Наша организация — Международное коммунистическое течение — была основана в январе 1975 года, то есть более полувека назад. С тех пор мир пережил масштабные потрясения, и на нас лежит ответственность представить пролетариату оценку этого периода, чтобы определить, какое будущее ожидает человечество. Перспективы представляются особенно мрачными. Нынешнее тяжёлое состояние дел ведёт к повсеместным страданиям мирового населения, что, в частности, объясняет неуклонный рост потребления наркотиков всех видов и увеличение числа самоубийств, в том числе среди детей. Даже высшие инстанции мировой буржуазии — от Организации Объединённых Наций до Давосского форума, который каждый январь собирает ведущих представителей мировой экономики, — вынуждены признавать серьёзность бедствий, обрушивающихся на человечество и всё более угрожающих его будущему.
2020-е годы ознаменовались резким ускорением ухудшения мировой ситуации, сопровождающимся накоплением катастроф: наводнениями и пожарами, связанными с изменением климата, ускорением разрушения жизни, пандемией, унёсшей более 20 миллионов человеческих жизней, а также вспышкой новых и всё более смертоносных войн — на Украине, в Газе и в Африке, в частности в Судане, Конго и Эфиопии. Этот глобальный хаос вышел на новый этап в январе 2025 года с возвращением к власти зловещего шоумена Дональда Трампа, чьё честолюбие заключается в том, чтобы играть с миром, подобно тому как Чарли Чаплин играет с воздушным шаром в форме Земли в своём фильме «Великий диктатор».
Таким образом, настоящий Манифест оправдан не только тем, что нашей организации исполнилось полвека, но и тем, что мы сталкиваемся с исключительно серьёзной исторической ситуацией: капиталистическая система, господствующая на планете, неумолимо ведёт человеческое общество к его разрушению. Перед лицом этой немыслимой перспективы именно тем, кто борется за революционное свержение данной системы, — коммунистам — надлежит выдвинуть исторические, политические и теоретические аргументы, чтобы вооружить единственную силу в обществе, способную осуществить эту революцию, — мировой пролетариат. Потому что да — другое общество возможно!
Мировая коммунистическая революция или уничтожение человечества
Конец света! Этот страх присутствовал на протяжении четырёх десятилетий «холодной войны» между Соединёнными Штатами и «Советским» Союзом и их соответствующими союзниками. Эти две великие державы накопили достаточное количество ядерного оружия, чтобы уничтожить всю человеческую жизнь на Земле многократно, а их постоянные конфликты через зависимые государства порождали опасения, что эти столкновения приведут к прямой конфронтации двух гигантов и, в конечном счёте, к применению этого ужасающего оружия. Чтобы наглядно передать угрозу гибели, нависшую над всем человечеством, в 1947 году Чикагский университет создал Часы Судного дня, на которых полночь символизирует конец света.
Однако после 1989 года, ознаменовавшего крах одного из двух блоков, причём того, который называл себя «социалистическим», мы стали свидетелями потока разговоров о «мире» и «процветании» со стороны мировых лидеров, журналистов и «экспертов», которые каждый вечер появлялись на телевидении, чтобы делиться своими предрассудками, некомпетентностью и ложью. Тогдашний президент США Джордж Буш-старший, как главный лжец, в 1990 году даже пообещал эпоху мира, основанную на «новом мировом порядке, где верховенство закона заменит закон джунглей и где сильные будут уважать права слабых» (речь в Конгрессе США, 11 сентября 1990 года).
Сегодня эти же самые фигуры произносят совсем иные речи, понимая, что выглядели бы совершенно смешно, если бы продолжали демонстрировать оптимизм прошлых десятилетий. Ведь больше не является тайной, что мир находится в крайне плохом состоянии, и осознание того, что он движется к разрушению, вновь становится всё более распространённым в обществе, особенно среди молодого поколения. Главной причиной этой тревоги, разумеется, является деградация окружающей среды, которая уже не является делом будущего, а представляет собой реальность сегодняшнего дня. Это разрушение проявляется не только в климатическом кризисе с его «экстремальными явлениями», такими как наводнения, штормы, волны жары, засухи, ведущие к опустыниванию, и пожары беспрецедентного масштаба. Под угрозой исчезновения оказываются и живые организмы — происходит ускоренное вымирание видов, прежде всего растений и животных. Имеет место отравление воздуха, воды и пищи, а также растущая угроза пандемий, возникающих в результате разрушения природной среды, — пандемий, которые могут сделать пандемию Covid начала 2020-х годов незначительным эпизодом в сравнении с тем, что нас ждёт. И как будто этих катастроф было недостаточно, сегодня мы наблюдаем распространение всё более смертоносных войн с ужасающими сценами опустошения на полях сражений и истощёнными детьми в Газе и Судане. Эти образы напоминают людям старшего поколения о страшном голоде, поразившем Биафру во время войны в конце 1960-х годов и унёсшем два миллиона жизней.
Окончание холодной войны четыре десятилетия назад не означало конца войн. Напротив, крах дисциплины, навязывавшейся их вассалам двумя сверхдержавами, открыл дорогу к распространению особенно кровопролитных конфликтов (например, несколько сотен тысяч погибших в Ираке во время войн 1991 и 2003 годов). Однако эти конфликты уже не являлись частью антагонизма между восточным и западным блоками, и в течение значительной части этого периода наблюдалось заметное сокращение военных расходов, особенно со стороны крупных держав. Сегодня ситуация иная: хотя мы пока не наблюдаем формирования новых блоков, которые могли бы стать прелюдией к третьей мировой войне, военные расходы резко возросли. А оружие, которое вновь накапливается, предназначено для применения — как мы видим это прямо сейчас на Украине, в Ливане, Газе и Иране. Известная поговорка «Хочешь мира — готовься к войне», которую мировые лидеры настойчиво повторяют нам сегодня, всегда оказывалась ложной. Чем больше оружия, тем более смертоносными будут войны, неизбежные в капиталистической системе, находящейся в кризисе, распространяя нищету, разрушения, голод и смерть во всё больших масштабах. И одной из характеристик глобальной ситуации с начала 2020-х годов является то, что бедствия, обрушивающиеся на мир, всё больше сливаются воедино, подпитывая и усиливая друг друга в своего рода адском вихре.
Так, например, таяние ледяных шапок в результате глобального потепления ещё больше усиливает это потепление, поскольку эти огромные массы льда раньше отражали солнечные лучи, а не превращали их в тепло.
Подобным образом климатические изменения и войны всё чаще вызывают голод, что ведёт к росту миграции в наиболее развитые страны. Эта миграция, в свою очередь, подпитывает рост ксенофобского популизма в этих странах и приход к власти политических сил, которые могут лишь усугубить ситуацию. Это особенно заметно в экономической сфере, что наглядно проявляется в торговых мерах Трампа, где вводимые тарифы ещё больше обостряют нестабильность мирового рынка и капиталистической экономики в целом, включая саму территорию Соединённых Штатов. Можно было бы рассмотреть все кризисы и катастрофы, обрушивающиеся на мир, и увидеть, что все они являются различными проявлениями обобщённого хаоса, всё более выходящего из-под контроля мировых лидеров и ведущего человечество к разрушению. С 28 января 2025 года Часы Судного дня в Чикаго установлены на отметке 23:58:31 — ближе к полуночи, чем когда-либо прежде.
