15 октября 1923 года 46 членов большевистской партии направили в Политбюро ЦК партии секретное письмо, осуждающее, среди прочего, бюрократическое удушение внутренней жизни в партии. Таким образом, «Платформа 46»[1] ознаменовала рождение левой оппозиции, номинальным главой которой стал Троцкий.

Троцкистские группы уходят корнями в Левую оппозицию, которая в 1938 году породила Четвертый Интернационал, на который они претендуют.

Однако они, как правило, не сочли нужным праздновать эту годовщину и держались очень осторожно в отношении своей предполагаемой принадлежности. Несмотря на все это, связь, которую они устанавливают (и всегда поддерживали) между собой и революционерами 1920-х годов, сводится к признанию непреложными политических принципов, которые составляли «ошибки» рабочего движения того времени, а не революционных позиций, которые позволила выработать революционная волна 1917-1923 годов. Более того, именно эти ошибочные позиции послужили питательной средой для фундаментальных положений «троцкизма», который, начиная со второй мировой войны, служил «левым» одобрением политики буржуазного государства против рабочего класса.

Гибельные последствия отступления революции для Коминтерна

Кровавая неудача пролетариата сначала в Германии, а затем в Венгрии в 1919 году стала закатом революционной волны, поднявшейся в России в октябре 1917 года. За этим последовал спад борьбы во всем мире и растущая изоляция революции в России. Эта ситуация тяжелым бременем легла на Коммунистический Интернационал (КИ) и большевистскую партию, которые начали принимать меры, противоречащие интересам рабочего класса, путем подчинения Советов партии, вступления рабочих в профсоюзы, подписания Рапалльского мирного договора [2] и кровавых репрессий против рабочей борьбы (Кронштадт, Петроград, 1921 г.). Принятие этой политики только ускорило поражение революции, выражением которой она сама была, вызвав реакцию левых как в Коминтерне, так и в большевистской партии. На Третьем конгрессе Коминтерна (1921 г.) немецко-голландские левые, сгруппированные в КРПГ, осудили возвращение парламентаризма и тред-юнионизма как отход от позиций, принятых на Первом конгрессе в марте 1919 г. Это было также на Третьем конгрессе Коминтерна (1921 г.). На этом съезде «итальянские левые» резко отреагировали против беспринципной политики союза с «центристами» и искажения природы компартии в результате массового вхождения в нее фракций социал-демократии.

Пролетарская реакция на вырождение Коммунистического Интернационала

Но именно в самой России появилась первая оппозиция. Еще в 1918 году журнал «Коммунист», основанный Бухариным, Осинским и Радеком, предостерегал партию от опасности принятия политики государственного капитализма. Между 1919 и 1921 годами несколько групп («Демократический централизм», «Рабочая оппозиция») также отреагировали на рост бюрократии внутри партии и растущую концентрацию власти по принятию решений в руках меньшинства. Но наиболее последовательной реакцией на оппортунистический уклон партии большевиков была «Рабочая группа» Мясникова, осуждавшая тот факт, что партия постепенно приносила интересы мировой революции в жертву интересам российского государства. Все эти решительно  пролетарские тенденции не дожидались Троцкого и левой оппозиции, чтобы выступить на защиту революции и Коммунистического Интернационала.

Фактически, только после политического краха Коминтерна в Германии в 1923 году и в Болгарии в 1924 году внутри большевистской партии, а точнее в ее руководящих рядах, начало формироваться течение, известное как «левая оппозиция». Смысл ее борьбы можно выразить в ее собственном лозунге: «Смерть кулаку, нэпману, бюрократу». Другими словами, речь шла о нападении как на межклассовую политику «обогащения в деревне», которую отстаивал Бухарин, так и на разгул партийной бюрократии и ее методы. На международном уровне критика оппозиции была сосредоточена на формировании Англо-русского комитета и политике Коминтерна в китайской революции. Но на самом деле все эти вопросы можно было бы свести в одну борьбу — борьбу за защиту пролетарской революции от теории «социализма в одной стране». Другими словами, борьба за защиту интересов мирового пролетариата против националистической политики сталинской бюрократии.

