1)         На протяжении всей своей истории рабочее движение было вынуждено противостоять проникновению в свои ряды чуждых идеологий – либо правящего класса, либо мелкой буржуазии. Проникновение это обретало различные формы, и наибольшее распространение получили следующие:

- сектантство;

- индивидуализм;

- оппортунизм;

- авантюризм-путчизм.

2)         Сектантство служит типичным проявлением мелкобуржуазного представления об организации. Оно сродни психологии мелкого лавочника («всяк хозяин в своем дому большой») и выражается в стремлении поставить интересы и концепции организации выше интересов рабочего движения в целом. В представлении сектантов их организация является «единственно правильной в мире», ко всем же остальным группам пролетарского лагеря они относятся с высокомерным презрением, поскольку видят в них «конкурентов» и даже «врагов». Полагая, что от них исходит угроза, сектантская организация обыкновенно отказывается вести с ними политическую дискуссию. Она предпочитает оставаться в «гордом одиночестве», как если бы их вовсе не существовало, либо упорно подчеркивает свои отличия от них, вместо того, чтобы стремиться найти между ними общее.

3)         Индивидуализм может  быть вызван как мелкобуржуазным, так и чисто буржуазным влиянием. У правящего класса он заимствует официальную идеологию, которая личности представляет субъектами истории, восхваляет «людей, самостоятельно сделавших себя» и оправдывает «борьбу всех против всех». Однако в пролетарские организации эта идеология проникает, как правило, через мелкую буржуазию, в частности, через недавно пополнивших ряды пролетариата выходцев из таких социальных слоев, как крестьяне и ремесленники (в XIX веке), или студенчества и интеллигенции (в частности, после исторического подъема рабочего класса в конце 1960-х гг.). В основном индивидуализм находит проявление в следующем:

- организация рассматривается не как единое целое, а как совокупность отдельных личностей, отношения между которыми превалируют над политическими и уставными целями;

- личные «желания» и «интересы» противопоставляются нуждам организации;

- соответственно, оказывается сопротивление требованиям организационной дисциплины;

- в политической деятельности прослеживается стремление к «самореализации»;

- демонстрируется критическое отношение к центральным органам, якобы «подавляющим личность», которое сочетается со стремлением быть избранным в эти органы;

- наблюдается тенденция к выделению в организации элиты, принадлежность к которой становится самоцелью, и презираемых «второсортных» активистов.

4)         Оппортунизм, исторически представлявший наибольшую опасность для организаций пролетариата, также является проявлением проникновения в них чуждых идеологий, буржуазной и мелкобуржуазной. В частности, в нем находит выражение желание социального слоя, не имеющего будущего, преодолеть собственное бессилие. Подталкивает к оппортунизму и стремление примирить интересы и позиции двух основных классов общества, пролетариата и буржуазии, между которыми стиснута мелкая буржуазия. Основным отличием оппортунизма служит то, что он склонен приносить общие и исторические интересы пролетариата в жертву немедленным, случайным и иллюзорным «успехам». Но, поскольку рабочий класс не противопоставляет борьбу в рамках капитализма исторической борьбе за его отмену, оппортунизм в итоге жертвует и непосредственными интересами пролетариата, предлагая ему отстаивать интересы и позиции буржуазии. В итоге в такие ключевые моменты истории, как империалистическая война и пролетарская революция, оппортунистические политические течения присоединяются к лагерю враждебного класса, что и произошло с большинством социалистических партий во время первой мировой войны и с коммунистическими накануне второй.

5)         Путчизм – также именуемый авантюризмом[1] – представляется противоположностью оппортунизма. Во имя «непримиримости» и «радикализма» он готов в любой момент дать буржуазии «решающий» бой, пусть даже необходимые условия для него пока не созрели. Он не упускает возможности заклеймить как оппортунистов, соглашателей, даже «предателей» представителей подлинно пролетарского и марксистского течения, которое стремится уберечь рабочий  класс от участия в заранее обреченной на поражение борьбе. На самом деле путчизм обусловлен той же причиной, что и оппортунизм, а именно мелкобуржуазным стремлением достичь немедленных результатов, и потому зачастую сходится с ним. История знает множество примеров, когда оппортунистические течения получали поддержку путчистских или сами впадали в авантюризм. Так в начале ХХ века правые немецкие демократы, несмотря на противодействие левых, представленных, в частности, Розой Люксембург, оказывали поддержку российским эсерам – сторонникам терроризма. А в январе 1919 года, когда та же самая Роза Люксембург выступила против рабочего восстания в Берлине, вспыхнувшего в результате провокации социал-демократического правительства, независимые социал-демократы, едва покинувшие это правительство, присоединились к восстанию, которое завершилось гибелью тысяч рабочих и многих лидеров коммунистов.

6)         Революционеры неизменно должны бороться против проникновения буржуазной и мелкобуржуазной идеологии в классовую организацию, а также против различных его проявлений. По существу, это главная борьба, которую призвано вести подлинно пролетарское и революционное течение в классовых организациях, поскольку она гораздо труднее, чем открытая борьба против откровенно буржуазных сил. Марксу и Энгельсу в МТР (Международное товарищество рабочих) пришлось первым делом бороться против сект и сектантства. Равно как и против индивидуализма, в частности, в форме анархизма, и эстафету этой борьбы у них приняли марксисты во II Интернационале (в том числе Роза Люксембург и Владимир Ленин). Но наиболее систематически революционное течение боролось против оппортунизма:

- против «государственного социализма» лассальянцев в 1860-1870-е гг.;

- против различных реформистов и ревизионистов, от Бернштейна до Жореса;

- против меньшевизма;

- против центризма Каутского накануне, во время и после Первой мировой войны;

- против перерождения Коминтерна и коммунистических партий на протяжении 1920-х гг. и в начале 1930-х;

- против перерождения троцкистского течения в 1930-е гг.

Борьба против путчизма носила более эпизодический характер. Однако ее приходилось вести с самых первых шагов рабочего движения (против путчистского течения Виллиха-Шаппера в Союзе коммунистов, против бакунистских авантюр во время лионской «Коммуны» 1870 года и гражданской войны в Испании 1873-го). Особенную важность эта борьба приобрела во время революционного подъема 1917-1923 гг.; именно благодаря тому, что большевики сумели избежать преждевременного восстания в июле 1917 года, произошла Октябрьская революция.