Перед лицом разворачивающейся катастрофы и растущей угрозы уничтожения человечества многие люди, особенно молодёжь, отказываются поддаваться всеобщему отчаянию, охватывающему общество. Мы регулярно видим протесты против изменения климата, против разрушения окружающей среды и против войны, однако очевидно, что мировые лидеры, даже когда они произносят экологические или пацифистские речи, в действительности не стремятся предотвратить эти катастрофы. Напротив, сегодня мы наблюдаем общий пересмотр и свёртывание тех скромных «зелёных» мер, которые были объявлены вчерашними руководителями, в то время как их обязательства в пользу мира день за днём дискредитируются. И речь здесь не идёт о «хороших» или «плохих» намерениях этих лидеров. Некоторые из них открыто и цинично принимают свою преступную логику: Путин и Нетаньяху непристойно оправдывают бомбардировки гражданского населения, тогда как Трамп — на словах и на деле — выступает за уничтожение окружающей среды. Однако фактически именно все правительства, независимо от их риторики и политической ориентации, проводят политику масштабного наращивания вооружений и регулярно сворачивают меры по защите окружающей среды, одновременно атакуя уровень жизни трудящихся. И у этого есть очень простые причины. Во-первых, перед лицом нарастающего распада капиталистической экономики конкуренция между государствами может лишь усиливаться, и у них нет иного выхода, кроме как — наряду со снижением стоимости рабочей силы — отказываться от экологических мер, чтобы быть более конкурентоспособными на мировом рынке. Во-вторых, как это всегда было в прошлом, углубление экономических противоречий капитализма ведёт к эскалации военных антагонизмов.
Фактически, хотя демонстрации молодёжи против разрушения окружающей среды и против войны свидетельствуют о глубокой озабоченности фундаментальными вопросами, они не обладают реальной силой в противостоянии с буржуазией, управляющей миром, поскольку не представляют собой фронтальной атаки на господствующий класс со стороны пролетариата — единственного класса, способного ему угрожать. В результате они становятся лёгкой добычей демагогических кампаний буржуазных партий, чья явная цель заключается в том, чтобы отвлечь рабочий класс от его фундаментальной борьбы против капитализма. И именно в этом заключается само ядро нынешней исторической ситуации.
В действительности капиталистическая система исторически обречена, точно так же, как в своё время были обречены рабовладельческая система античности и феодальная система Средневековья. Подобно феодальному обществу и предшествовавшему ему рабовладельческому обществу, капиталистическое общество вступило в период своего упадка. Этот упадок начался в начале XX века и впервые проявился в полной мере в Первой мировой войне. Она стала доказательством того, что экономические законы капиталистической системы, которые в XIX веке обеспечили значительный прогресс материального производства, превратились в серьёзное препятствие, выражающееся в нарастающих конвульсиях, таких как Первая мировая война и кризис 1929 года. Этот упадок продолжался на протяжении всего XX века, в частности во Второй мировой войне, которая стала прямым следствием этого кризиса. И хотя послевоенные годы принесли период процветания, связанный с восстановлением, экономические противоречия капиталистической системы вновь проявились в конце 1960-х годов, ввергнув мир во всё более глубокие потрясения — череду экономических, военных, политических и климатических кризисов. Эти кризисы не могут быть разрешены, поскольку они проистекают из непреодолимых противоречий, присущих экономическим законам капитализма. Таким образом, мировая ситуация может лишь ухудшаться, сопровождаясь ростом хаоса и всё более ужасающим варварством. Это — единственное будущее, которое способен предложить нам капиталистический строй.
Следует ли из этого сделать вывод, что надежды нет, что ничто и никакая сила в обществе не способны противостоять этому курсу на уничтожение человечества? Один вывод становится всё более очевидным для тех, кто осознаёт всю серьёзность ситуации: в рамках капиталистической системы, господствующей в мире, не существует никакого решения. Но тогда как можно вырваться из этой системы? Как свергнуть власть тех, кто ею управляет? Как проложить путь к обществу, которое больше не знало бы варварства современного мира, где гигантские достижения науки и техники не использовались бы для производства всё более ужасающих орудий смерти или для превращения Земли во всё более непригодное для жизни место, а, напротив, были бы поставлены на службу человеческому развитию? Обществу, в котором были бы упразднены войны, несправедливость, бедность, эксплуатация и угнетение. Обществу, в котором все люди могли бы жить в гармонии и солидарности, а не в конкуренции и насилии. Обществу, которое больше не противопоставляло бы человека природе, а, напротив, возвращало бы человека в лоно природы.
Когда речь заходит о возможности такого общества, не испытывается недостатка в «реалистах», которые пожимают плечами и пытаются высмеять подобные мысли: «это мечты, сказки, утопии». Разумеется, именно в привилегированных слоях общества и среди тех, кто рабски их защищает, мы находим самых фанатичных выразителей такого презрения к «утопическим идеям», однако следует признать, что их взгляды оказывают влияние на подавляющее большинство общества.
Чтобы ответить на все эти вопросы о будущем, мы прежде всего должны обратиться к борьбе прошлого.
Воспоминания о прошлых битвах как подготовка к грядущим сражениям
Мечты об идеальном обществе, в котором были бы упразднены несправедливости и люди жили бы в гармонии, существуют уже очень давно. Их можно обнаружить в раннем христианстве, в Крестьянской войне в Германии XVI века (анабаптисты вокруг монаха Томаса Мюнцера), в Английской революции XVII века («диггеры» или «истинные уравнители») и во Французской революции конца XVIII века (Бабёф и «Заговор равных»). Эти мечты действительно были утопическими. Они не могли быть реализованы, поскольку в то время не существовало материальных условий для их осуществления. Именно развитие рабочего класса вместе с промышленной революцией конца XVIII — начала XIX века заложило основы коммунистического общества на прочной материальной базе.
Этими основами, с одной стороны, стало колоссальное изобилие богатств, ставшее возможным благодаря закономерностям капитализма, — изобилие, которое потенциально позволяло полностью удовлетворить человеческие потребности, а с другой стороны — громадный рост класса, производящего основную часть этого богатства, современного пролетариата. Действительно, только рабочий класс способен осуществить гигантское преобразование, которым является уничтожение капитализма и установление коммунизма. Лишь он один в обществе имеет подлинный интерес в радикальном искоренении основ капитализма и прежде всего товарного производства, находящегося в самом сердце кризиса этой системы. Именно рынок, господство товара в капиталистическом производстве, лежит в основе эксплуатации наёмных работников.