Таким образом, левая оппозиция в России родилась как пролетарская реакция на катастрофические последствия контрреволюции.

Но ее позднее появление тяжелым бременем отразилось на ее мышлении и борьбе. Она оказалась неспособной понять истинную природу сталинского и бюрократического феномена, находясь в ловушке иллюзий относительно рабочего характера российского государства. В результате, критикуя политику Сталина, она активно поддерживала порабощение рабочего класса посредством милитаризации труда под патронажем профсоюзов и даже защищала государственный капитализм посредством ускоренной индустриализации.

Неспособная порвать с двусмысленностью большевистской партии в защите «Советского Отечества», она не могла вести решительную и последовательную борьбу против вырождения революции и всегда оставалась на низком уровне по сравнению с пролетарской оппозицией, возникшей после 1918 года. Начиная с 1928 года все больше и больше представителей оппозиции подвергались сталинским репрессиям. Сталинисты выслеживали и убивали их. Сам Троцкий был выслан из СССР.

Международная левая оппозиция повторяет ошибки Коминтерна

В других секциях Коммунистического Интернационала возникли тенденции, противостоящие все более контрреволюционной политике Коминтерна. С 1929 года вокруг и по инициативе Троцкого сформировалась группировка, получившая название «Интернациональная левая оппозиция» (ИЛО). Она представляла собой продолжение левой оппозиции в России, восприняв ее основные концепции. Но во многих отношениях эта оппозиция представляла собой беспринципную группировку всех тех, кто утверждал, что хочет выступить с левой критикой сталинизма. Отказавшись от каких-либо реальных политических разъяснений и оставив Троцкого своим главным выразителем и теоретиком, она оказалась неспособной вести решительную и последовательную борьбу за защиту преемственности коммунистической программы и принципов. Хуже того, ошибочная концепция «выродившегося рабочего государства» в конечном итоге привела к защите российского государственного капитализма. В 1929 году. Например, оппозиция защищала интервенцию русской армии в Китай после изгнания советских чиновников правительством Чан Кайши. По этому поводу Троцкий выдвинул позорный лозунг: «Непоколебимая поддержка социалистического отечества, а не сталинизма!». Отделяя сталинистские (и, следовательно, капиталистические) интересы от национальных интересов России, этот лозунг мог лишь привести рабочий класс к защите отечества, открывая путь для поддержки советского империализма. Эта оппортунистическая политика воплощалась также в защите политики Единого фронта с социал-демократией и Народным фронтом в пользу антифашизма, в защите демократических лозунгов и в защите «прав народов на самоопределение».

В конечном счете, каждая новая тактика Троцкого и ИЛО была всего лишь еще одним шагом к капитуляции и подчинению контрреволюции.

Борьба итальянских левых, работающих как фракция в ИЛО

Этот катастрофический дрейф принял конкретную форму и на организационном уровне. В отличие от левой фракции Коммунистической партии Италии, ИЛО была неспособна понять и усвоить роль, которую должны играть организации, сохранившие верность коммунистической программе и принципам, когда революция потерпела поражение, а коммунистические партии перешли в лагерь контрреволюции. Задумав себя как простую «лояльную оппозицию» Коминтерну с целью исправить его изнутри, ИЛО не смогла извлечь уроки из провала революционной волны и докопаться до корня ошибок Коммунистического Интернационала.

