В мае 1990 года ИКТ приняло Тезисы под названием «Распад: последняя стадия упадка капитализма», в которых представлен наш общий анализ мировой ситуации во время и после краха Восточного империалистического блока в конце 1989 года. Центральная идея Тезисов, как видно из названия, в том, что упадок капиталистического способа производства, начавшийся во время Первой мировой войны, вступил в новую фазу своей эволюции, в которой доминирует общий распад общества. На своем XXII Конгрессе в 2017 году, приняв текст под названием «Отчет о распаде сегодня (май 2017 года)», наша организация сочла необходимым обновить документ 1990 года, чтобы «сопоставить основные положения тезисов с современной ситуацией: насколько выдвинутые аспекты подтвердились или даже усилились, опровергнуты или нуждаются в дополнении». Этот второй документ, написанный через 27 лет после первого, показал, что анализ, принятый в 1990 году, был полностью подтвержден. В то же время в тексте 2017 года рассматривались аспекты мировой ситуации, не вошедшие в текст 1990 года, но дополняющие картину, представленную в этом документе, и приобретающие большое значение: взрывное увеличение числа беженцев, спасающихся от войн, голода, преследований, а также рост ксенофобного популизма, оказывающего все большее влияние на политическую жизнь правящего класса.

Сегодня ИКТ считает необходимым обновить тексты 1990 и 2017 годов, причем не через четверть века после последнего, а всего через 6 лет, поскольку в последний период мы стали свидетелями впечатляющего ускорения и усиления проявлений этого общего распада капиталистического общества.

Это катастрофическое и ускоряющееся развитие ситуации в мире, очевидно, не ускользнуло от внимания ведущих политических и экономических лидеров мира. В «Отчете о глобальных рисках» (GRR), основанном на анализе множества «экспертов» (1200 в 2022 году) и ежегодно представляемом на Давосском форуме (Всемирный экономический форум – ВЭФ), объединяющем этих лидеров, можно прочитать:

«Первые годы этого десятилетия ознаменовали особенно разрушительный период в истории человечества. Возвращение к «новой нормальности» после пандемии Covid-19 было быстро прервано началом войны на Украине, положив начало новой серии кризисов в области продовольствия и энергетики, вызывающие проблемы, которые десятилетиями прогресса пытались решить.

В начале 2023 года мир сталкивается с рядом рисков, которые кажутся одновременно совершенно новыми и до жути знакомыми. Мы стали свидетелями возвращения «старых» рисков – инфляции, кризисов стоимости жизни, торговых войн, оттока капитала с развивающихся рынков, широкомасштабных социальных волнений, геополитической конфронтации и призрака ядерной войны – с которыми мало кто из бизнес-лидеров и политиков нынешнего поколения сталкивался. Все это усиливается сравнительно новыми тенденциями в области глобальных рисков, включая непосильный уровень долга, новую эру низких темпов роста, низкий уровень глобальных инвестиций и деглобализацию, снижение уровня человеческого развития после десятилетий прогресса, быстрое и неограниченное развитие технологий двойного назначения (гражданских и военных), а также растущее давление последствий изменения климата и амбиций в условиях все более сокращающегося окна для перехода к миру с потеплением на 1,5°С. Все это в совокупности формирует уникальное, неопределенное и неспокойное грядущее десятилетие». (Краткое содержание, стр. 6)

В целом, будь то в заявлениях правительства или в средствах массовой информации, правящий класс пытается преуменьшить крайнюю серьезность глобальной ситуации. Но когда он собирает вместе главных мировых лидеров или разговаривает сам с собой, как на ежегодном форуме в Давосе, он не может избежать определенной ясности. Примечательно, что тревожные выводы этого доклада почти не нашли отклика в основных средствах массовой информации, основное призвание которых заключается не в честном информировании населения, особенно эксплуатируемых, а в том, чтобы действовать в качестве пропагандистских агентств, призванных заставить их смириться с ситуацией, которая становится все более катастрофической, чтобы скрыть от них полное историческое банкротство капиталистического способа производства.