7)         Приведенные примеры со всей очевидностью показывают, что влияние чуждых идеологий напрямую зависит от:

- исторического периода;

- этапа развития рабочего класса;

- ответственности, которую он берет на себя в тех или иных обстоятельствах.

Например, одно из наиболее серьезных и подлежащих осуждению проявлений проникновения чуждой пролетариату идеологии – оппортунизм – присутствовал в рабочем движении на всем протяжении его истории, однако достиг большого влияния в партиях II Интернационала в период:

- благоприятствующий иллюзиям о возможности примирения с буржуазией в условиях подъема капитализма и реальных улучшений условий жизни трудящихся;

- когда существование массовых партий способствовало распространению идеи о том, что они своими силами смогут постепенно трансформировать капитализм и в итоге прийти к социализму.

Развитие же оппортунизма в партиях III Интернационала в значительной мере обусловливалось спадом революционных настроений. В тех условиях получила развитие идея о возможности завоевать влияние в рабочей среде, идя на уступки распространенным в ней иллюзиям на счет парламентаризма, синдикализма или характера социалистических партий.

Воздействие исторического момента на проявление влияния чуждых рабочему классу идеологий еще более наглядно видно на примере сектантства. Действительно, оно получило широкое распространение в самом начале развития рабочего движения, когда пролетарии только начали возникать, и над ними довлело наследие ремесленных цехов (с их ритуалами и секретами мастерства). Новый подъем сектантства совпал с разгаром контрреволюции и нашел выражение, в частности, в бордигистском течении,  которое видело в самоизоляции способ (бесспорно, ошибочный) защиты от угрозы оппортунизма.

8)         Феномен политического паразитизма, также вызванный главным образом проникновением буржуазных идеологий в рабочую среду, на протяжении истории рабочего движения не привлекал к себе столь пристального внимания, как оппортунизм и другие вышеперечисленные явления. Происходит это потому, что паразитизм серьезно поражает пролетарские организации лишь в определенные моменты истории. Оппортунизм, например, представляет собой постоянную угрозу для пролетарских организаций и особенно ярко проявляется на этапе их наивысшего развития. Паразитизм, напротив, обретает благоприятную почву не в моменты подъема рабочего движения, а в периоды его относительной незрелости, когда его организации его достаточно слабы. Данный факт связан с самой природой паразитизма, который использует элементы, тяготеющие к классовым позициям, но плохо разбирающиеся в отличиях между подлинными революционными организациями и течениями, чей единственный смысл существования заключается в том, чтобы жить за счет этих организаций, саботировать их деятельность и даже вредить им. При этом феномен паразитизма, также по своей природе, характерен не для начальных этапов существования классовых организаций, а для периода их зрелости, когда они уже проявили себя как подлинные защитники пролетарских интересов.

Все эти элементы можно обнаружить в первом проявлении политического паразитизма в истории – деятельности Альянса социалистической демократии, который пытался саботировать работу МТР и разрушить эту организацию.

9)         Марксу и Энгельсу принадлежит та заслуга, что они первыми указали на угрозу паразитизма для пролетарских организаций:

«…Нужно раз навсегда положить конец внутренним распрям, которые постоянно возникают в нашем Товариществе из-за наличия в его среде этой паразитической организации. Эти распри только расточают силы, предназначенные для борьбы против существующего буржуазного строя. Альянс, пытаясь парализовать действия Интернационала, направленные против врагов рабочего класса, превосходно служит буржуазии и правительствам» (Энгельс Ф., «Генеральный совет всем членам Международного товарищества рабочих»).

Таким образом, понятие паразитизма отнюдь не является «выдумкой ИКТ». Впервые столкнулось с этой угрозой рабочему движению, распознало ее и дало ей бой МТР. Именно оно в лице Маркса и Энгельса назвало паразитами политизированные элементы, которые, утверждая, будто поддерживают программу и организации пролетариата, на деле борются не против правящего класса, а против организаций класса революционного. Суть их деятельности заключается в очернении коммунистического лагеря и в интригах против него, даже если они претендуют на свою к нему принадлежность и служение его делу[2].

«Впервые в истории борьбы рабочего класса мы сталкиваемся с тай¬ным заговором внутри самого рабочего класса, ставящим целью взорвать не существующий эксплуататорский строй, а Товарищество, которое ведет против этого строя самую энергич¬ную борьбу» (Энгельс Ф. «Доклад об Альянсе социалистической демократии, представленный Гаагскому конгрессу от имени Генерального совета»).

10)       Поскольку рабочее движение в лице МТР накопило богатый опыт борьбы против паразитизма, необходимо напомнить об основных ее уроках, дабы во всеоружии противостоять наступлению подобной угрозы в наши дни. Эти уроки имеют ряд аспектов:

- момент появления паразитизма;

- его особенности по сравнению с другими опасностями, которые грозят пролетарским организациям;

- его целевая аудитория;

- его методы;

- эффективные средства борьбы с ним.

На самом деле при рассмотрении всех этих аспектов поражает сходство между ситуацией в пролетарской среде сегодня и теми проблемами, с которыми в свое время столкнулось МТР.

11)       Паразитизм, как вы видели, исторически возникает как враг рабочего движения тогда, когда оно достигает определенного уровня зрелости, преодолевает детскую болезнь сектантства, хотя может еще и не обладать большим опытом.

«Первый этап борьбы пролетариата против буржуазии носит характер сектантского движения. Это имеет свое оправдание в период, когда пролетариат еще недостаточно развит, чтобы действовать как класс» (Маркс К., Энгельс Ф.).

Именно возникновение марксизма, зрелость пролетарского классового сознания и способность пролетариата и его авангарда организовать борьбу служат прочными основами деятельности рабочего класса.

«С того момента как движение рабочего класса стало действительностью, фантастические утопии исчезли […] на смену фантастическим утопиям пришло действительное понимание исторических условий движения и все больше начали собираться силы боевой организации рабочего класса» (Маркс К. «Гражданская война во Франции». Первый набросок: «Коммуна»).