Отличительной особенностью рабочего класса, в отличие от других категорий производителей, таких как мелкие сельские собственники или ремесленники, является то, что он лишён средств производства и вынужден, чтобы жить, продавать свою рабочую силу владельцам этих средств производства — частным капиталистам или государству. Именно потому, что в капиталистической системе сама рабочая сила стала товаром, и притом главным товаром из всех, пролетариат подвергается эксплуатации. Вот почему борьба пролетариата против капиталистической эксплуатации несёт в себе упразднение наёмного труда и, следовательно, упразднение всех форм товарного производства. Кроме того, этот класс уже сегодня производит основную часть богатства общества. Он делает это коллективно, благодаря ассоциированному труду, развитому самим капитализмом. Однако эта система оказалась неспособной довести до конца ту социализацию производства, которую она начала за счёт мелкого индивидуального производства.
В этом и заключается одно из фундаментальных противоречий капитализма: под его господством производство стало глобальным, но средства производства остаются раздробленными между множеством собственников — частными хозяевами или национальными государствами, которые продают и покупают произведённые товары и конкурируют друг с другом. Следовательно, упразднение рынка требует экспроприации всех капиталистов и коллективного присвоения обществом всех средств производства. Эта задача может быть выполнена лишь тем классом, который не обладает никакими средствами производства, — когда он действует коллективно для её осуществления.
1917 год: революция в России
Тем, кто продолжает утверждать, будто эта революционная борьба пролетариата является не более чем «сладкой мечтой», достаточно напомнить историческую реальность. Уже в середине XIX века — в частности, с чартистским движением в Англии, Июньским восстанием 1848 года в Париже, основанием в 1864 году в Лондоне Международного товарищества рабочих (которое очень быстро превратилось в «силу» европейского масштаба) и Парижской Коммуной 1871 года — пролетариат начал доказывать, что он представляет собой реальную угрозу для капиталистического класса. Эта угроза была затем полностью подтверждена революцией 1917 года в России и революциями 1918–1923 годов в Германии.
Эти революции стали ярким подтверждением перспективы, изложенной в «Манифесте Коммунистической партии», принятом Союзом коммунистов в 1848 году и написанном Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом. Этот основополагающий документ завершался следующими словами:
«Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путём насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя. Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять, кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир».
И действительно, начиная с 1917 года господствующие классы, и прежде всего буржуазия, начали дрожать. Мощь международной революционной волны, кульминацией которой стали события в России и Германии, была такова, что она вынудила правительства прекратить войну. Рабочие тогда осознали свою силу, организовались как класс, собирались на постоянные общие собрания, создавали советы, обсуждали, принимали решения и действовали совместно. Перед их глазами начал вырисовываться рассвет другого, возможного мира.
1920–1930–1940–1950-е годы: контрреволюция
Для буржуазии, столкнувшейся с реальной возможностью свержения своей системы эксплуатации и, следовательно, утраты своих привилегий, это стало источником страха и ярости. В 1871 году, когда парижский пролетариат находился у власти в течение двух месяцев, французская буржуазия при соучастии прусских войск, всё ещё оккупировавших Францию, развязала жесточайшие репрессии против «коммунаров»: «кровавая неделя» унесла 20 000 жизней. Перед лицом революционной волны 1917 года свою ярость и варварство обрушила уже не буржуазия одной или двух стран, а мировая буржуазия в целом. Единодушно руководители всех государств — даже самых «демократических» — оказали поддержку Белым армиям, возглавляемым офицерами поверженного царского режима, одного из самых реакционных в мире. Более того, «социалистические» партии, уже предавшие фундаментальный пролетарский принцип интернационализма, активно участвуя в мировой войне, пали на самое дно подлости, возглавив подавление революции в Германии, приведшее к тысячам смертей и к хладнокровному убийству двух самых ярких фигур пролетарской борьбы — Розы Люксембург и Карла Либкнехта. «Кто-то должен играть роль кровожадной гончей. Я не боюсь этой ответственности», — заявил Густав Носке, один из руководителей Социал-демократической партии (СДПГ) и министр обороны.
В России Белые армии в конечном счёте были разгромлены Красной армией. Но в Германии буржуазии удалось подавить попытки рабочих восстаний в 1919, 1921 и 1923 годах. Русская революция оказалась в изоляции, что и открыло путь контрреволюции.
Именно здесь разыгралась величайшая драма XX века: в России контрреволюция восторжествовала не «извне», не под ударами иностранной армии, а «изнутри» — развращая, подавляя, депортируя и убивая, прикрываясь при этом именем и маской коммунистической революции. Фактически именно государство, возникшее после свержения буржуазного государства, стало орудием контрреволюции. Это государство перестало служить пролетариату в России и во всём мире и превратилось в защитника новой государственной буржуазии, пришедшей на смену классической буржуазии и взявшей на себя задачу продолжения эксплуатации рабочего класса. Тем самым вновь подтвердилось положение, выдвинутое революционерами ещё в середине XIX века: коммунистическая революция может быть только мировой. Эта перспектива была ясно сформулирована Энгельсом в тексте «Принципы коммунизма», подготовившем почву для «Манифеста Коммунистической партии»:
«коммунистическая революция будет не только национальной, но произойдет одновременно во всех цивилизованных странах (…). Она окажет также значительное влияние на остальные страны мира и совершенно изменит и чрезвычайно ускорит их прежний ход развития. Она есть всемирная революция и будет поэтому иметь всемирную арену».
Этот принцип энергично отстаивали все революционеры XX века, в частности Ленин, которому принадлежит следующее предельно ясное высказывание:
«Русская революция — лишь отряд всемирной социалистической армии, и успех и победа совершённой нами революции зависят от действий этой армии. Это факт, о котором никто из нас не забывает (…). Русский пролетариат сознаёт свою революционную изолированность и ясно видит, что объединённое вмешательство рабочих всего мира является необходимым условием и основной предпосылкой его победы» (23 июля 1918 года).
Именно поэтому идея «социализма в одной стране», выдвинутая Сталиным начиная с 1924 года, разоблачает его предательство — и предательство возглавляемой им большевистской партии. Это предательство стало первым актом чудовищной контрреволюции, обрушившейся на пролетариат как в России, так и на международном уровне. В России Сталин и его сообщники начали методично уничтожать лучших борцов революции 1917 года, в частности в ходе зловещих «московских процессов» 1936–1938 годов, когда подсудимые, сломленные пытками и угрозами расправы над их семьями, оговаривали себя в самых страшных преступлениях, после чего им стреляли в затылок. Одновременно миллионы рабочих были убиты или депортированы в концентрационные лагеря без всякой причины — с целью поддержания атмосферы террора среди населения. За пределами России сталинизированные «коммунистические» партии оказались на переднем крае саботажа и даже подавления рабочих выступлений, как это произошло в Барселоне в мае 1937 года, когда пролетариат города восстал против нарастающего порабощения, навязываемого сталинистами.
В Германии основную роль в защите капиталистического режима взяли на себя «демократические» партии Веймарской республики, прежде всего Социал-демократическая партия. Однако буржуазии потребовалось нанести пролетариату этой страны «наказание» невиданной жестокости, чтобы навсегда подавить любое стремление к восстанию против капиталистического порядка. Эту гнусную задачу взяла на себя нацистская партия — с той чудовищной жестокостью, которая всем нам хорошо известна.