Фактически выводы, содержащиеся в докладе, представленном на Давосском форуме в январе 2023 года, во многом соответствуют тексту, принятому ИКТ в октябре 2022 года под названием «Ускорение капиталистического распада открыто ставит вопрос об уничтожении человечества». В действительности анализ ИКТ опередил анализ наиболее информированных «экспертов» правящего класса не на несколько месяцев, а на несколько десятилетий, поскольку наблюдения, сделанные в нашем документе от октября 2022 года, являются лишь ярким подтверждением прогнозов, выдвинутых нами еще в конце 1980-х годов, в частности, в наших «Тезисах о распаде». То, что коммунисты имеют определенное и даже явное преимущество над буржуазными «экспертами» в предсказании великих катастрофических тенденций, действующих в капиталистическом мире, неудивительно: господствующий класс, как правило, способен лишь скрывать фундаментальную реальность от самого себя и от класса, который он эксплуатирует и который один только может принести решение противоречий, подрывающих общество – пролетариата: как и предшествующие ему способы производства, капиталистический способ производства не вечен. Подобно способам производства прошлого, ему суждено быть замененным, если он заранее не уничтожит человечество, другим, более совершенным способом производства, соответствующим развитию производительных сил, допущенному им в известный момент его истории. Способ производства, который упразднит товарные отношения, лежащие в основе исторического кризиса капитализма, где больше не будет места привилегированному классу, живущему за счет эксплуатации производителей. Именно потому, что класс буржуазии не может предвидеть своего собственного исчезновения, он, как правило, не способен трезво взглянуть на те противоречия, которые ведут управляемое им общество к гибели.

В послесловии ко 2-му изданию «Капитала» на немецком языке Маркс писал: «Полное противоречий движение капиталистического общества всего осязательнее даёт себя почувствовать буржуа-практику в колебаниях проделываемого современной промышленностью периодического цикла, апогеем которых является общий кризис. Кризис опять надвигается, хотя находится ещё в своей начальной стадии, и благодаря разносторонности и интенсивности своего действия он вдолбит диалектику даже в головы выскочек новой священной прусско-германской империи».

В тот самый момент, когда ИКТ принимало «Тезисы о распаде», объявлявшие о вступлении капитализма в новую, последнюю фазу его упадка, отмеченную качественным обострением противоречий этой системы и общим распадом общества, «буржуа-практик», особенно в лице президента Буша-старшего, был в восторге от великолепной новой перспективы, которая, по его мнению, открылась крахом сталинистских режимов и «советского» блока: эпоха «мира» и «процветания». Сегодня, столкнувшись с «противоречивым движением капиталистического общества», не в форме циклического кризиса, подобного кризисам XIX века, а в форме перманентного и неразрешимого кризиса его экономики, порождающего растущую раздробленность и хаос общества, это тот же «буржуа-практик» вынужден впустить в свою голову немного «диалектики».

По этой причине обновление «Тезисов о распаде» будет основано на анализе и прогнозах, содержащихся в «Отчете о глобальных рисках 2023 года», а также на нашем тексте от октября 2022 года, который во многом подтверждается. Это подтверждение, предоставленное наиболее осведомленными институтами правящего класса, в действительности является признанием исторического банкротства его системы. Использование данных и анализа, предоставленных классом противника, не является «инновацией» ИКТ. На самом деле революционеры в целом не имеют средств для сбора тех данных и статистики, которые собирает государственный и административный аппарат буржуазии для собственных нужд управления обществом. Отчасти на основе такого рода данных, конечно с критическим подходом, Энгельс конкретизировал свое исследование «Положение рабочего класса в Англии». А Маркс, особенно в «Капитале», часто пользуется «синими тетрадями» британских парламентских расследований. К анализам и прогнозам «экспертов» буржуазии необходимо относиться еще более критично, чем к фактическим данным, особенно когда они соответствуют пропаганде, призванной «продемонстрировать», что капитализм — лучший или единственный строй, способный обеспечить человеческий прогресс и благополучие. Однако когда эти анализы и прогнозы подчеркивают катастрофический тупик, в котором находится эта система, который, очевидно, не может функционировать как апология системы, полезно и важно полагаться на них для поддержки и подкрепления наших собственных анализов и прогнозов.

