Национальное освобождение и создание новых государств никогда не являлось задачей пролетариата. Если в XIX столетии революционеры поддерживали подобную политику, то вовсе не потому, что питали иллюзии на счет ее исключительно буржуазного характера или уважали «право народов на самоопределение». В основе этой поддержки лежало то, что на восходящей фазе капитализма национальное государство являлось политической формой, полностью соответствующей его развитию, и всякое новое такого рода образование, уничтожая мешавшие ему пережитки докапиталистических общественных отношений, являлось шагом вперед в плане роста производительных сил на мировом уровне и, следовательно, создания материальных предпосылок социализма.

Со вступление капитализма в фазу упадка национальное государство стало слишком тесным пространством для развития производительных сил, точно так же, как капиталистические производственные отношения вообще. Сегодня образование де-юре новой страны на самом деле не способствует этому развитию; его не могут обеспечить для себя даже наиболее мощные и имеющие долгую историю державы. В поделенном империалистическими блоками мире всякая борьба за «национальное освобождение» мало того, что не является прогрессивной – в действительности она представляет собой ничто иное, как эпизод непрекращающегося противостояния между соперничающими блоками, а рабочие и крестьяне, добровольно или принудительно участвующие в этой борьбе, служат лишь пушечным мясом.

Подобная борьба «ничуть не ослабляет империализм», ибо не затрагивает его основу: капиталистические производственные отношения. Если она ослабляет один империалистический блок, то тем самым укрепляет другой, и созданное в процессе этой борьбы государство само становится империалистическим, ибо в период упадка ни одна страна, большая или маленькая, не может избежать проведения подобной политики.

Если в сегодняшнем мире «успешно завершившаяся борьба за национальное освобождение» ведет лишь к одному – к смене державы-хозяина данной страны, то для трудящихся, в частности, «социалистических» стран, она оборачивается главным образом интенсификацией, систематизацией, милитаризацией их эксплуатации огосударствленным капитализмом, который, являясь проявлением нынешнего варварства системы, превращает «освобожденную» страну в настоящий концлагерь. Вовсе не будучи, как утверждают некоторые, трамплином для классовой борьбы пролетариата Третьего мира, эта борьба, в силу распространяемых ею «патриотических» мифов и объединения вокруг национального капитала, которого она требует, неизменно тормозит и сбивает с пути борьбу пролетариата, зачастую весьма ожесточенную в этих странах. За последние несколько десятилетий, вопреки заявлениям Коминтерна, история наглядно продемонстрировала, что борьба за «национальное освобождение» влияет на классовую борьбу пролетариата в развитых странах столь же незначительно, что и в странах слаборазвитых. И тем, и другим нечего ждать от этой борьбы, нет смысла «выбирать тот или иной лагерь». В подобных конфликтах единственным лозунгом революционеров в противовес современной вариации «национальной обороны» может быть лишь тот, который они выдвинули еще в годы первой мировой войны: «революционное пораженчество – превращение империалистической войны в гражданскую». Любая «безусловная» или же «критическая» поддержка борьбы за «национальное освобождение» подобна – сознательно или нет – позиции «социал-шовинистов» во время первой мировой войны и не имеет ничего общего с последовательной коммунистической деятельностью.