Что касается «демократических» фракций буржуазии, особенно тех, которые господствовали во Франции, Великобритании и Соединённых Штатах, то они сыграли свою роль в контрреволюции менее зрелищно, но не менее эффективно. Эти фракции не ограничились поддержкой репрессий против революционного пролетариата в России и Германии (например, Франция, победившая Германию в 1918 году, вернула ей 16 000 пулемётов для расстрела восставших рабочих). Именно «демократические» институты послужили трамплином для прихода Гитлера к власти, и именно «демократическая» Англия способствовала победе в Испании союзника Гитлера и Муссолини — Франко. Именно в 1930-е годы «демократии» придали сталинскому режиму респектабельность, приняв его в Лигу Наций в сентябре 1934 года — в буржуазную организацию, которую Ленин при её создании в 1919 году назвал «союзом бандитов». Эта респектабельность была усилена подписанием в мае 1935 года Франко-советского договора о взаимной помощи (так называемого пакта Лаваля—Сталина).
Таким образом, чудовищное варварство, развившееся в 1930-е годы при сталинском и гитлеровском режимах при соучастии «демократических» режимов, предупреждает нас о кровожадной ярости, охватывающей эксплуататорский класс, когда его привилегии и власть над обществом оказываются под угрозой.
Однако в 1930-е годы пролетариат — и мировое общество в целом — ещё не достигли самого дна. Эти годы были отмечены крахом мировой экономики и чудовищными атаками на рабочий класс, но последний, вследствие глубины своего поражения, оказался не в состоянии ответить на них, вновь встав на путь революции. Напротив, эти годы привели к величайшей трагедии, когда-либо пережитой человеческим обществом: ко Второй мировой войне с её 60 миллионами погибших, в большинстве своём мирных жителей, уничтоженных в нацистских концлагерях или под ковровыми бомбардировками городов по обе стороны фронта. Нет необходимости подробно останавливаться на этой трагедии спустя восемь десятилетий: до сих пор существует множество книг, статей и телепередач, рассказывающих о ней. Совсем недавно большой успех имел фильм «Оппенгеймер», напомнивший об одном из особенно чудовищных эпизодов этого периода — атомных бомбардировках Японии «великой американской демократией» в августе 1945 года.
Одним из самых ужасных аспектов этой войны стало то, что она не вызвала ответа со стороны пролетариата, как это было во время Первой мировой войны. Напротив, победа союзников в 1945 году, представленная как триумф цивилизации над варварством, «демократии» над фашизмом, укрепила иллюзии, которые буржуазия поддерживает в рабочем классе ведущих стран, прежде всего иллюзии относительно «демократии» как идеальной формы общественного устройства — формы, которая за риторикой её защитников в действительности увековечивает эксплуатацию рабочих, несправедливость, угнетение и войны.
Таким образом, после Второй мировой войны господствующий класс вновь применил методы, позволившие ему обездвижить пролетариат и мобилизовать его на империалистическую бойню в 1930-е годы. До и после войны одной из главных мистификаций, навязанных буржуазией пролетариату, было представление его поражений как побед. Безусловно, именно мошеннический миф о «социалистическом государстве», якобы возникшем из революции в России и преподнесённом как оплот пролетариата, тогда как на деле оно стало лишь защитником национализированного капитала, оказался ключевым оружием как для мобилизации, так и для деморализации рабочего класса. Пролетариев всего мира, у которых потрясение 1917 года породило огромные надежды, теперь призывали безоговорочно подчинять свою борьбу защите «социалистического отечества». А там, где возникали подозрения относительно его антирабочей сущности, буржуазная идеология внушала мысль о том, что революция не может иметь иного исхода, кроме того, который она получила в России: появление нового общества эксплуатации и угнетения, ещё более жестокого, чем капиталистическое.
В действительности мир, возникший после Второй мировой войны, ознаменовался укреплением контрреволюции — уже не преимущественно в форме террора, убийств пролетариев и концентрационных лагерей, теперь в основном присущих «социалистическим» государствам (как в кровавых репрессиях в Восточной Германии в 1953 году, Венгрии в 1956 году и Польше в 1970 году), — а в куда более коварной форме идеологического господства буржуазии над эксплуатируемыми, чему способствовало временное улучшение экономической ситуации в период послевоенного восстановления.
Но, как поётся в песне La semaine sanglante («Кровавая неделя»), написанной после подавления Парижской коммуны коммунаром Жаном-Батистом Клеманом (автором также «Времени вишен»), «Les mauvais jours finiront» — «плохие дни закончатся». И «плохие дни» тотального идеологического господства буржуазии подошли к концу в мае 1968 года.
1968 год: возобновление пролетарской борьбы
Гигантская забастовка мая 1968 года во Франции (на тот момент крупнейшая забастовка в истории мирового пролетариата) ознаменовала возобновление рабочей борьбы и конец контрреволюции. Потому что Май 1968 года не был «французским делом»: он стал первым крупным ответом мирового пролетариата на атаки буржуазии, столкнувшейся с экономическим кризисом, положившим конец послевоенному экономическому подъёму. В Манифесте, принятом на нашем первом конгрессе, говорится:
«Сегодня пролетарское пламя вновь разгорелось по всему миру. Часто в форме запутанной и колеблющейся, но с толчками, которые порой удивляют даже самих революционеров, пролетарский гигант поднял голову и снова заставил содрогнуться одряхлевшую капиталистическую конструкцию. От Парижа до Кордовы [в Аргентине], от Турина до Гданьска, от Лиссабона до Шанхая, от Каира до Барселоны — рабочая борьба вновь стала кошмаром для капиталистов. Одновременно, как часть общего возрождения класса, вновь появились революционные группы и течения, на которые легла колоссальная задача — заново создать, как в теоретическом, так и в практическом плане, одно из важнейших орудий пролетариата: его классовую партию».
Появлялось новое поколение — поколение, не пережившее контрреволюцию, поколение, которое столкнулось с возвращением экономического кризиса и выразило огромный потенциал борьбы и размышления. Менялась вся общественная атмосфера: после «убогих лет» рабочие вновь стремились обсуждать, «переделывать мир», особенно среди молодёжи. Слово «революция» звучало повсюду. Труды Маркса, Ленина и Люксембург распространялись и вызывали бесконечные дискуссии. Рабочий класс стремился восстановить свою историю и свой прошлый опыт.
Но одним из самых фундаментальных аспектов этой волны рабочей борьбы было то, что она означала: буржуазия больше не имела развязанных рук для ответа на кризис своей экономической системы. Для коммунистов, как и для подавляющего большинства историков, очевидно, что Вторая мировая война стала результатом общего экономического кризиса, начавшегося в 1929 году. Эта война потребовала глубокого поражения рабочего класса — единственной силы, способной противостоять развязыванию войны, как это произошло в 1917 году в России и в 1918 году в Германии. Однако способность мирового пролетариата с 1968 года массово и решительно реагировать на первые удары кризиса означала, что его основные отряды больше не были готовы быть мобилизованными на «защиту Отечества», в отличие от ситуации 1930-х годов. И даже если это не было прямым результатом рабочей борьбы, вывод войск Соединённых Штатов из Вьетнама в 1973 году показал, что буржуазия ведущей мировой державы уже не в состоянии мобилизовать свою рабочую молодёжь на войну, поскольку слишком многие молодые люди отказывались идти умирать или убивать вьетнамцев во имя «защиты свободного мира».
