственных интересах. Движение, вызванное негодованием и стремлением прекратить массовые убийства, выродилось в итоге в новую бойню, кровавую баню, на сей раз во имя «свободной Ливии».

Пролетариат Ливии и других стран должен в ответ на это крепить свою решимость, не давать вовлечь себя в кровопролитную войну между группировками правящего класса во имя демократии или свободного государства. В грядущие дни и недели, если Каддафи будет цепляться за власть, международная поддержка оппозиции только усилится. А если он уйдет, начнется оглушительная кампания по поводу торжества демократии, власти народа и свободы. В обоих случаях трудящимся предложат отождествить себя с демократической ипостасью капиталистической диктатуры.

Фил,5 марта