Кроме того, в эпоху капиталистического подъема внутри рабочего движения, при признании некоторых общих руководящих принципов, были возможны дискуссии о том, какие национальные движения поддерживать. После 1914 года, когда капитализм окончательно вошел в стадию упадка, перманентного исторического кризиса, неизбежный временной разрыв между объективными условиями и субъективным осознанием пролетариатом этих условий, продлил дебаты внутри революционного лагеря. Некоторые фундаментальные классовые позиции –например, необходимость разрушения буржуазного государства – уже были усвоены революционерами в конце 19 века (после опыта Парижской коммуны). Но другие классовые позиции могли быть окончательно определены только после благодаря горькому опыту Первой империалистической войны и последовавшего за ней революционного подъема. В ходе этих событий была твердо установлена контрреволюционная роль профсоюзов, парламентаризма и социал – демократии. Но даже в то бурное время организации, имеющие революционный характер, еще могли сохранять глубокие иллюзии о природе этих институтов. Пока революционный порыв рабочего класса еще подавал признаки жизни, ошибки и путаница пролетарских политических организаций еще могли постоянно исправляться в процессе революционного опыта; только с полным спадом революционной волны классовая линия между организациями стала окончательно установлена, и то, что раньше было ошибками революционных организаций, стало нормальной политикой контрреволюционных течений. Таким образом, большевики могли какое – то время возглавлять мировое революционное движение, несмотря на отсутствие у них ясности в понимании ряда вопросов; но их неспособность извлечь все уроки из нового периода равным образом содействовала превращению их в орудия контрреволюции. Это касается не только вопросов о профсоюзах, парламентаризме и социал – демократии, в которых большевики, под давлением нарастающей контрреволюции пытались применять формулы, пригодные только для предыдущего периода, но также и национального вопроса.

В действительности, дискуссия по национальному вопросу возобновилось за некоторое время до того, как мировая империалистическая война неоспоримо возвестила о начале нового периода. После 1871 года буржуазия главных стран не ввязывалась больше в национальные войны старого типа; империалистическая экспансия конца 19 века представляла собой быстрое движение капитализма к своему зениту – но чем ближе подходил он к этой точке, тем ближе был и его закат. Нарастающие империалистические драчки предвоенных десятилетий, обострение экономических проблем, поднимающаяся волна классовой борьбы – все это было значительными признаками приближения новой эры – признаками, которые рабочее движение заметило и начало обсуждать в 1890 – начале 1900 гг.

Так, например, оппозиция Розы Люксембург против лозунгов независимости Польши для данного периода основывалась на понимании факта, что природа России изменилась со времен Маркса. Россия теперь быстро развивалась как одна из главных капиталистических наций, в то время как интересы польской буржуазии стали тесно связаны с русским капитализмом. В то же время открылась возможность классового союза русского и польского пролетариата, и Роза Люксембург настаивала, что социал – демократия должна сделать все, что в ее силах, чтобы укрепить этот союз, а не бороться за изоляцию польского пролетариата при его «независимой» эксплуатации польской буржуазией. Но она продолжала считать, что непосредственная задача и русского, и польского пролетариата состоит в установлении объединенной демократической республики, а не в осуществлении социалистической революции. Более того, она полностью поддерживала национальное восстание греков против турок на Крите в 1896г., и утверждала в «Реформе или революции» (1898г.), что эра исторического кризиса капитализма еще не началась. Ее разногласия с остальными социал – демократами находились еще в сфере стратегии, дискуссия шла о том, какое развитие мировых событий в пределах капитализма будет наиболее благоприятно для рабочих. Перспектива непосредственного революционного объединения мирового пролетариата еще не была реалистически поставлена.

Тем не менее, дебаты внутри социал – демократии в это время были выражением меняющихся исторических условий. С одной стороны, идеи Р. Люксембург показывали подлинное понимание необходимости приспособиться к этим переменам. С другой стороны, склероз социал – демократической верхушки не только демонстрировал ее неспособность понять новое развитие, но и показывал симптомы отката назад сравнительно с последовательностью I Интернационала. Этот откат назад был более или менее неизбежен вследствие функции социал – демократии в рабочем движении. Главная задача социал – демократии заключалась в борьбе за реформы в период капиталистической стабильности в развитых странах; и эта борьба за реформы происходила на специфически национальной почве. Поскольку буржуазия еще могла идти на уступки и осуществлять реформы, реформисты с легкостью могли доказывать, что рабочие имеют множество общих интересов со своей собственной нацией. С 1896 года II Интернационал начал применять фатальную формулу о «праве наций на самоопределение», пригодном для всех народов. Последствия этого со всей ясностью сказались в следующие десятилетия.