Именно по этой фундаментальной причине развитие противоречий в мировой капиталистической экономике не привело к всеобщему столкновению двух блоков, к третьей мировой войне.
Другим важнейшим аспектом этого возобновления классовой борьбы стало то, что оно не только вернуло идею революции в сознание многих рабочих, но и привело к появлению небольших меньшинств, заявлявших о своей принадлежности к Коммунистической левой — течению, которое с начала 1920-х годов боролось, как внутри, так и вне коммунистических партий, перешедших на сторону врага, сначала против их вырождения, а затем против мобилизации пролетариата на Вторую мировую войну.
Как мы писали в Манифесте Первого конгресса ИКТ: «На протяжении многих лет различные фракции, прежде всего германская, голландская и особенно итальянская Левая, поддерживали поразительно высокий уровень активности как в области теоретического прояснения, так и в разоблачении предательств партий, продолжавших называть себя пролетарскими. Однако контрреволюция была слишком глубокой и слишком продолжительной, чтобы эти фракции могли выжить. Тяжело поражённые Второй мировой войной и тем фактом, что она не вызвала никакого возрождения класса, последние из уцелевших фракций постепенно исчезли либо вступили в процесс вырождения, склероза или регресса».
И действительно, вслед за рабочей борьбой, начавшейся в мае 1968 года, мы увидели появление целой серии групп и дискуссионных кружков, поставивших перед собой задачу заново открыть для себя Коммунистическую Левую, вступивших в обсуждения между собой и, после нескольких международных конференций 1973–1974 годов, принявших участие в основании Интернационального Коммунистического течения в январе 1975 года.
1970-е, 1980-е годы: два десятилетия борьбы
Первая волна борьбы, начавшаяся в мае 1968 года, была, без сомнения, самой впечатляющей: «итальянская жаркая осень» 1969 года (её также называют «бурным маем»), ожесточённое восстание в Кордове (Аргентина) в мае того же года, грандиозная забастовка в Польше зимой 1970 года, а также значительные движения в Испании и Великобритании в 1972 году. В Испании, в частности, рабочие начали самоорганизовываться через массовые собрания ещё при режиме Франко; этот процесс достиг своего пика в Витории в 1976 году. Международное измерение этой волны борьбы отозвалось даже в таких удалённых регионах, как Израиль (1969 и 1972 годы) и Египет (1972 год) — регионе, находившемся под властью войны и национализма.
Отчасти размах этой волны борьбы можно объяснить эффектом неожиданности, поразившим мировую буржуазию в 1968 году. После десятилетий контрреволюции и идеологического и политического господства над пролетариатом этот класс уверовал в риторику тех, кто провозглашал исчезновение всякой революционной перспективы и даже конец классовой борьбы. Однако правящий класс быстро оправился от состояния растерянности и развернул контрнаступление, направленное на то, чтобы направить гнев рабочих в русло буржуазных целей. Так, после серии забастовок в марте 1974 года в Великобритании старейшая и наиболее опытная буржуазия мира заменила премьер-министра-консерватора на Гарольда Вильсона, лидера Лейбористской партии, представлявшей себя защитницей интересов рабочих, в частности благодаря своим тесным связям с профсоюзами. В этой стране, как и во многих других, эксплуатируемых затем призывали отказаться от борьбы, чтобы не мешать левым правительствам, якобы защищающим их интересы, или чтобы помочь им победить на выборах.
Такая политика буржуазии в основных развитых странах временно позволила ослабить рабочую боевитость, однако начиная с 1974 года резкое углубление капиталистического кризиса и усиление атак на пролетариат привели к значительному возрождению этой боевитости: забастовки иранских нефтяников, забастовки металлургов во Франции в 1978 году, «Зима недовольства» 1978–1979 годов в Великобритании, выступления портовых рабочих в Роттердаме (возглавленные независимым забастовочным комитетом), а также забастовки металлургов в Бразилии в 1979 году (которые также бросили вызов контролю профсоюзов). Эта волна борьбы достигла своего апогея в массовой забастовке в Польше в августе 1980 года, руководимой независимым межотраслевым забастовочным комитетом (MKS) — безусловно, самым важным эпизодом классовой борьбы со времён 1968 года. И хотя жестокие репрессии против польских рабочих в декабре 1981 года положили конец этой волне, рабочая боевитость довольно быстро вновь дала о себе знать в ходе борьбы в Бельгии в 1983 и 1986 годах, всеобщей забастовки в Дании в 1985 году, забастовки шахтёров в Англии в 1984–1985 годах, выступлений железнодорожников и работников здравоохранения во Франции в 1986 и 1988 годах, а также движения работников образования в Италии в 1987 году. Борьба во Франции и Италии, в частности, как и массовая забастовка в Польше, продемонстрировала реальную способность к самоорганизации — через общие собрания и забастовочные комитеты.
Речь идёт не просто о перечне забастовок. Эта волна борьбы не ходила по кругу, а добилась реального продвижения в развитии классового сознания. Этот прогресс породил так называемые «координации», которые в ряде стран, прежде всего во Франции и Италии, начали конкурировать с официальными профсоюзами, чья роль «пожарных», действующих в интересах буржуазного государства, всё более явно проявлялась в ходе борьбы. Эти координации, нередко носившие корпоративистский характер, представляли собой попытку профсоюзного аппарата и ультралевых организаций сохранить — в новых формах — контроль профсоюзов над рабочими, с тем чтобы воспрепятствовать политизации их борьбы, которая означала бы признание этой борьбы не только как формы сопротивления капиталистическим атакам, но и как подготовки к будущей борьбе против самой капиталистической системы.
1990-е годы: Распад
В действительности уже в 1980-е годы начали выявляться трудности рабочего класса в дальнейшем развитии своей борьбы и в осуществлении своего революционного проекта.
Массовая забастовка в Польше в 1980 году была исключительной по своему размаху и по способности рабочих к самоорганизации в ходе борьбы. Но она также показала, что в странах восточного блока иллюзии в отношении западной «демократии» были огромны. Ещё более серьёзным было то, что перед лицом репрессий, обрушившихся на польских рабочих в декабре 1981 года, солидарность пролетариата в западных странах свелась к платоническим заявлениям: он оказался не в состоянии увидеть, что по обе стороны «железного занавеса» шла, по сути, одна и та же борьба рабочего класса против капитализма. Это стало первым признаком неспособности пролетариата политизировать свою борьбу и дальше развивать своё революционное сознание.
