В июне 1928г. «Против течения» предложило провести 14 – 15 июля в Париже национальную конференцию оппозиционных групп. Приглашения были посланы всем группам левой оппозиции: оппозиционным группам в Лионе и Лиможе, «Пролетарской революции» Росмера и Монатта, суваринскому Кружку Маркса – Ленина, группе Барре и Трена и, наконец, двум группам Итальянской Левой: «Коммунистическому пробуждению» и «Прометею». Большинство ответов были отрицательными.[1]

Отказ «Прометея» был особенно недвусмысленным. Этот отказ был обусловлен не сектантскими мотивами, не желанием предохранить свой маленький приход верующих от конкуренции чужой секты, но глубокими политическими причинами и большой осторожностью в отношении метода, с помощью которого можно достичь минимального согласия. В письме от 8 июля, которое Верчези отправил в Политическое бюро Фракции, критиковался используемый «Против течения» метод:

«Многие оппозиционные группы хотят ограничить свою роль функцией клуба, который регистрирует процесс перерождения и в качестве собственного действия только говорит пролетариату серию самоочевидных истин».

Верчези обвинял Оппозицию вообще и «Против течения» в особенности прежде всего за то, что они берут за общую основу антисталинизм, а не критический анализ политики Коминтерна с самого его возникновения:

«Невозможно, чтобы все политические события, через которые мы прошли, были сведены к вопросу антисталинизма, и самоочевидно, что эта основа – антисталинизм – не дает никакой гарантии возрождения революционного движения».

Для Итальянской Левой существование множества оппозиционных групп было признаком слабости, а не силы, и лекарством против такой слабости могла быть только дискуссия, избегающая уступчивости и снисходительности:

«Существует много оппозиций. Это плохо: но нет другого лекарства, кроме столкновения их идеологий, кроме полемики с целью прийти в конце концов к тому, что мы предлагаем. Нашим лозунгом должна быть работа на глубинном уровне, без увлечения надеждой на немедленный результат, надеждой, которая может кончиться лишь новым провалом. Мы считаем, что сперва нужно глубоко понять друг друга, прежде чем мы сможем согласиться, что та или иная группа действительно проводит левую критику».

«Прометей» считал, что коммунистические партии и Интернационал остаются главным полем для революционной деятельности, даже если левые оппозиции исключены оттуда. Роль Фракции состояла не в том, чтобы пассивно регистрировать перерождение коммунистических партий и Интернационала, а в том, чтобы активным вмешательством изменить ход событий, который не был предопределен. Однако Верчези не исключал и худший вариант, вариант окончательного перерождения коммунистических партий:

«Коммунистические партии являются организациями, в которых мы должны работать, чтобы бороться с оппортунизмом и – возможность этого отнюдь не исключена – превратить эти партии в вождя революции.

Вполне может случится, что оппортунисты исключат всех нас; мы убеждены, что будущие события заставят их вождей восстановить нас в качестве организованной фракции – если только эти вожди не приведут коммунистические партии к окончательному краху. В данном случае – который мы склонны считать весьма маловероятным – мы также сумеем исполнить наш коммунистический долг» («Ответ, данный Левой Фракцией на предложение Коммунистической Оппозиции» в «Против течения», №13, 8 июля 1928г.).

Подобный ответ был весьма характерен для Итальянской Левой. Она всегда была осторожна в своих интернациональных контактах, закаленная своим опытом в Италии, где она оказалась ослабленной в результате слияния с такими разношерстными группами, как «Ордине нуово» и «третьеинтернационалисты». Она стремилась прежде всего достичь максимальной ясности путем столкновения позиций, столкновения, в ходе которого можно было бы установить основы расхождений и преодолеть их посредством выяснения реального положения дел. Прогрессирующее усиление сталинистской контрреволюции, которое часто отбрасывало левооппозиционные группы к состоянию невнятной сумятицы, только усилило убеждение Итальянской Левой, что для того, чтобы сопротивляться волне контрреволюции и сохранить свои собственные силы, нужно основывать свою деятельность на твердых принципах, а не стремиться к «расширению» любой ценой и на неопределенной основе. Это убеждение Итальянской Левой ни в коем случае не было ее «сектантским» замыканием в себе, как говорили про нее троцкисты. Отсутствие у Итальянской Левой подобного сектантства было очень ясно доказано ее более чем трехлетним сотрудничеством с Троцким.

В феврале 1929г. Троцкий, высланный из России и прибывший на Принкипо, стал немедленно устанавливать контакты с различными оппозиционными силами, возникшими в разных секциях Коминтерна. Его престиж как вождя русской революции и бескомпромиссная борьба, которую он вел как против Сталина, так и против колебаний Зиновьева, естественным образом сделали его неоспоримым символом Международной Левой Оппозиции. Дух левых оппозиционеров окреп благодаря переписке с Троцким и регулярным визитам к нему. Во многих странах, включая Аргентину, Кубу и Чили в Латинской Америке, Оппозиция интенсивно развивалась и видела в Троцком своего глашатая.

До 1932г., когда завершилось организационное оформление троцкистской оппозиции, в разных странах – от Польши до Испании – существовало бесчисленное множество маленьких групп, называвших себя «большевиками – ленинцами». Но эти маленькие кружки были весьма разнородны: многие выходцы из старых партий, обличавшие теперь сталинскую бюрократию, сами подверглись значительному бюрократическому перерождению в эпоху зиновьевской «большевизации»; другие, напротив, были очень молоды и не переживали непосредственно опыт русской революции и великих дебатов эпохи раннего Коминтерна. Нетерпение и стремление к активной деятельности, какой бы она ни была, часто являлись характерными чертами этих молодых товарищей. Кроме всего этого, возникали очень глубокие идейные разногласия: по вопросу о «возрождении» коммунистических партий, каковое некоторые лидеры левооппозиционных организаций – Урбанс и ван Оверстратен – считали невозможным, а потому призывали к созданию новых партий; по вопросу о природе русского государства, которую некоторые уже тогда определяли как государственно-капиталистическую; об империалистической природе внешней политики СССР, проявившейся во время конфликта на КВЖД, когда Красная Армия вторглась на территорию Китая; наконец, по вопросу о создании в Германии перед лицом наступления нацизма единого фронта с социал-демократией.

Во втором квартале 1929г. Международная Левая Оппозиция конституировалась де-факто. 15 августа во Франции появился первый номер «Правды», издававшейся Росмером, Навилем, Молинье, Гурже и Люси Кольяр – все они имели разное политическое происхождение. Была создана Коммунистическая Лига (Левая Оппозиция), стремившаяся действовать как выразитель всей французской оппозиции.

Левая Фракция, хотя и хотела примкнуть к Международной Левой Оппозиции, не скрывала своих разногласий с Троцким. На собрании ее временного Центрального Комитета в конце 1928г. (см. №10 «Прометея») была провозглашена «солидарность с действиями его (Троцкого) группы в октябре 1927г., действиями в защиту принципов победоносной пролетарской и коммунистической революции Октября 1917г.», но подчеркивалось, что «сохраняются различия политических позиций Левой Фракции и оппозиционной группы, возглавляемой Троцким».