До 1933 года, когда фракция была окончательно исключена из ИЛО, левая фракция Коммунистической партии Италии вела борьбу внутри международной оппозиции, чтобы та могла приступить к работе фракции, которая позволила бы ей взять на себя преемственность коммунистической программы и принципов с целью открытия нового революционного периода и формирования новой классовой партии: «В прошлом мы защищали фундаментальное понятие «фракции» против так называемой «оппозиционной» позиции. Под фракцией мы подразумевали организм, создающий кадры, которые обеспечат непрерывность революционной борьбы и которым суждено стать острием победы пролетариата. Против нас в Интернациональной левой оппозиции восторжествовала позиция «оппозиции». Последняя заявила, что не нужно заявлять о необходимости формирования кадров: ключ к событиям находится в руках центристов, а не в руках фракции. Это расхождение принимает новый характер, но это все то же расхождение, хотя на первый взгляд кажется, что проблема сегодня состоит в том, чтобы быть за или против новых партий. Товарищ Троцкий совершенно пренебрегает во второй раз работой по формированию кадров, полагая, что он может сразу перейти к строительству новых партий и нового Интернационала»[3]. Неспособность Троцкого и оппозиции заниматься фракционной работой привела к тому, что он стал воспринимать партийное строительство как простой вопрос тактики, в котором воля немногих избранных может заменить исторические условия. Такой подход, имевший больше отношения к магии, чем к материализму, явно затушевывал «условия классовой борьбы по мере того, как они зависят от исторического развития и соотношения сил между существующими классами»[4].

Не имея реального политического компаса, оппозиция могла лишь метаться по прихоти исторических событий. Отсюда и призыв к созданию Четвертого Интернационала (1938) в то время, когда рабочий класс был мобилизован на защиту интересов различных империалистических держав, а мир стоял на пороге второй мировой бойни.

Таким образом, отнюдь не способствуя подготовке условий для будущей партии, левая оппозиция значительно ослабила революционную среду и стала источником путаницы и дезориентации в рабочих массах в ночь контрреволюции. Что касается троцкистского движения, то его постигла судьба каждого оппортунистического предприятия. Встав на защиту СССР и антифашистского лагеря во время Второй мировой войны, оно предало пролетарский интернационализм и перешло со всем своим багажом в лагерь буржуазии. Его потомки, сегодняшние троцкистские организации, ныне выступают на стороне буржуазного государства[5].

С другой стороны, понимая свою историческую роль, итальянская фракция смогла защитить и сохранить коммунистическую программу и организационные принципы. Она смогла подготовиться к будущему, позволив сначала Gauche Communiste de France (1944-1952), а затем ИКТ принять это политическое наследие и взять на себя историческую преемственность организации революционеров, чтобы внести свой вклад в формирование будущей партии, необходимой для победы пролетарской революции.

Винсент

16 декабря 2023 г.

________________________

Примечания:

[1] https://www.marxists.org/history/etol/document/ilo/1923-lo/ch02.htm

[2] Тайная межгосударственная дипломатия: разрешение на подготовку немецких войск на российской территории.

[3] Bilan, №1 (ноябрь 1933 г.).

[4] «Problèmes actuels du mouvement ouvrier international», Internationalisme 23, июнь 1947. См. также «В чем отличие революционеров от троцкистов?»: https://ru.internationalism.org/content/v-chem-otlichie-revolyucionerov-ot-trockistov  International Review 139, переиздание «Функция троцкизма» (Internationalisme № 26, сентябрь 1947 г.)

[5] Тем не менее, следует отметить, что на ранних этапах Второй мировой войны Троцкий еще имел силы полностью пересмотреть все свои политические позиции, особенно по вопросу о природе СССР. «В своей последней брошюре «СССР в войне» он говорил, что если сталинизм выйдет победителем и окрепнет из войны, то его суждение об СССР придется пересмотреть. Именно это и сделала Наталья Седова, используя логику мышления своего товарища и порвав 9 мая 1951 года с Четвертым Интернационалом по вопросу о природе СССР, как и другие троцкисты, в частности Мунис» («Троцкий принадлежит к рабочему классу, троцкисты его похитили», RévoIution Internationale № 179, май 1989 г.)