Часть I: 2020-е годы открывают новую фазу разложения капитализма

В тексте, принятом в октябре 2022 года, читаем:

«20-е годы XXI века станут одним из самых неспокойных периодов в истории, и уже нарастают неописуемые бедствия и страдания. Все началось с пандемии Covid-19 (которая все еще существует) и войны в сердце Европы, которая длилась более девяти месяцев и исход которой никто не может предсказать. Капитализм вступил в фазу серьезных трудностей на всех фронтах. За этим накоплением и переплетением конвульсий стоит угроза уничтожения человечества. И, как мы уже отмечали в наших тезисах «Распад: последняя стадия упадка капитализма» (International Review 107, 4 квартал 2001 г.), капитализм «является первым [обществом], которое угрожает самому выживанию человечества, первым, которое может уничтожить человеческий род» (Тезис 1).

После внезапной вспышки пандемии Covid мы выделили четыре характеристики фазы разложения:

- Увеличение тяжести ее последствий...

- Проявление эффектов разложения на экономическом уровне ...

- Нарастающее взаимодействие его эффектов, обостряющее противоречия капитализма до невиданного ранее уровня ...

- Растущее присутствие его последствий в центральных странах...

2022 год стал яркой иллюстрацией этих четырех характеристик:

- Начало войны на Украине.

- Появление беспрецедентной волны беженцев.

- Продолжение пандемии, когда системы здравоохранения находятся на грани коллапса.

- Растущая потеря контроля буржуазии над своим политическим аппаратом; кризис в Великобритании стал ярким проявлением этого.

- Сельскохозяйственный кризис с нехваткой многих продуктов питания в условиях повсеместного перепроизводства, что является относительно новым явлением за более чем столетний период упадка…

- Ужасающий голод, который затрагивает все больше и больше стран.

Совокупность и взаимодействие этих разрушительных явлений создают «вихревой эффект», который концентрирует, катализирует и умножает каждый из его частичных эффектов, вызывая еще более разрушительное опустошение… Этот «вихревой эффект» выражает качественное изменение, последствия которого будут становиться все более очевидными в предстоящий период.

В этом контексте важно подчеркнуть движущую силу войны как действия, сознательно проводимого и запланированного капиталистическими государствами, ставшего наиболее мощным и усугубляющим фактором хаоса и разрушения…

В этом контексте мы можем видеть катастрофу растущего экологического кризиса, который достигает невиданного ранее уровня:

- Летняя волна тепла, самая сильная с 1961 года, с перспективой того, что такая волна тепла станет постоянным явлением.

- Засуха, не похожая ни на одну другую, самая сильная за последние 500 лет, по мнению экспертов, затрагивающая даже такие реки, как Темза, Рейн и По, которые обычно имеют быстрое течение.

- Опустошительные пожары, которые также были самыми сильными за последние десятилетия.

- Неконтролируемые наводнения, подобные тем, что произошли в Пакистане, от которых пострадала треть территории страны (и масштабное наводнение в Таиланде).

- Риск обрушения ледяных шапок после таяния ледников, сравнимых по размерам с поверхностью Соединенного Королевства, с катастрофическими последствиями».

Выводы «экспертов» ВЭФ ничем не отличаются:

«Следующее десятилетие будет характеризоваться экологическими и социальными кризисами, вызванными основными геополитическими и экономическими тенденциями. «Кризис стоимости жизни» считается самым серьезным глобальным риском в течение следующих двух лет, достигая пика в краткосрочной перспективе. «Утрата биоразнообразия и коллапс экосистем» рассматривается как один из наиболее быстро ухудшающихся глобальных рисков в течение следующего десятилетия, и все шесть экологических рисков входят в число 10 крупнейших рисков в течение следующих 10 лет. Девять рисков включены в топ-10 рейтингов как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе, в том числе «Геоэкономическая конфронтация» и «Эрозия социальной сплоченности и социальная поляризация», а также два новых участника рейтинга: «Широко распространенная киберпреступность и отсутствие кибербезопасности» и «Массовая вынужденная миграция»…