Фактически паразитизм возник как реакция на создание I Интернационала, который Энгельс называл «средством постепенного растворения и поглощения всех этих мелких сект» (письмо Ф. Келли-Вишневецкой).

Иными словами, Интернационал служил инструментом, призванным побудить различные составляющие рабочего движения принять участие в коллективном и открытом процессе определения позиций и подчиниться единой, беспристрастной, пролетарской организационной дисциплине. Сопротивляясь «растворению и поглощению» в Интернационале всех непролетарских программных и организационных особенностей и автономии, паразитизм и объявил войну революционному движению.

«Секты, при своем возникновении служившие рычагами движения, превращаются в препятствие, как только это движение перерастет их; тогда они становятся реакционными. Об этом свидетельствуют секты во Франции и в Англии, а в последнее время лассальянцы в Германии, которые в течение ряда лет являлись помехой для организации пролетариата и кончили тем, что стали простым орудием в руках полиции» (Маркс К., Энгельс Ф. «Мнимые расколы в Интернационале»).

12)       Именно такой подход, разработанный теоретиками I Интернационала, позволяет понять, почему в нынешний период, с 1980-х и особенно с 1990-х гг., паразитизм получил беспрецедентное развитие со времен Альянса и лассальянства. Действительно, сегодня мы видим множество неформальных групп, которые нередко действуют под покровом тайны и претендуют на принадлежность к лагерю левых коммунистов, но тратят свои силы преимущественно на борьбу с существующими марксистскими организациями, а не с буржуазным строем. Как и во времена Маркса и Энгельса, этот подъем реакционного паразитизма препятствует развитию дискуссий и теоретического анализа в пролетарской среде, а также выработке определенных правил поведения, ей присущих.

Сегодня ненависть и нападки политического паразитизма вызывает, в частности, следующее:

- существование интернационального марксистского течения в лице ИКТ, отвергающего сектантство и концепцию монолитной партии;

- открытая полемика между революционными организациями;

- дискуссия о марксистских организационных принципах и о защите революционных кругов;

- новые революционные элементы, желающие усвоить подлинно марксистские организационные и программные традиции.

Как показал опыт МТР, паразитизм становится основным противником рабочего движения отнюдь не в тот период, когда оно преодолевает свою изначальную незрелость и переходит на качественно более высокий коммунистический этап развития. Сегодня незрелость рабочего движения вызвана иными причинами, а именно полувековым периодом контрреволюции, последовавшим за революционным подъемом 1917-1923 гг. Именно разрыв органической преемственности с традициями прошлых поколений революционеров и объясняет в первую очередь инстинктивные мелкобуржуазные антиорганизационные поползновения у многих элементов, которые называю себя марксистами и левыми коммунистами.

13)       Наряду с целым рядом совпадений между особенностями паразитизма в МТР и в наше время, следует отметить одно важное различие между двумя эпохами: в XIX веке паразитизм обыкновенно находил выражение в формировании структурированной и централизованной организации внутри организации рабочего класса, в то время как сегодня он проявляется в возникновении маленьких групп или даже «неорганизованных» элементов (хотя порою они действуют в тесной связке с друг с другом). Однако, несмотря на это отличие, характер феномена паразитизма во все времена одинаков. Действительно:

- питательной почвой для Альянса стали, в числе прочего, остатки изживших себя сект: и сам он позаимствовал у них жестко централизованную структуру во главе с «пророком», а также склонность к скрытной деятельности; сегодня же паразитизм опирается главным образом на остатки студенческого протестного движения, которое оказало влияние на исторический подъем пролетарской борьбы в конце 1960-х гг. и особенно в 1968-ом; для него, в частности, характерны индивидуализм и критическое отношение к организации и централизации, якобы «подавляющих личность»[3];

- в свое время МТР являлась единственной организацией, объединявшей все пролетарское движение, и течениям, которые стремились его разрушить и одновременно участвовали в борьбе против буржуазии, приходилось действовать внутри Интернационала; напротив, в исторический период, когда участники революционной борьбы рабочего класса рассеяны по различным организациям пролетарской политической среды, каждая паразитическая группа может заявлять о своей к ним принадлежности наряду со всеми остальными.

Поэтому необходимо решительно заявить, что нынешняя разобщенность пролетарских политических кругов и всевозможные сектантские действия, препятствующие стремлению к объединению и товарищеской дискуссии между различными организациями рабочего движения, играют на руку паразитизму.

14)       Марксизм, опираясь на опыт МТР, показал различия между паразитизмом и другими проявлениями проникновения чуждых идеологий в организации рабочего класса. Например, оппортунизм, даже если он может первое время принимать организационные формы (как в случае меньшевиков в 1903 году), по существу, подвергает нападкам программу пролетарской организации. Паразитизм, со своей стороны, вынужден играть свою роль и потому априорно программы не касается. Он проявляется прежде всего в организационных вопросах, даже если в целях привлечения новых сторонников и вынужден ставить под сомнения некоторые программные аспекты. Так, например, излюбленной темой Бакунина во время Базельского конгресса Интернационала 1869 года стала «борьба за отмену права наследования», поскольку он знал, что, выдвинув это бессодержательное и демагогическое требование, можно заручиться поддержкой многих делегатов, питавших в то время иллюзии на сей счет. Но в действительности основной его целью было свержение Генерального совета, находившегося под влиянием Маркса, и формирование нового, состоящего из его сторонников[4].  Поскольку паразитизм непосредственно угрожает организационной структуре пролетарских объединений, в определенных исторических условиях он представляет гораздо большую опасность, чем оппортунизм. Оба эти проявления проникновения чуждых идеологий несут в себе смертельную опасность для пролетарских организаций. Оппортунизм уничтожает их как орудия рабочего класса, заставляя служить буржуазии; но, поскольку он стремится изменить их программные принципы, для достижения искомого результата требуется длительный процесс, в ходе которого левое, революционное течение также имеет возможность вести борьбу в защиту программы[5]. Однако чем больше организация как структура поражена паразитизмом, тем меньше времени остается пролетарскому течению на организацию ее обороны. В этой связи показателен пример МТР: борьба в его рамках против Альянса длилась в общей сложности не более 4 лет, с 1868 года, когда Бакунин вступил в Интернационал, до 1872-го, когда его исключили на Гаагском конгрессе. Это означает лишь одно – пролетарское движение должно дать незамедлительный и решительный отпор паразитизму, не дожидаясь, пока он натворит бед.

