Первым вопросом, возникшим перед Итальянской Левой, было установление контактов с Немецкой левой оппозицией, которая в это время вела работу по объединению международных левых оппозиций. Эти контакты начались уже в 1923г., когда члены тенденции Бордиги, находившиеся в Германии, пребывали в непосредственном контакте с левым крылом КПГ. Некоторые из них, например, Паппаларди (см. 2-ю главу), даже вышли из КПИ и сформировали первую организованную оппозицию в итальянской эмиграции.

Но наиболее тесные связи существовали с Карлом Коршем, которого Бордига знал со времен Пятого Конгресса Коминтерна. Исключенный из КПГ 1 мая 1926г. из-за своей оппозиции внешней политике русского государства, которую он называл «красным империализмом», Корш основал оппозицию из нескольких тысяч человек, «Непримиримую Левую» (“Die Entschiedene Linke”), которая издавала журнал «Коммунистическая политика». В тезисах этой группы Корш характеризовал русскую революцию как буржуазную, причем, на его взгляд, ее природа становилась все более ясной «с откатом мировой революции». Его группа, в отличие от Итальянской Левой, «отказалась от всех надежд на революционное отвоевание Коминтерна».[1]

Организационные цели группы не были ясны, «Коммунистическая политика» не считала себя партией или фракцией, ее членами могли быть беспартийные или члены КРПГ. Тем не менее, она утверждала, что «в современной ситуации, историческая задача всех марксистов состоит в создании заново подлинно революционной классовой партии на национальном и интернациональном уровне, в создании нового коммунистического Интернационала». Но она подчеркивала, что «в настоящий момент невозможно осуществить эту задачу». Без существования подлинно коммунистических партий, группа не видела иного выхода, кроме как призыв к новому Циммервальду:

«Формула, которую мы приняли для нашей политической и тактической линии в настоящее время, это создание Циммервальда и Циммервальдской Левой. Под этим мы понимаем, что в период краха Третьего Интернационала мы должны проводить ту же тактику, которую проводил Ленин в период краха Второго Интернационала» (Письмо Корша итальянской оппозиционной группе в эмиграции от 27 августа 1926г., цитировано в работе Монтальди «Корш и итальянские коммунисты»).

Подобное предложение было сделано Итальянской  Левой. Бордиге, который проживал тогда в Неаполе, было направлено письменное приглашение на интернациональную конференцию левых оппозиций, проводимую в Германии. «Коммунистическая политика», ознакомившись с протоколами Шестого расширенного пленума ИККИ, напечатанными на немецком языке в Гамбурге, верила в быстрое установление общности идей и действий двух левых оппозиций.

Ответом Бордиги и Итальянской Левой – поскольку Бордига в то время поддерживал постоянный контакт с последней – был недвусмысленный отказ. Этот отказ был следствием политических расхождений, а не сектантской замкнутости.

Основные расхождения вращались вокруг природы русской революции и перспектив работы коммунистических левых оппозиций:

• Природа Советской России. Она определялась как пролетарская, несмотря на то, что существовала реальная угроза контрреволюции: «Ваш способ выражения, - писал Бордига Коршу, - кажется мне неправильным. Нельзя говорить, что русская революция была буржуазной революцией. Революция 1917г. была пролетарской революцией, хотя было бы ошибкой возводить во всеобщие ее «тактические» уроки. Проблема поставлена сейчас таким образом: что будет с диктатурой пролетариата в одной стране, если революция не произойдет в других странах? Может быть, контрреволюция; может быть, процесс перерождения, симптомы и проявления которого внутри Коммунистической партии нужно раскрыть и определить. Нельзя просто говорить, что Россия – это страна, где развивается капитализм».
• Отказ от раскола. «Мы не должны быть сторонниками раскола партий и Интернационала. Мы должны позволить эксперименту искусственной и механической дисциплины дойти до своих пределов, подчиняясь этой дисциплине во всех ее процедурных абсурдах, пока это будет возможно; никогда не отказываясь от нашей политической и идеологической критики и никогда не подчиняясь господствующей ориентации».
• Отказ от оппозиционных блоков. «Я считаю, что одним из недостатков Интернационала являлось то, что он был блоком локальных и национальных оппозиций».
• Критическая оценка прошлого. «В общем, я думаю, что приоритет должен быть сейчас не за организационными маневрами, а за выработкой политической идеологии международной левой оппозиции, основанной на красноречивом опыте Коминтерна. Пока это не будет сделано, всякая международная инициатива трудна».