Правительства и центральные банки могут столкнуться с упорным инфляционным давлением в течение следующих двух лет, не в последнюю очередь с учетом вероятности затяжной войны на Украине, сохраняющиеся проблемы, связанные с затяжной пандемией, и экономической войны, стимулирующей разрыв цепочек поставок. Риски ухудшения экономических перспектив также выглядят значительными. Несбалансированность денежно-кредитной и бюджетной политики повысит вероятность возникновения шоков ликвидности, сигнализируя о более продолжительном экономическом спаде и долговом кризисе в глобальном масштабе. Продолжающаяся инфляция, вызванная ростом предложения, может привести к стагфляции, социально-экономические последствия которой могут быть серьезными, учитывая беспрецедентное взаимодействие с исторически высоким уровнем государственного долга. Глобальная экономическая фрагментация, геополитическая напряженность и более сложная реструктуризация могут способствовать широкомасштабному долговому кризису в ближайшие 10 лет…

Экономическая война становится нормой, а в ближайшие два года число столкновений между мировыми державами и государственным вмешательством на рынках увеличится. Экономическая политика будет использоваться в оборонительных целях, чтобы добиться самодостаточности и суверенитета от конкурирующих держав, но также будет все чаще использоваться в наступательных целях, чтобы сдержать рост других. Интенсивная геоэкономическая вепонизация высветит уязвимости в сфере безопасности, создаваемые торговой, финансовой и технологической взаимозависимостью между глобально интегрированными экономиками, что может привести к эскалации цикла недоверия и разъединения…

По мнению респондентов GRPS, межгосударственные конфронтации в ближайшие 10 лет сохранят преимущественно экономический характер. Однако недавний рост военных расходов и распространение новых технологий среди более широкого круга игроков могут спровоцировать глобальную гонку вооружений в области новых технологий. Долгосрочные глобальные риски могут определяться многоаспектными конфликтами и асимметричными войнами с целенаправленным развертыванием новейшего оружия в потенциально более разрушительных масштабах, чем наблюдалось в последние десятилетия.

Постоянно растущее переплетение технологий с критически важным функционированием общества подвергает население прямым внутренним угрозам, в том числе тем, которые стремятся подорвать функционирование общества. Наряду с ростом киберпреступности, попытки нарушить работу важнейших технологических ресурсов и услуг станут более распространенными. Ожидаются атаки на сельское и водное хозяйство, финансовые системы, общественную безопасность, транспорт, энергетику, а также бытовую, космическую и подводную коммуникационную инфраструктуру.

Утрата природы и изменение климата неразрывно связаны между собой: неудача в одной сфере перерастет в другую. Без существенных изменений в политике или инвестиций взаимодействие между последствиями изменения климата, потерей биоразнообразия, продовольственной безопасностью и потреблением природных ресурсов ускорит коллапс экосистем, поставит под угрозу запасы продовольствия и средства к существованию в уязвимых к климату экономиках, усилит последствия стихийных бедствий и ограничит дальнейший прогресс по смягчению последствий изменения климата.

Усугубляющиеся кризисы расширяют свое воздействие на общества, нанося ущерб средствам существования гораздо более широких слоев населения и дестабилизируя экономику большего числа стран мира, чем традиционно уязвимые сообщества и хрупкие государства. Учитывая самые серьезные риски, которые, как ожидается, возникнут в 2023 году, включая «кризис энергоснабжения», «рост инфляции» и «кризис поставок продовольствия», глобальный кризис стоимости жизни уже ощущается…

Сопутствующие социальные волнения и политическая нестабильность не будут ограничиваться развивающимися рынками, поскольку экономическое давление продолжает разрушать группу людей со средним доходом. Растущее недовольство граждан потерями в развитии человеческого потенциала и снижением социальной мобильности, а также увеличивающийся разрыв в ценностях и равенстве бросают экзистенциальный вызов политическим системам во всем мире. Избрание менее центристских лидеров, а также политическая поляризация между экономическими сверхдержавами в течение следующих двух лет могут также еще больше сократить пространство для коллективного решения проблем, расколоть альянсы и привести к более нестабильной динамике.