15)       Как мы видели, важно отличать паразитизм от других проявлений проникновения в рабочий класс чуждых идеологий. Однако одной из характерных черт паразитизма как раз является всевозможное использование этих проявлений. Что обусловлено особенностями паразитизма: он не только вырастает из чуждых идеологий, но и в своем стремлении разрушить пролетарские организации отличается крайней беспринципностью. Так в МТР и рабочем движении того времени Альянс, как мы уже отмечали, использовал себе на благо и пережитки сектантства, и методы оппортунизма (по вопросу о праве наследования, например), и участие в откровенно авантюристических выступлениях (лионская «Коммуна» и гражданская война в Испании в 1873 году). Опирался он и на индивидуалистические тенденции в пролетариате, который едва выделился из ремесленной и крестьянской среды (в особенности, в Испании и в швейцарском кантоне Юра). Те же черты присущи паразитизму и сегодня. Мы уже подчеркивали роль индивидуализма в формировании паразитизма нашего времени, но нужно отметить также, что все расколы в ИКТ, которые привели затем к созданию паразитических групп (ИКГ, ГКБ, ВФИКТ), были вызваны деятельностью сектантов, которые предпочли порвать с организацией и отказались вести дискуссию, чтобы прояснить имеющиеся позиции. Оппортунизм также является одной из отличительных черт ИКГ, которая в бытность свою «тенденцией» в ИКТ обвиняла последнее в том, что оно не предъявляет достаточно строгих требований к новым кандидатам, а затем занялась самой беспринципной вербовкой в свои ряды, изменив программу в духе модных левацких мистификаций (преклонения перед движениями Третьего мира и пр.). Оппортунизм затронул и ГКБ, и ВФИКТ, которые в начале 1990-х гг. в попытке объединить силы затеяли между собой невообразимый торг. Что же касается авантюризма-путчизма, даже если оставить в стороне снисходительность ИКГ по отношению к терроризму, все эти группы систематически попадали в ловушки, которые буржуазия расставляла рабочему классу, вовлекая его в борьбу в ситуации, значительно усложненной деятельностью правящего класса и его профсоюзов, как это было, в частности, осенью 1995 года во Франции.

16)       Опыт МТР со всей очевидностью показал различие, которое может возникнуть между паразитизмом и «болотом» (даже если тогда данный термин еще не использовался). Марксизм определяет «болото» как политическую среду, колеблющуюся между позициями рабочего класса и буржуазии или мелкой буржуазии. Подобная среда может возникать на начальном этапе обретения классовой сознательности отдельными слоями пролетариата или их разрыва с буржуазными позициями. Ее могут сформировать и остатки тенденций, которые некогда являлись передовыми для своего класса, однако затем не смогли эволюционировать в новых условиях пролетарской борьбы и учесть ее опыт. «Болото», как правило, не существует долго. В итоге ему приходится делать выбор, и оно либо полностью переходит на революционные позиции, либо в лагерь буржуазии, либо раскалывается между ними. Катализатором подобного выбора обыкновенно служат важные события в истории рабочего класса (в ХХ веке это мировые войны и пролетарские революции), и результат здесь во многом зависит от соотношения сил буржуазии и пролетариата. Левые в рабочем движении никогда не считали такие течения заведомо чуждыми пролетарской борьбе, напротив, они стремились вести с ними дискуссии, чтобы помочь наиболее здравым их элементам присоединиться к ней и решительно заклеймить тех, кто стал на сторону враждебного класса.

17)       В МТР наряду с марксистским течением, представлявшим собой авангард, существовали и другие, которые можно отнести к «болоту». Например, некоторых прудонистов, которые в первой половине XIX века находились действительно в первых рядах рабочего класса во Франции. Но перестали быть авангардом к моменту борьбы против паразитической структуры Альянса. И все же, несмотря на всю свою идейную путаницу, они смогли принять участие в сражении за сохранение Интернационала, в частности, на Гаагском конгрессе. К ним марксистское течение отнеслось совершенно иначе, чем к Альянсу. Вопрос об их исключении ни разу не ставился. Напротив, их старались всячески вовлечь в борьбу МТР с его врагами, не только из-за их влияния в Интернационале, но и потому, что это позволило бы таким течениям четче определить свои позиции. На практике вышеописанные события показали фундаментальное различие между «болотом» и паразитизмом: в то время как первое связано с жизнью пролетариата, что позволяет «болоту» или его лучшим элементам влиться в революционное течение, второй, живущий лишь ради того, чтобы вредить классовым организациям, совершенно не способен к подобной эволюции, даже если некоторые элементы, введенные паразитизмом в заблуждение, могут затем стать на правильный путь.

Сегодня важно также проводить различие между течениями «болота»[6] и паразитами. Группы, принадлежащие к пролетарской среде, должны попытаться помочь первым перейти на марксистские позиции путем дискуссии; ко вторым же им следует относиться с непреклонной суровостью и обличать постыдную роль, которую они играют к вящей выгоде буржуазии. Это тем более важно, что течения «болота» из-за своей идейной путаницы (в частности, из-за колебаний по отношению к организации как таковой у ретокоммунистов) особенно уязвимы перед паразитизмом.

18)       Все проявления проникновения чуждых идеологий в пролетарские организации играют на руку буржуазии. Особенно очевидно это в отношении паразитизма, целью которого является разрушение таких организаций (признает он ее открыто или нет). МТР на данную тему высказалась однозначно, заявив, что, хотя Бакунин и не является агентом капиталистического государства, он служит его интересам лучше всякого агента. Это не означает, будто паразитические группы представляют собой часть политического аппарата правящего класса, наподобие таких крайне левых буржуазных тенденций, как современный троцкизм. Даже самых известных паразитических элементов своего времени – Бакунина и Лассаля – Маркс и Энгельс вовсе не считали политическими представителями буржуазии. Этот вывод обуславливается тем, что паразитизм как таковой не является фракцией буржуазии, не имеет своей особой программы и ориентации на национальный капитал, не занимает определенного места в государственных органах, которое позволило бы ему контролировать борьбу рабочего класса. Но при этом паразитизм оказывает такие услуги классу капиталистов, что является предметом его особой заботы. Она находит проявление главным образом в трех формах:

- политическая поддержка паразитической деятельности; так, европейская буржуазная пресса приняла сторону бакунинского Альянса в его конфликте с Генеральным советом;

- инфильтрация и интриги государственных агентов в паразитических тенденциях; известно, что лионской секцией Альянса руководили откровенные бонапартистские агенты Ришар и Блан;

- создание секторами буржуазии политических течений, призванных паразитировать на пролетарской организации; так, например, была образована «Лига мира и свободы» под руководством бывшего бонапартиста Фогта), которая, по признанию самого Маркса, «возникла в противовес Интернационалу» и в 1868 году попыталась «объединиться» с ним.