Исходя из всего этого, Бордига отверг подписание совместной декларации, т.к. не думал, что оно будет возможно на практике.[2]

Весь дух Итальянской Левой отражен в этом письме Бордиги Коршу. Прежде всего, здесь проявилась верность русской революции и Коммунистическому Интернационалу, который Итальянская Левая помогала создавать. В этом заключалось ее фундаментальное различие с другими левыми оппозициями – различие подхода и метода. Итальянская Левая никогда не покидала поле боя до последней возможности. В теоретической борьбе она стремилась извлечь все возможные уроки из поражения. Это был подход, аналогичный подходу Розы Люксембург, для которой поражения были богаты уроками для будущих побед. Это была прежде всего политическая борьба в ее концепции революционной организации, определяющей себя через ясность цели, принципов и тактики, связанных в единое целое теорией.

В отличие от групп, преждевременно провозглашавших создание новых партий и нового Интернационала, Итальянская Левая всегда отталкивалась от метода. Пока Коммунистический Интернационал еще не умер и подавал признаки жизни, она была предана ему, как часть предана телу. Ее концепция была унитарной: раскол был злом, которого нужно было стараться избегать, чтобы не рассеивать силы, стремящиеся к международной централизованной организации. Только когда смерть Интернационала стала очевидной, можно было создавать автономную организацию. Основание фракции старой партии, сохраняющей ее революционную программу, было предварительным условием создания новой партии, которая могла быть провозглашена только в период революционного подъема. Создание Интернационала подчинялось тем же законам: только реальное существование революционных партий в нескольких странах создавало условия для Интернационала.

Такой органический взгляд на партию сохранялся до Второй мировой войны. Как орган Интернационала и партии, Итальянская Левая хотела развиваться соответственно естественным законам этого органа, не делая преждевременных расколов и не подгоняя свободное органическое развитие.

К 1926г. Итальянская Левая фактически завершила разработку своих основных фундаментальных принципов. Она отвергала:

• Единый фронт и лозунг «рабоче – крестьянского правительства».
• Антифашизм и любую политику, уходящую с поля классовой борьбы
• Социализм в одной стране.
• Защиту демократии.

Другие теоретические вопросы, такие, как русский вопрос и формирование фракций, еще не были по-настоящему развиты. Это Итальянской Левой предстояло сделать в эмиграции.

Можно задать вопрос, почему тенденция Бордиги потерпела поражение внутри итальянской компартии. Это на самом деле остается необъяснимым, если мы забудем, что итальянская партия была секцией Коммунистического Интернационала. Не рядовые члены партии устранили от руководства Бордигу, но это сделал Коминтерн, при посредстве Грамши и Тольятти и используя свой иерархический авторитет. Преобладающее влияние РКП(б) в Коминтерне, который сам   стал инструментом русского государства, привело к изгнанию всех левых оппозиций. В этих условиях сопротивление было очень ограниченным. Не только революционная волна откатывалась назад, но и престиж Коминтерна, несмотря на его перерождение, оставался огромен, и парализовал волю оппозиции.

Все эти причины объясняют, почему поражение было неизбежным, несмотря на все симпатии, которыми «бордигистское» руководство пользовалось в партии. Возможно, его колебания, сопротивляться или нет, его полумеханическое подчинение дисциплине и отказ организовать фракцию ускорили поражение. Но если мы можем объяснять прошлое, мы не можем переделать историю по принципу «что было бы, если бы…».