В условиях дефицита финансирования государственного сектора и конкурирующих проблем безопасности наши возможности по преодолению следующего глобального шока сокращаются. В течение следующих 10 лет меньше стран будут иметь финансовые возможности для инвестирования в будущий рост, зеленые технологии, системы образования, ухода и здравоохранения.

Одновременные потрясения, глубоко взаимосвязанные риски и снижение устойчивости порождают риск поликризисов – когда разрозненные кризисы взаимодействуют так, что общее воздействие намного превышает сумму каждой части. Разрушение геополитического сотрудничества будет иметь волновой эффект на глобальный ландшафт рисков в среднесрочной перспективе, в том числе способствуя потенциальному поликризису взаимосвязанных экологических, геополитических и социально-экономических рисков, связанных со спросом и предложением природных ресурсов. В докладе описываются четыре потенциальных варианта будущего, связанные с нехваткой продовольствия, воды, металлов и полезных ископаемых, каждый из которых может спровоцировать как гуманитарный, так и экологический кризис – от водных войн и голода до продолжающейся чрезмерной эксплуатации экологических ресурсов и замедления смягчения последствий изменения климата и адаптации к нему. (Резюме, основные выводы: некоторые элементы», стр. 7)

«Наша глобальная «новая норма» — это возвращение к основам – еде, энергетике, безопасности – проблемам, которые, как считалось, наш глобализованный мир должен был решить. Эти риски усугубляются постоянным нависанием глобальной пандемии в области здравоохранения и экономики; Долгосрочные структурные изменения в геополитической динамике (…) совпадают с более быстро меняющимся экономическим ландшафтом, предвещая в эпоху низких темпов роста, низкого уровня инвестиций и сотрудничества, а также потенциального снижения уровня человеческого развития после десятилетий прогресса». (1.1.Текущие кризисы, стр.14)

«Сочетание экстремальных погодных явлений и ограниченного предложения может привести нынешний кризис стоимости жизни к катастрофическому сценарию голода и страданий для миллионов людей в странах, зависящих от импорта, или превратить энергетический кризис в гуманитарный кризис в беднейших развивающихся рынках.

По оценкам, более 800 000 гектаров сельскохозяйственных угодий были уничтожены наводнениями в Пакистане… Прогнозируемые засухи и нехватка воды могут привести к снижению урожаев и падежу скота в Восточной Африке, Северной Африке и Южной Африке, усугубляя отсутствие продовольственной безопасности.

«Серьезные потрясения или волатильность цен на сырьевые товары» вошли в первую пятерку рисков на ближайшие два года в 47 странах, участвовавших в исследовании мнения руководителей (EOS) Форума, в то время как «серьезные кризисы поставок сырьевых товаров» были зарегистрированы в качестве более локального риска и вошли в первую пятерку опасений в 34 странах, в том числе в Швейцарии, Южной Корее, Сингапуре, Чили и Турции. Катастрофические последствия голода и гибели людей могут также иметь побочные эффекты в других странах, поскольку возрастает риск широкомасштабного насилия и увеличивается вынужденная миграция» («Кризис стоимости жизни», стр. 16-17).

«Некоторые страны не смогут сдержать будущие потрясения, инвестировать в будущий рост и зеленые технологии или обеспечить будущую устойчивость в образовании, здравоохранении и экологических системах, при этом последствия будут усугубляться, становясь непропорционально тяжелыми для наиболее уязвимых» («Экономический спад», стр. 19)

«Перед лицом уязвимостей, выявленных пандемией, а затем и войной, экономическая политика, особенно в странах с развитой экономикой, все больше направлена на геополитические цели. Страны стремятся построить «самодостаточность», подкрепленную государственной помощью, и достичь «суверенитета» от соперничающих держав…

Это может привести к результатам, противоположным намеченной цели, что приведет к снижению устойчивости и роста производительности и ознаменует конец экономической эпохи, характеризующейся более дешевым и глобализированным капиталом, рабочей силой, сырьем и товарами.