Нужно заметить, что, хотя большинство паразитических тенденций декларируют пролетарскую программу, она нужна им исключительно в целях политического паразитизма, который отличает их от подлинных организаций рабочего класса не заявленными позициями, а деструктивным поведением.

19)       Сегодня, когда пролетарские организации не обладают таким весом, как МТР в свое время, официальная буржуазная пропаганда не слишком заботится об оказании поддержки паразитическим группам и элементам (тем более, что это могло бы дискредитировать их в глазах тех, кто сочувствует коммунистическим позициям). Однако в буржуазных кампаниях, специально направленных против левых коммунистов и посвященных критике «негационизма», значительное внимание уделено таким группам, как бывшее Коммунистическое движение, журнал «Банкиз» («Торос») и т. п., которые выдавались за левых коммунистов, в то время как в действительности они носили выраженный паразитический характер.

С другой стороны, именно агент государства Шенье[7] сыграл ведущую роль в формировании в 1981 году внутри ИКТ «секретной тенденции», которая сначала привела к выходу из организации половины британской секции, а затем образовала типичную паразитическую группу – ГКБ.

Наконец, налицо попытки буржуазных группировок внедриться в пролетарские круги, чтобы играть паразитическую роль; это наглядно показывает пример испанской левацкой группы «Красная нить» (которая до того, как обрушиться с критикой на пролетарские круги, долгое время пыталась завоевать их расположение) или ОКИ (итальянские леваки, часть из которых некогда разделяла идеи бордигизма, а ныне позиционирует себя как «истинного наследника» этого течения).

20)       Проникновение агентов государства в паразитические группы происходит тем проще, что группы эти своей основной деятельностью считают борьбу с подлинно пролетарскими организациями. Приверженцами паразитизма обыкновенно становятся элементы, которые не признают классовой организационной дисциплины, презирают уставные принципы, придают большее значение неформальным личных связям, чем лояльности к организации, а потому паразитическая среда открыта для внедрения разного рода агентов. А также для невольных пособников капиталистического государства: авантюристов, деклассированных элементов, которые хотели бы использовать рабочее движение в своих честолюбивых целях, обрести в нем власть и признание, в которых отказывает им буржуазное государство. Наиболее известным примером такого рода личностей в МТР являлся Бакунин. Маркс и его товарищи никогда не утверждали, будто он прямо работает на государство. Но они не только распознали и изобличили услуги, невольно оказанные им правящему классу, но и раскрыли деятельность и классовое происхождение авантюристов, проникших в пролетарские организации, а также роль подобных личностей как организаторов паразитизма. Так, Маркс писал о тайной деятельности бакунинского Альянса в МТР, что «деклассированные элементы» сумели «проникнуть туда и в самом его центре создать тайные организации». Точно так же оценивал Бебель Швейцера, лидера лассальянского течения (которое, помимо оппортунизма, имело сильную паразитическую составляющую): «Он присоединился к движению, как только увидел, что в среде буржуазии у него нет будущего; он быстро пополнил ряды деклассированных, и у него осталась только одна надежда – занять видный пост в рабочем движении, к чему предрасполагали его амбиции и способности» (Бебель А. «Автобиография»).

21)       Паразитическими организациями нередко руководят деклассированные авантюристы (если не непосредственные агенты государства), однако среди их рядовых членов можно обнаружить и элементы, изначально движимые революционными устремлениями и не желающие вредить делу пролетариата, но при этом:

- проникнутые мелкобуржуазной идеологией, индивидуализмом, стремящиеся к достижению немедленных результатов, придающие излишнее значение личным отношениям в ущерб интересам организации, мнящие себя элитой;

- «разочарованные» тем, что рабочий класс идет вперед не так быстро, как им бы хотелось;

- с трудом мирящиеся с организационной дисциплиной, обиженные на то, что их деятельность не находит достаточного «признания» в виде выдвижения на «руководящие посты».

Все это вызывает глубокую враждебность к пролетарской организации, хотя подобные чувства нередко прикрываются «революционными» притязаниями.

В МТР примером такого феномена могут служить некоторые члены Генерального совета, например, Эккариус, Юнг и Хейлс.

Кроме того, ряды паразитических элементов иногда пополняют и искренние, боевые пролетарские элементы, когда из-за мелкобуржуазных слабостей или недостатка опыта позволяют обманным путем манипулировать собой откровенно антипролетарским деятелям. В МТР заблуждению поддалась немалая часть рабочих, вступивших в Альянс в Испании.

22)       Что же касается ИКТ, большинство расколов в нем привело к образованию паразитических групп, создатели которых продемонстрировали описанные выше мелкобуржуазные подходы. Недовольство некоторых интеллектуалов медленным развитием классовой борьбы или «неблагодарностью» со стороны организации, невозможностью убедить других активистов в «верности» собственных позиций, излишне глубокие обиды на критику взглядов или поведения, неприятие централизации, воспринимающейся как признак «сталинизма», – все это привело к возникновению «тенденций», а затем и более или менее эфемерным самостоятельным паразитическим группам или неорганизованному паразитизму отдельных элементов. Приведем типичные примеры описанных феноменов в хронологическом порядке. «Тенденция» 1979 года образовала Группу коммунистов-интернационалистов, тенденция Шенье – покойную Группу «Коммунистического бюллетеня», «тенденция» Макинтоша-М.Л.-Ж.А., состоявшая в основном из членов центрального органа ИКТ – «Внешнюю фракцию ИКТ», которая затем стала «Интернационалистской перспективой». Эти события также продемонстрировали, что некоторые элементы бесспорно пролетарских убеждений могут из личной преданности последовать за вожаками «тенденций», а по сути – кланов, как их уже определило ИКТ. Тот факт, что все вызванные паразитическими элементами расколы в нашей организации начались с образования кланов, очевидно, не случаен.