Однако эти трудности рабочего класса были усугублены новой политикой, проводимой доминирующими слоями буржуазии. В большинстве стран «левая альтернатива» у власти уступила место иной формуле противостояния рабочему классу. Правые возвращаются к власти и разворачивают беспрецедентно жестокие атаки на рабочих, тогда как левые, находясь в оппозиции, саботируют борьбу изнутри. Так, в 1981 году президент США Рональд Рейган уволил 11 000 авиадиспетчеров, сославшись на незаконность их забастовки. В 1984 году премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер пошла ещё дальше своего друга Рейгана. В то время рабочий класс Британии был самым боевитым в мире, из года в год устанавливая новые рекорды по числу забастовочных дней. Для буржуазии этой страны — как и других стран — стало необходимым сломать ему хребет. В марте 1984 года «железная леди» спровоцировала шахтёров, объявив о закрытии множества шахт, и, действуя рука об руку с профсоюзами, изолировала их от остальной части их классовых братьев. В течение года шахтёры боролись в одиночку, пока не были полностью истощены (Тэтчер и её правительство заранее подготовились, тайно создав запасы угля). Демонстрации были жестоко подавлены (трое погибших, 20 000 раненых, 11 300 арестованных). Понадобилось четыре десятилетия, чтобы британские рабочие смогли преодолеть деморализацию и паралич, вызванные этим поражением. Оно продемонстрировало способность буржуазии — в Британии и во всём мире — умно и эффективно реагировать на развитие рабочей борьбы, не допуская того, чтобы она вела к политизации пролетариата, а в ряде стран даже лишая его чувства классовой идентичности, в частности путём уничтожения боевого духа в символических отраслях — горнодобывающей, судостроительной, металлургической и автомобильной.
Короткая фраза из одной из наших статей 1988 года подводит итог ключевой проблеме, стоявшей тогда перед рабочим классом: «Возможно, в 1988 году говорить о революции уже не так легко, как это было в 1968-м».
Это временное отсутствие перспективы начало сказываться на обществе в целом. Распространялся нигилизм. Два коротких слова из песни панк-группы Sex Pistols были выведены граффити на стенах по всему Лондону: «No future» — «Нет будущего».
Именно в этом контексте — на фоне истощения поколения 1968 года и начавшего проявляться разложения общества — по нашему классу был нанесён страшный удар: крах восточного блока, а затем и «Советского» Союза в 1989–1991 годах вызвал оглушительную кампанию о «смерти коммунизма». Вновь и в полной мере была использована великая ложь «сталинизм = коммунизм»; все отвратительные преступления этого режима, который в действительности был капиталистическим, были приписаны рабочему классу и «его» системе. Более того, день и ночь трубили: «Вот к чему приводит рабочая борьба — к варварству и банкротству! Вот к чему ведёт мечта о революции — к кошмару!» В сентябре 1989 года мы писали: «Даже в своей агонии сталинизм оказывает последнюю услугу господству капитала; разлагаясь, его труп продолжает отравлять атмосферу, которой дышит пролетариат» («Тезисы об экономическом и политическом кризисе в восточных странах», International Review, № 60). И это было драматически подтверждено. Это крупное историческое изменение мировой ситуации усугубило явление, начавшее развиваться ещё в 1980-е годы и способствовавшее краху сталинистских режимов: всеобщий распад капиталистического общества. Распад — это не мимолётный и поверхностный момент, а глубокая динамика, накладывающая отпечаток на всё общество. Это заключительная фаза упадка капитализма, фаза агонии, которая завершится либо уничтожением человечества, либо мировой коммунистической революцией. Как мы писали в 1990 году: «… нынешний кризис разворачивается в условиях, когда рабочий класс уже не является подавленным контрреволюцией. Его историческое возрождение, начавшееся в 1968 году, доказало: мировая буржуазия не имеет свободы рук, необходимой для развязывания третей мировой войны. Но, в то же время, хотя пролетариат достаточно силен, чтобы не допустить этого, он все еще не в состоянии низвергнуть капитализм (…). В этих условиях, когда два основных – и антагонистических – общественных класса противостоят друг другу, не будучи способны разрешить ситуацию в свою пользу, история, тем не менее, не останавливается. Капитализм в еще меньшей степени, чем предшествующие формации, способен «заморозить» течение общественной жизни. Поскольку его кризисные противоречия могут лишь углубляться, неспособность буржуазии предложить обществу в целом никакой перспективы развития, с одной стороны, и невозможность в настоящий момент выдвижения такого рода перспективы пролетариатом, с другой, неизбежно порождают всеобщий распад. Капитализм гниет заживо». («Распад: последняя стадия упадка капитализма», пункт 4)
Это гниение поражает общество на всех уровнях и действует как яд: рост индивидуализма, иррациональности, насилия, саморазрушения и т.д. Страх и ненависть постепенно берут верх. В Латинской Америке развиваются наркокартели, повсюду — расизм… Мышление отмечено невозможностью проецировать себя в будущее, близорукостью и узостью горизонта; политика буржуазии всё больше сводится к разрозненному, фрагментарному управлению. Это ежедневное погружение неизбежно проникает и в пролетариат. Атомизированный, сведённый к положению отдельных граждан, он в полной мере испытывает на себе последствия разложения общества.
2000-е, 2010-е годы: попытки борьбы, парализованные утратой классовой идентичности
Период 2000–2010 годов был отмечен чередой попыток борьбы, каждая из которых сталкивалась с тем фактом, что рабочий класс больше не осознавал собственного существования, что буржуазии удалось заставить его забыть о том, что именно он является движущей социальной силой общества и его будущего.
15 февраля 2003 года по всему миру прошла глобальная демонстрация против надвигающейся войны в Ираке (которая фактически началась в марте под предлогом «борьбы с терроризмом», продолжалась восемь лет и унесла один миллион жизней). Это движение отвергало войну, тогда как череда войн 1990-х годов не вызвала никакого сопротивления. Однако это было движение, ограниченное гражданской и пацифистской сферой: не рабочий класс вел борьбу против воинственных устремлений своего государства, а совокупность граждан, требовавших от своих правительств политики мира.
В мае–июне 2003 года во Франции прошли многочисленные демонстрации против пенсионных реформ. В сфере национального образования началась забастовка, и нависла угроза «всеобщей забастовки», однако в итоге она так и не состоялась, а учителя остались изолированными. Это замыкание борьбы в рамках одного сектора, разумеется, было результатом сознательной политики раскола со стороны профсоюзов, но этот саботаж оказался успешным потому, что опирался на крайне серьёзную слабость самого класса: учителя считали себя особой категорией, они не ощущали себя частью рабочего класса. В то время само понятие рабочего класса оставалось чем-то неопределённым, отвергнутым, устаревшим, даже постыдным.
В 2006 году во Франции студенты массово мобилизовались против введения нестабильного трудового контракта, предназначенного специально для молодёжи, — CPE (Contrat Première Embauche, «первый трудовой контракт»). Это движение выявило парадокс: рабочий класс продолжал размышлять о своём положении, но не осознавал этого. Студенты заново открыли форму борьбы, подлинно рабочую по своему характеру, — общие собрания. Эти собрания становились пространством реальных дискуссий и были открыты для рабочих, безработных и пенсионеров. Они способствовали развитию рабочей солидарности между поколениями и между секторами. Это движение показало появление нового поколения, готового отказаться от навязываемых ему жертв и дать отпор. Однако это поколение выросло в 1990-е годы и потому было глубоко отмечено видимым отсутствием рабочего класса и исчезновением его проекта и опыта. В результате новое поколение мобилизовалось не как эксплуатируемый класс, а растворяясь в массе «граждан».