Это, вероятно, продолжит ослаблять существующие альянсы по мере того, как страны обращаются внутрь себя» («Геоэкономическая война», стр. 19).

«Сегодня уровни углекислого газа, метана и закиси азота в атмосфере достигли рекордно высокого уровня. Траектории выбросов делают маловероятным достижение глобальных амбиций по ограничению потепления 1,5°C.

Недавние события выявили расхождение между тем, что научно необходимо, и тем, что политически целесообразно.

Однако геополитическая напряженность и экономическое давление уже ограничили – а в некоторых случаях и обратили вспять – прогресс в смягчении последствий изменения климата, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Например, ЕС потратил не менее 50 миллиардов евро на новую и расширенную инфраструктуру и поставки ископаемого топлива, а некоторые страны перезапустили угольные электростанции.

Суровая реальность, когда 600 млн. человек в Африке не имеют доступа к электричеству, свидетельствует о неспособности обеспечить изменения для тех, кто в них нуждается, и о сохраняющейся привлекательности быстрых решений на основе ископаемого топлива – несмотря на риски.

Изменение климата также будет все больше становиться ключевым фактором миграции, и есть признаки того, что оно уже способствовало появлению террористических группировок и конфликтам в Азии, на Ближнем Востоке и в Африке» («Перерыв в борьбе с изменением климата», стр. 21-22)

Эта оценка современного состояния мира содержит все те элементы, которые были приведены в нашем тексте от октября 2022 года, причем зачастую более подробно. В частности, четыре основные характеристики нынешней ситуации:

- Увеличение тяжести ее последствий...

- Проявление эффектов разложения на экономическом уровне ...

- Нарастающее взаимодействие его эффектов, обостряющее противоречия капитализма до невиданного ранее уровня ...

- Растущее присутствие его последствий в центральных странах...

действительно присутствуют в документе ВЭФ, пусть даже в несколько иных словах и формулировках, и даже если политическое воздействие распада на наиболее развитые страны рассматривается в несколько «робких» выражениях: не стоит гневить правительства и политические силы этих стран, говоря об их все более иррациональной и хаотичной политике.

В частности, в докладе ВЭФ подчеркивается возрастающее взаимодействие эффектов распада, которое мы называем «водоворотом» или «вихревым» эффектом. Для этого вводится термин «поликризис», который уже использовал в 1990-е годы Эдгар Морен, французский «философ» и друг Касториадиса, наставника группы «Социализм или варварство». Определения этого термина, используемые в отчете ВЭФ, следующие:

«Проблема становится кризисом, когда она бросает вызов нашей способности справиться с ситуацией и, таким образом, угрожает нашей идентичности. В поликризисе потрясения несопоставимы, но они взаимодействуют так, что целое становится еще более подавляющим, чем сумма частей.

Другое объяснение поликризиса могло бы заключаться в том, что многочисленные кризисы во многих глобальных системах причинно переплетаются таким образом, что значительно ухудшают перспективы человечества».

Это «значительное ухудшение перспектив человечества» обнаруживается в докладе ВЭФ в главе, озаглавленной «Глобальные риски 2033 года: катастрофы завтрашнего дня», название, которое уже значимо для тона этих перспектив. Некоторые из подзаголовков также имеют не малое значение: «Природные экосистемы: точка невозврата пройдена»; Здоровье человека: постоянные пандемии и хронические проблемы с потенциалом; Безопасность человека: новое оружие, новые конфликты».

Более конкретно, вот несколько примеров того, как в отчете ВЭФ рассматриваются эти темы:

«Биоразнообразие внутри экосистем и между ними уже сокращается быстрее, чем когда-либо в истории человечества.