Действительно, существует большое сходство между  поведением в организации, которое ведет к формированию кланов и к паразитизму: индивидуализм, отношение к уставным требованиям как к принуждению, разочарование в активистской работе, лояльность к отдельным личностям в ущерб организации, влияние «гуру» (людей, стремящихся подчинить своему влиянию других).

Фактически паразитизм служит крайним проявлением того, что побуждает формировать кланы, ломать организационную структуру – стремлением разрушить пролетарские организации как таковые[8].

23)       Неоднородность является характерной чертой паразитических организаций, ибо в их рядах сосуществуют и люди относительно искренние, и элементы, ненавидящие пролетарскую организацию, даже политические авантюристы или агенты государства. Это создает превосходные возможности для проведения тайных маневров и вовлечения в них «искренних» элементов, действительно прилагающих усилия для строительства организации, служит залогом успеха паразитизма, который использует подобные элементы, чтобы оправдывать свой якобы «пролетарский» характер (подобно профсоюзному движению, также нуждающемуся в «искренних и самоотверженных» активистах, призванных внушить доверие к нему). К тому же паразитические лидеры могут контролировать значительную часть своего «стада», лишь скрывая свои истинные цели. Так, в Альянсе существовала целая иерархия вокруг «гражданина Б.», а также тайный устав, предназначенный для «посвященных».  « Альянс  делит [своих членов] на  две  касты: на посвященных и   непосвященных, аристократов и  плебеев, причем последние обречены на то, чтобы первые руководили ими с помощью организации, само существование которой им неизвестно» (Энгельс Ф. «Доклад об Альянсе социалистической демократии»).

Сегодня паразитизм действует точно так же, и редко бывает, чтобы паразитические группы или руководящие ими авантюристы и разочарованные интеллектуалы открыто признавали свои цели. В этом смысле «Коммунистическое движение»[9], откровенно заявляющее о необходимости уничтожить левокоммунистическую среду, является одновременно карикатурой на глубокий смысл паразитизма и раскрывает его сущность.

24)  Сегодня ИКТ берет за образец методы борьбы с паразитизмом, использованные I Интернационалом и эйзенахцами. Маневры паразитических элементов обличались ими в открытых документах конгрессов, в печати, на рабочих собраниях и даже в парламентах. Постоянно подчеркивалось, что за этими нападками стоят правящие классы, ставящие целью уничтожить марксизм. Материалы Гаагского конгресса, а  также знаменитые речи Бебеля против тайной политики Бисмарка и Швейцера свидетельствуют о способности рабочего движения к глобальному анализу и одновременному изобличению враждебных маневров в конкретных ситуациях.

Среди основных причин, приведенных I Интернационалом в обоснование публикации разоблачений деятельности Бакунина, нужно перечислить следующие:

- открытое изобличение подобных методов являлось единственной возможностью избавить от них рабочее движение; только всеобщее осознание значения этих проблем давало возможность избежать их повторения в будущем;

- публичное разоблачение бакунинского Альянса должно было обескуражить тех, кто действует теми же методами; Маркс и Энгельс прекрасно понимали, что всегда найдутся и другие паразитические элементы, проводящие тайную политику внутри организации и вне ее, как, например, сторонники Пиа;

- только открытая дискуссия могла ослабить влияние Бакунина на некоторых его жертв и побудить их свидетельствовать; вот почему были раскрыты методы манипулирования, использованные Бакуниным, в частности, «Революционный катехизис»;

- открытое изобличение подобной практики помешало Интернационалу взять ее на вооружение; так, решение об исключении Бакунина из МТР было принято после того, как стало известно о деле Нечаева, которое могло представлять угрозу для Интернационала;

- уроки этой борьбы имели историческое значение, не только для МТР, но и для будущего рабочего движения; вот почему много лет спустя Бебель в своей автобиографии уделил столько внимания борьбе против Лассаля и Швейцера.

Наконец, такую политику обусловила необходимость разоблачения политических авантюристов вроде Бакунина и Швейцера.

Излишне говорить, что эта борьба продолжалась на протяжении всей политической деятельности Маркса, как о том свидетельствует его критика приспешников лорда Пальмерстона и господина Фогта. Маркс прекрасно понимал, что, если в таких случаях не выносить сор из избы, то это может играть на руку лишь правящему классу.

25)       Продолжателем этой традиции рабочего движения выступает ИКТ, издавая статьи о своих внутренних дебатах, критикуя паразитизм, гласно оповещая о единогласном исключении одного из своих членов XI международным конгрессом, публикуя статьи о масонстве (тайных обществах) и т.д. В частности, призыв ИКТ к созданию судов чести для рассмотрения случаев утраты отдельными элементами доверия революционных организаций в целях защиты пролетарской среды, проникнут тем же духом, коим руководствовался и Гаагский конгресс, и рабочие партии в России, которые создавали комиссии по расследованию деятельности лиц, заподозренных в работе на охранку.

Буря протестов и обвинений, поднятая буржуазной прессой после опубликования результатов расследования деятельности Альянса, показывает, что именно метод открытых обличений ставит буржуазию в наиболее затруднительное положение. С другой стороны, систематическое игнорирование до 1914 года оппортунистическим руководством II Интернационала значения борьбы Маркса против Бакунина в истории рабочего движения свидетельствует об аналогичных опасениях со стороны поборников мелкобуржуазных организационных концепций.

26)       Политика рабочего движения по отношению к инфантилизму мелкобуржуазного паразитизма должна заключаться в ее искоренении. И важную роль играет здесь разоблачение абсурдности позиций и политической деятельности паразитических элементов. Так, Энгельс в своей знаменитой статье «Бакунисты за работой», написанной во время гражданской войны в Испании, подробно описывал и критиковал организационные практики Альянса.