Движение «Occupy», распространившееся по значительной части мира в 2011 году, обладало теми же сильными и слабыми сторонами. Здесь также развивались боевитость и размышление, но без опоры на рабочий класс и его историю. Для испанских Indignados или движений Occupy в США, Израиле и Великобритании тенденция воспринимать себя как «граждан», а не как пролетариев, делала всё движение уязвимым перед демократической идеологией. В результате лозунгом движения стало «¡Democracia Real Ya!» («Настоящая демократия — сейчас!»). И буржуазные партии, такие как Syriza в Греции и Podemos в Испании, смогли представить себя истинными наследниками этих восстаний. Иными словами, рабочие и дети рабочих, мобилизованные как «граждане» наряду с другими возмущёнными слоями общества — мелкими предпринимателями, обнищавшими торговцами и ремесленниками, крестьянами и т. д., — не способны развивать борьбу против эксплуатации и, следовательно, против капитализма; напротив, они оказываются под знаменем требований более справедливого, более гуманного, лучше управляемого капитализма, «лучших» руководителей.
Таким образом, период 2003–2011 годов представляет собой целую серию усилий нашего класса, направленных на сопротивление продолжающемуся ухудшению условий жизни и труда в капитализме, находящемся в кризисе, но, будучи лишённым своей классовой идентичности, он в итоге (временно) погрузился в ещё более глубокий спад.
Ухудшение распада в 2010-е годы лишь усугубило эти трудности: рост популизма со всей присущей этому буржуазному политическому течению иррациональностью и ненавистью; международное распространение террористических актов; захват власти над целыми регионами наркокартелями в Латинской Америке и военачальниками на Ближнем Востоке, в Африке и на Кавказе; огромные волны мигрантов, бегущих от ужасов голода, войны, варварства и опустынивания, связанного с глобальным потеплением… Средиземное море превратилось в водяную могилу для тысяч людей.
Эта гнилая и смертоносная динамика способствует усилению национализма и надежд на государственную «защиту», а также подверженности ложной критике системы, предлагаемой популизмом (а для меньшинства — джихадизмом). Отсутствие классовой идентичности усугубляется тенденцией к дроблению на расовые, сексуальные и другие частные категории, что, в свою очередь, усиливает исключение и разделение, тогда как лишь пролетарская борьба способна обеспечить единство всех слоёв общества, являющихся жертвами варварства капитализма. И это по фундаментальной причине: только эта борьба может упразднить саму эту систему.
2020 год: возвращение рабочей боевитости
Однако нынешнюю ситуацию нельзя сводить лишь к разложению общества. В действии находятся и иные силы, помимо сил разрушения и варварства: экономический кризис продолжает углубляться и ежедневно подталкивает к необходимости борьбы; ужасы повседневной жизни постоянно ставят вопросы, над которыми рабочие не могут не размышлять; борьбы последних лет начали давать некоторые ответы, и этот опыт оставляет свой след, зачастую даже незаметно для нас самих. Как писал Маркс: «мы узнаём нашего отважного друга, … старого крота, который так быстро умеет работать под землёй, этого достойного первопроходца».
В 2019 году во Франции развернулось социальное движение против новой пенсионной реформы. Ещё более значимой, чем сама боевитость — а она была очень заметной, — стала тенденция к солидарности между поколениями, проявившаяся в демонстрациях: многие рабочие в возрасте около шестидесяти лет — то есть не затронутые реформой напрямую — выходили на забастовки и на улицы, чтобы молодые рабочие не понесли на себе удар буржуазии.
Начало войны на Украине в феврале 2022 года вызвало потрясение; в рабочем классе возник страх распространения и эскалации конфликта. Но одновременно война резко усугубила инфляцию. Уже сталкиваясь с разрушительными последствиями Brexit, Великобритания оказалась страной, пострадавшей сильнее всего. Перед лицом ухудшения условий жизни и труда забастовки вспыхнули во многих секторах (здравоохранение, образование, транспорт и т. д.): именно это СМИ назвали «Летом недовольства», по аналогии с «Зимой недовольства» 1978–1979 годов!
Проводя эту параллель между двумя крупными движениями, разделёнными 43 годами, журналисты, зачастую сами того не осознавая, подчеркнули фундаментальную реальность: за этим выражением «недовольства» скрывалось чрезвычайно глубокое движение. На пикетах по всей стране звучали две формулы: «Enough is enough» («Хватит значит хватит») и «We are the workers» («Мы — рабочие»). Иными словами, если британские рабочие сегодня противостоят инфляции, то не только потому, что она невыносима. Это происходит и потому, что в сознании рабочих созрели определённые понимания, потому что крот рыл десятилетиями и теперь высовывает мордочку наружу: пролетариат начинает вновь обретать свою классовую идентичность, чувствовать в себе уверенность, ощущать себя социальной и коллективной силой. Борьба рабочего класса в Великобритании в 2022 году имеет значение и важность, выходящие далеко за пределы этой страны. С одной стороны, она разворачивалась в стране первостепенного мирового значения — в экономическом, финансовом и политическом отношении, в частности из-за доминирования английского языка и остатков Британской империи времён расцвета капитализма. С другой стороны, мы видели в действии самый старый пролетариат в мире — пролетариат, который в 1970-е годы проявлял исключительную боевитость, но затем в годы Тэтчер потерпел тяжёлое поражение, парализовавшее его на десятилетия, несмотря на масштабные атаки буржуазии. Зрелищное пробуждение этого пролетариата является признаком глубокого изменения в менталитете и сознании всего мирового пролетариата.
Во Франции также разворачивалась новая мобилизация, и там демонстранты начали подчёркивать свою принадлежность к лагерю рабочих и подхватили лозунг «Enough is enough», переведя его как «C’est assez!». В шествиях стали появляться отсылки к великой забастовке мая 1968 года. Мы были правы, когда писали в 2020 году: «Достижения борьбы периода 1968–1989 годов не были утрачены, даже если они могли быть забыты многими рабочими (и революционерами): борьба за самоорганизацию и за расширение борьбы; первые шаги в понимании антирабочей роли профсоюзов и партий капиталистической левой; сопротивление втягиванию в войну; недоверие к избирательной и парламентской игре и т. д. Будущие битвы должны опираться на критическое усвоение этих достижений, развивать их дальше и, разумеется, не отрицать и не забывать их». (International Review № 164).
Рабочий класс должен заново присвоить себе собственную историю. В конкретном плане поколения, пережившие 1968 год и противостояние с профсоюзами в 1970–1980-е годы, живы и сегодня. Молодёжь собраний 2006 и 2011 годов также должна передать свой опыт сегодняшнему молодому поколению. Новое поколение 2020-х годов не испытало поражений 1980-х (в частности при Тэтчер и Рейгане), не пережило ложь 1990 года о «смерти коммунизма» и «конце классовой борьбы», не прошло через тяжёлые годы, которые за этим последовали. Оно выросло в условиях перманентного экономического кризиса и мира, находящегося в упадке, и именно поэтому сохранило боевой дух. Это новое поколение способно повести за собой все остальные, прислушиваясь к ним и учась у их опыта — как побед, так и поражений. Прошлое, настоящее и будущее вновь могут соединиться в сознании пролетариата.