Вмешательство человека негативно повлияло на сложную и тонко сбалансированную глобальную природную экосистему, вызвав цепочку реакций. В течение следующих 10 лет взаимодействие между утратой биоразнообразия, загрязнением окружающей среды, потреблением природных ресурсов, изменением климата и социально-экономическими факторами создаст опасную смесь. Учитывая, что более половины мирового экономического производства, по оценкам, в умеренной или высокой степени зависит от природы, коллапс экосистем будет иметь далеко идущие экономические и социальные последствия. К ним относятся рост числа зоонозных заболеваний, падение урожайности и пищевой ценности сельскохозяйственных культур, растущий водный дефицит, усугубляющий потенциально жестокие конфликты, потеря средств к существованию, зависящих от продовольственных систем и природных услуг, таких как опыление, а также все более сильные наводнения, повышение уровня моря и эрозия в результате деградации естественных систем защиты от наводнений, таких как заливные луга и прибрежные мангровые заросли.

Утрата природы и изменение климата неразрывно связаны друг с другом: неудача в одной сфере перерастет в другую, а достижение чистого нулевого уровня потребует принятия смягчающих мер для обоих рычагов. Если мы не сможем ограничить потепление 1,5°C или даже 2°C, продолжающееся воздействие стихийных бедствий, изменений температуры и количества осадков станет доминирующей причиной утраты биоразнообразия с точки зрения состава и функций.

Продолжающийся ущерб поглотителям углерода, например, в результате вырубки лесов и таяния вечной мерзлоты, а также снижение продуктивности хранения углерода (почв и океана) могут превратить эти экосистемы в «естественные» источники выбросов углерода и метана. Надвигающееся разрушение ледяных щитов Гренландии и Западной Антарктики может способствовать повышению уровня моря и затоплению прибрежных районов, в то время как «вымирание» низкоширотных коралловых рифов, рассадников морской жизни, непременно скажется на поставках продовольствия и более широких морских экосистемах.

Давление на биоразнообразие, вероятно, будет еще больше усиливаться из-за продолжающейся вырубки лесов для сельскохозяйственных процессов, что будет сопровождаться соответствующим спросом на дополнительные расчищенные пахотные земли, особенно в субтропических и тропических регионах с плотным биоразнообразием, таких как страны Африки к югу от Сахары и Юго-Восточная Азия.

Тем не менее, существует более экзистенциальный механизм обратной связи, который следует учитывать: биоразнообразие способствует здоровью и устойчивости почвы, растений и животных, а его снижение ставит под угрозу как урожайность производства продуктов питания, так и пищевую ценность. Это может привести к вырубке лесов, повышению цен на продукты питания, поставить под угрозу средства к существованию местного населения и способствовать болезням и смертности, связанным с питанием. Это также может привести к крупномасштабной вынужденной миграции.

Очевидно, что масштабы и темпы, необходимые для перехода к «зеленой» экономике, требуют новых технологий. Однако некоторые из этих технологий рискуют по-новому повлиять на природные экосистемы, имея ограниченную возможность «полевых испытаний» результатов». («Природные экосистемы: точка невозврата пройдена», стр. 31-32).

«Глобальное общественное здравоохранение находится под растущим давлением, и системы здравоохранения во всем мире рискуют стать непригодными для своей цели.

Учитывая нынешние кризисы, психическое здоровье также может ухудшаться из-за увеличения факторов стресса, таких как насилие, бедность и одиночество.

Системы здравоохранения сталкиваются с выгоранием работников и продолжающейся нехваткой кадров в то время, когда бюджетная консолидация рискует отвлечь внимание и ресурсы на другие цели. Более частые и широко распространенные вспышки инфекционных заболеваний на фоне хронических заболеваний в течение следующего десятилетия рискуют поставить истощенные системы здравоохранения во всем мире на грань провала. …

Ожидается, что изменение климата также усугубит проблему недоедания по мере роста отсутствия продовольственной безопасности. Повышение содержания углекислого газа в атмосфере может привести к дефициту питательных веществ в растениях и даже к ускоренному поглощению тяжелых минералов, что связано с раком, диабетом, болезнями сердца и нарушением роста». («Здоровье человека: перма-пандемии и хронические проблемы потенциала», с.35-37)

«Обращение вспять тенденции к демилитаризации повысит риск конфликта до потенциально более разрушительного масштаба. Растущее недоверие и подозрительность между мировыми и региональными державами уже привели к изменению приоритетов военных расходов при стагнации механизмов нераспространения. Распространение экономической, технологической и, следовательно, военной мощи на множество стран и субъектов является движущей силой последнего раунда глобальной гонки вооружений.