Сегодня ИКТ проводит такую же политику и борется против сторонников различных организованных и «внеорганизационных» центров паразитической сети.

В отношении более или менее пролетарских элементов, обманутых паразитизмом, марксизм всегда проводил гибкую политику. Он ставил задачей вбить клин между подобными элементами и паразитическим руководством, ориентированным на буржуазию или поощряемым ей, демонстрируя, что первые являются жертвами второго. Целью такой политики было изолировать паразитическое руководство и вывести его жертвы из-под его влияния. Хотя марксизм неизменно критиковал подобные «жертвы», он одновременно боролся за возрождение их доверия к организации и пролетарским кругам. Это нашло конкретное воплощение в работе Лафарга и Энгельса с испанской секцией I Интернационала.

ИКТ следует этой традиции, противостоя паразитизму, чтобы прилечь на свою сторону обманутые им элементы. Изобличение Швейцера как агента Бисмарка Бебелем и Либкнехтом на массовом митинге лассальянской партии в Вуппертале – вот наиболее известный пример подобных действий.

27)       Со времени великих битв внутри МТР традиция борьбы с паразитизмом в рабочем движении оказалась в значительной мере утрачена по ряду причин:

- он перестал являться главной опасностью для пролетарских организаций;

- период контрреволюции длился очень долго.

Поэтому пролетарские политические круги оказались существенно ослабленными перед лицом наступления паразитизма. Его угроза представляет тем большую опасность из-за идеологического влияния распада капитализма, которое, как показало ИКТ, облегчает проникновение в пролетарскую среду мелкобуржуазной идеологии и ее самых крайних проявлениях[10], что создает благоприятную среду для развития паразитизма. Таким образом, на пролетарские круги ложится огромная ответственность за решительную борьбу против этого бедствия. В определенной степени способность революционных течений выявлять паразитизм и бороться с ним станет показателем их способности противостоять и другим угрозам для пролетарских организаций, в частности, оппортунизму.

На самом деле, поскольку оппортунизм и паразитизм происходят из одного источника (проникновения мелкобуржуазной идеологии) и ведут наступление на принципы пролетарской организации (первый – на программные, второй – на организационные), совершенно естественно, что они терпимы друг к другу и нередко смыкаются. Так, нет ничего удивительного в том, что в МТР оказались на одной стороне баррикады «антигосударственники»-бакунинцы и «государственники»-лассальянцы. Следовательно, именно левым течениям в пролетарских организациях надлежит взять на себя основную тяжесть борьбы с паразитизмом. В МТР с Альянсом боролись главным образом Маркс, Энгельс и их сторонники. И не случайно, что основные документы, свидетельствующие об этой борьбе, скреплены их подписями (циркуляр 5 марта 1872 года и «Мнимые расколы в Интернационале» написаны Марксом и Энгельсом; над докладом 1873 года «Альянс социалистической демократии и Международное товарищество рабочих» совместно работали Маркс, Энгельс, Лафарг и Утин).

Все это сохраняет свою значимость и сегодня. Борьба против паразитизма является одной из важнейших задач левых коммунистов. Она тесно связана с традицией их ожесточенной борьбы против оппортунизма. А сейчас служит одной из основных составляющих работы по подготовке создания партии завтрашнего дня и обуславливает таким образом как время ее образования, так и ее способность сыграть свою роль в грядущих битвах пролетариата.

Примечания:
 

[1] Необходимо различать два значения слова «авантюризм». С одной стороны, авантюризм некоторых деклассированных элементов, политических проходимцев, не признанных в среде правящего класса, которые, осознав, что пролетариат призван занять ведущее место в жизни общества и истории, пытаются выдвинуться на руководящие посты в его организациях. Принимая участие в борьбе рабочего класса, эти элементы ставят целью не служить ему, а поставить его на службу удовлетворению собственных амбиций. К рабочим они идут в поисках славы.

С другой стороны, авантюризм означает политическое поведение, состоящее в том, чтобы пускаться в неразумные авантюры, когда шансы на успех минимальны, а рабочий класс не достиг должной зрелости. Так могут вести себя не только политические авантюристы в поисках сильных эмоций, но и вполне искренние, честные и бескорыстные рабочие и активисты, которые не способны здраво судить о политике или охвачены нетерпением.

 [2] Маркс и Энгельс были не единственными, кто дал характеристику политическому паразитизму. Так, в конце XIX в. выдающийся марксистский теоретик Антонио Лабриола в своей работе «Эссе о материалистическом понимании истории» писал: «Этому прототипу наших современных партий [имеется в виду Союз коммунистов], этой, так сказать, первой клетке нашего сложного, эластичного и чрезвычайно развитого организма было свойственно не только сознание необходимости выполнить свою миссию предвестника, но в нем уже существовали форма и метод организации, единственно приемлемые для передовых борцов пролетарской революции. Сектантская форма практически была преодолена. Непосредственное фантастическое господство отдельной личности было устранено, господствовала дисциплина, вытекавшая из необходимости, осознанной в результате опыта, а также из учения, которое должно быть именно отраженным сознанием этой необходимости. Точно так же обстояло дело с Интернационалом, чей образ действий казался авторитарным только тем, кому не удалось утвердить в нем и заставить почитать свой собственный докучливый и ничтожный авторитет. Так обстоит дело и так должно быть в пролетарских партиях, а там, где эта особенность отсутствует или еще не могла появиться, пролетарское движение, пока неразвитое, неоформленное и лишенное ясных целей, порождает лишь иллюзии или служит предлогом для интриг. Если же этого не происходит, возникают подпольные общества, в которых бок о бок с людьми, находящимися в плену иллюзии, действуют помешанные и шпионы; либо может появиться секта вроде «Международных братьев», присосавшаяся, подобно паразиту, к Интернационалу и дискредитировавшая его; […] либо, наконец, смешанное сборище недовольных, в большей своей части деклассированных и мелких буржуа, спекулирующих социализмом как фразой, ставшей, подобно многим другим, политической модой».

 [3] Эти тенденции еще более усилились благодаря влиянию ретокоммунизма и, как показало ИКТ, являются той ценой, которую возрождающемуся рабочему движению придется сейчас и в дальнейшем платить за засилье сталинизма во время периода контрреволюции.