Перед лицом разрушительных последствий декомпозиции пролетариат должен политизировать свою борьбу
Как мы видели, 2020-е годы открыли перспективу беспрецедентных потрясений по всему миру, которые в конечном итоге могут привести к уничтожению человечества.
Поэтому сегодня, как никогда ранее, рабочий класс стоит перед огромным вызовом: развить свой революционный проект и тем самым предложить единственную иную возможную перспективу — коммунизм. Для этого он прежде всего должен противостоять всем центробежным силам, которые постоянно действуют против него. Он должен суметь избежать втягивания в социальную фрагментацию, ведущую к расизму, столкновениям между соперничающими бандами, замыканию в себе и страху. Он должен уметь противостоять сиренам национализма и войны (представляемых как «гуманитарные», «антитеррористические», «освободительные» и т. п.). Различные части буржуазии всегда обвиняют врага в «варварстве», чтобы оправдать собственное варварство. Сопротивление всей этой гнили, постепенно заражающей общество в целом, и способность развивать свою борьбу и свою перспективу неизбежно предполагают, что весь рабочий класс должен поднять уровень своего сознания и организации, суметь политизировать свою борьбу и создать пространства для обсуждения, выработки позиций и взятия самими рабочими под контроль забастовок. Потому что борьба пролетариата против капитализма — это:
* рабочая солидарность против социальной фрагментации;
* интернационализм против войны;
* революционное сознание против лжи буржуазии и популистской иррациональности;
* забота о будущем человечества против нигилизма и разрушения природы.
Революционеры всего мира
Этот краткий обзор десятилетий рабочей борьбы позволяет выделить одну принципиально важную идею: историческая борьба нашего класса за свержение капитализма ещё будет долгой. На этом пути неизбежно последуют череда ловушек, западней и поражений. Чтобы в конечном счёте одержать победу, эта революционная борьба потребует общего повышения уровня сознания и организации всего рабочего класса — в мировом масштабе. Для того чтобы такое общее повышение стало возможным, пролетариату придётся одновременно противостоять всем ловушкам, расставляемым буржуазией в ходе борьбы, и заново присвоить себе своё прошлое, свой опыт, накопленный за два столетия.
Когда 28 сентября 1864 года в Лондоне была основана Международное товарищество рабочих (МТР), эта организация стала воплощением глобального характера пролетарской борьбы — необходимого условия победы мировой революции. Именно она вдохновила коммунарда Эжена Потье на написание стихотворения в 1871 году, которое превратилось в революционную песню, передаваемую из поколения в поколение борющихся пролетариев почти на всех языках планеты. Слова «Интернационала» подчёркивают, что солидарность мирового пролетариата — это не дело прошлого, а ориентир на будущее:
С Интернационалом
Воспрянет род людской.
Именно организованным боевым меньшинствам предстоит осуществить это международное объединение революционных сил. Действительно, если широкие массы рабочего класса вовлекаются в процесс осмысления и самоорганизации главным образом в периоды открытой борьбы, то меньшинство на протяжении всей истории постоянно было привержено непрерывной борьбе за революцию. Эти меньшинства воплощают и отстаивают настойчивость и историческую преемственность революционного проекта пролетариата, который и породил их для этой цели. Как говорится в «Манифесте Коммунистической партии» 1848 года: «В каком отношении стоят коммунисты к пролетариям вообще? Коммунисты не являются особой партией, противостоящей другим рабочим партиям. У них нет никаких интересов, отдельных от интересов всего пролетариата в целом. Они не выставляют никаких особых принципов, под которые они хотели бы подогнать пролетарское движение. Коммунисты отличаются от остальных пролетарских партий лишь тем, что, с одной стороны, в борьбе пролетариев различных наций они выделяют и отстаивают общие, не зависящие от национальности интересы всего пролетариата; с другой стороны, тем, что на различных ступенях развития, через которые проходит борьба пролетариата с буржуазией, они всегда являются представителями интересов движения в целом. Коммунисты, следовательно, на практике являются самой решительной, всегда побуждающей к движению вперед частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода и общих результатов пролетарского движения».
Именно на это меньшинство ложится первоочередная ответственность за организацию, обсуждение, прояснение всех вопросов, извлечение уроков из прошлых поражений и оживление накопленного опыта. Сегодня это меньшинство — чрезвычайно малочисленное и раздробленное на множество небольших организаций — должно объединиться, чтобы столкнуть различные позиции и анализы, заново присвоить уроки, завещанные нам фракциями Коммунистической Левой, и подготовиться к будущему. Для осуществления мирового революционного проекта — свержения капитализма в планетарном масштабе — пролетариат должен вооружиться одним из своих самых ценных орудий, отсутствие которого столь дорого обошлось ему в прошлом: своей мировой революционной партией. Так, в октябре 1917 года большевистская партия сыграла решающую роль в свержении буржуазного государства в России. Напротив, одной из причин поражения пролетариата в Германии стала неподготовленность Коммунистической партии этой страны, которая была создана лишь в ходе самой революции. Её неопытность привела к ошибкам, способствовавшим окончательному поражению революции в Германии и, как следствие, во всём мире.
И ЧТО ТЕПЕРЬ?
Положение пролетарской борьбы за последние полвека существенно изменилось. Как мы видели, препятствия, с которыми рабочий класс столкнулся на своём пути к революции, оказались значительно более серьёзными, чем можно было предположить в момент основания нашей организации. Тем не менее слова, прозвучавшие в Манифесте, принятом на Первом конгрессе ИКТ, и сегодня сохраняют полную актуальность: «Обладая пока ещё скромными средствами, Интернационалистское коммунистическое течение взяло на себя долгую и трудную задачу объединения революционеров (…). Отвергая монолитизм сект, оно призывает коммунистов всех стран осознать ту огромную ответственность, которая на них возложена, отказаться от ложных распрей, разделяющих их, преодолеть обманчивые расколы, навязанные им старым миром. ИКТ призывает их включиться в эту работу по созданию (ещё до того, как класс вступит в решающие схватки) международной и единой организации его авангарда».
Точно так же слова Манифеста IX конгресса ИКТ остаются сегодня столь же справедливыми, как и в 1991 году: «Никогда в истории на карту не было поставлено столь многое. Никогда ни один социальный класс не стоял перед такой ответственностью, как пролетариат сегодня. Если класс окажется неспособным взять на себя эту ответственность, это будет означать конец цивилизации и даже самого человечества. Тысячелетия прогресса, труда и мысли будут навсегда стёрты. Два столетия пролетарской борьбы, миллионы мучеников рабочего класса — всё это окажется напрасным. Чтобы остановить преступные манёвры буржуазии, разоблачить её подлую ложь и развить вашу борьбу на пути к мировой коммунистической революции, к уничтожению царства нужды и, наконец, к достижению царства свободы,
Пролетарии всего мира, соединяйтесь!»
Интернационалистское коммунистическое течение
(сентябрь 2025 г.)