[4] Именно по этой причине друзья Бакунина на конгрессе сначала поддержали решение существенно расширить полномочия Генерального совета, а затем изменили мнение, потребовав, чтобы он служил всего лишь «почтовым ящиком».

[5] История рабочего движения знает много примеров подобной борьбы. Среди важнейших следует назвать:

                - борьбу Розы Люксембург против ревизионизма Берншейна в конце XIX века;

                - большевиков против меньшевиков в 1903 году;

                - Розы Люксембург и Паннекука против Каутского по вопросу о массовой стачке (1908-1911);

                - Розы Люксембург и Владимира Ленина в защиту интернационализма (на Штугартском конгрессе в 1907-м и Базельском в 1912 гг.);

                - Паннекука, Гортера, Бордиги и других левых активистов Коминтерна (в том числе в определенной мере и Троцкого) против перерождения этой организации.

[6] В наше время «болото» представлено, в частности, различными ретокоммунистами (как, например, те, что возникли на подъеме борьбы в конце 1960-х гг.  и, вероятно, появятся и в грядущих классовых битвах), обломками прошлого вроде делеонистов в англоязычных странах или элементами, порвавшими с левацкими организациями.

[7] Прямых доказательств того, что Шенье работал на спецслужбы, нет. Однако после исключения из ИКТ он сделал стремительную карьеру в государственной администрации и в аппарате Социалистической партии (стоявшей в то время у власти), что свидетельствует о его сотрудничестве с буржуазными структурами уже в то время, когда он изображал из себя «революционера».

[8] В этой связи ИКТ нередко возражают, что феномен паразитизма затрагивает только нашу организацию, рассматривается ли она как мишень для нападок или как «пополнитель» паразитической среды в результате расколов. На самом деле наша организация сегодня служит основной целью для атак паразитических элементов именно потому, что она является наиболее значимой и массовой в пролетарских кругах. Поэтому она вызывает наибольшую ненависть врагов пролетариата, которые не упускают случая настроить против нее другие пролетарские организации. Еще одной причиной особого отношения к ИКТ со стороны паразитических элементов является то, что она пережила наибольшее число расколов, приведших к созданию паразитических групп. Этому явлению есть несколько объяснений. Во-первых, ИКТ является самой молодой из всех пролетарских организаций, которые возникли до 1968 года. Следовательно, изначально над нашей организацией сильнее довлел дух кружковщины, который является питательной почвой для кланов и паразитизма. В других организациях, появившихся еще до исторического подъема рабочего класса, существовал своего рода «естественный отбор», избавляющий их от авантюристов и ищущих славы интеллектуалов, которым не хватало терпения вести незаметную работу в маленьких группах, не имевших большого влияния на рабочий класс в условиях контрреволюции. С началом подъема рабочего движения подобные элементы посчитали, что легче «займут высокое положение» в только что возникшей организации, чем в давно существующей, где «все места уже заняты». Во-вторых, есть фундаментальное различие между многочисленными расколами в бордигистском течении (которое было самым развитым в международном масштабе вплоть до конца 1970-х гг.) и в ИКТ. У бордигистов, сторонников монолитной организации, расколы преимущественно становились следствием невозможности разрешения политических разногласий внутри организации, то есть не всегда вели к развитию паразитизма. Расколы же, пережитые ИКТ, не вызывались стремлением к монолитности или сектантством, поскольку наша организация, напротив, всячески поощряет дискуссию в своих рядах: их обуславливало стремление достичь немедленных результатов, личное разочарование, образование кланов, что способствовало паразитическим настроениям. И здесь важно подчеркнуть, что ИКТ не является единственной мишенью паразитических элементов. Например, «Красная нить» и «Коммунистическое движение» очерняют всех левых коммунистов, а не только ИКТ. Излюбленным объектом нападок ОКИ является бордигистское течение. Но даже когда паразитические группы сосредотачивают свою критику на ИКТ, щадя другие пролетарские группы и даже льстя им (как систематически поступают ГКБ и «Эшанж э мувман» («Движение и связи»)), они ставят своей целью разжечь разногласия между всеми этими группами, против чего неизменно выступало ИКТ.

[9] Группа, руководимая бывшими членами ИКТ, ранее состоявшими в ИКГ, а также выходцами из левацкой среды. Не путать с «Коммунистическим движением» 1970-х гг.

[10] «Конечно, идеологический распад затрагивает прежде всего и главным образом сам капиталистический класс, который заражает, в свою очередь, не являющиеся  самостоятельным классом мелкобуржуазные слои. Можно даже сказать, что последние выступают как наиболее адекватный носитель этого распада, поскольку отсутствие у них будущего – обусловленное их неспособностью превратиться в класс – точно согласуется с основной причиной идеологического распада – потерей всяких непосредственных перспектив обществом в целом. Один лишь пролетариат несет в себе надежду на будущее для человеческого общества. Следовательно, именно он в наибольшей степени способен сопротивляться распаду. Однако это не дает пролетариату никакого иммунитета от инфекции – хотя бы потому, что он сосуществует бок о бок с одним из главных распространителей этой инфекции –мелкой буржуазией. Качествам, составляющим силу рабочего класса, приходится ныне выдерживать давление идеологического распада в его различных проявлениях:

                - солидарности и коллективному действию противостоит атомизация с ее принципом «каждый за себя»;

                - потребность в организации сталкивается с социальным распадом, разложением отношений, на которых основывается вся общественная жизнь;

                - уверенность пролетариата в будущем и своих собственных силах непрерывно подрывается проникающими во все поры общества настроениями безысходности и нигилизма;

                - сознательность, ясность и целостность мышления, склонность к теоретическим обобщениям переживают трудное время, пробивая себе дорогу среди расцвета иллюзий, наркомании, сект, мистицизма, отрицания или разрушения всего разумного – характерных явлений в нашу эпоху» (Упадок капитализма. М., 2001. С. 138-139).

Мы видим, как мелочность, ложная клановая солидарность, ненависть к организации, недоверие, клевета, все качества, на которые опирается паразитизм, находят особенно благоприятную почву в условиях распада. Как говорит пословица: цветы растут на навозе. Политический паразитизм в своей области развивается как бы по законам биологии, и расцветает, когда гниет общество.