Распространение более разрушительного и высокотехнологичного военного оружия может привести к появлению новых форм асимметричной войны, что позволит меньшим державам и отдельным лицам оказывать большее влияние на национальном и глобальном уровне». («Безопасность человека: новое оружие, новые конфликты», с.38)

«Комплекс возникающих проблем спроса и предложения в отношении природных ресурсов уже становится предметом растущей тревоги. Респонденты GRPS [Глобального исследования восприятия рисков] выявили прочную взаимосвязь и взаимные связи между «кризисами природных ресурсов» и другими связями, выявленными в предыдущих главах.

В докладе описываются четыре потенциальных варианта будущего, связанных с нехваткой продовольствия, воды, металлов и полезных ископаемых, каждый из которых может спровоцировать как гуманитарный, так и экологический кризис – от водных войн и голода до продолжающейся чрезмерной эксплуатации экологических ресурсов и замедления темпов смягчения последствий изменения климата и адаптации к ним» («Конкуренция за ресурсы: четыре новых будущего», стр. 57-58).

Заключение доклада дает нам общую картину того, каким будет мир в 2030 году:

«Глобальная бедность, чувствительные к климату кризисы средств к существованию, недоедание и болезни, связанные с питанием, государственная нестабильность и вынужденная миграция — все это возросло, удлиняя и распространяя нестабильность и гуманитарные кризисы…

Отсутствие продовольственной, энергетической и водной безопасности становится движущей силой социального неравенства, гражданских беспорядков и политической нестабильности.

Чрезмерная эксплуатация и загрязнение окружающей среды – трагедия глобального общего пространства – расширились. Голод вернулся в масштабах, невиданных в прошлом столетии. Масштабы гуманитарных и экологических кризисов свидетельствуют о более широком параличе и неэффективности ключевых многосторонних механизмов в разрешении кризисов, стоящих перед глобальным порядком, что приводит к самовоспроизводящемуся и усугубляющемуся поликризису».

Отчет иногда пытается предостеречь своих читателей от отчаяния, говоря, например:

«Некоторые из рисков, описанных в отчете за этот год, близки к переломному моменту. Настал момент действовать коллективно, решительно и с учетом долгосрочной перспективы, чтобы проложить путь к более позитивному, инклюзивному и стабильному миру». Но в целом это демонстрирует, что в нынешней системе не существует средств «действовать коллективно и решительно».

В тексте ИКТ 1990 года мы основывали свой анализ на наблюдении за возникновением или обострением на мировом уровне целого ряда смертоносных или хаотических проявлений социальной жизни. Мы можем вспомнить их здесь, чтобы увидеть, в какой степени нынешняя ситуация, представленная выше, усилила и увеличила эти проявления:

«Более масштабный голод в странах «Третьего мира»»

- «Превращение этого самого «Третьего мира» в гигантские трущобы с развитием того же явления в центре больших городов «развитых» стран»

- «Рост числа «случайных» катастроф и все более разрушительные последствия «стихийных» катастроф на человеческом, социальном и экономическом уровне»

- «Деградация окружающей среды (умирающие реки, загрязненные океаны, непригодный для дыхания городской воздух, радиоактивное заражение, парниковый эффект)

- «Развитие эпидемий

- «Невероятная коррупция, которая растет и процветает в политическом аппарате правящего класса»

Явление коррупции в докладе ВЭФ не рассматривается (боятся расстроить коррупционеров!). Несмотря на все «добродетельные» программы, направленные на борьбу с ней, это бедствие все еще процветает, особенно, конечно, в странах Третьего мира: например, победа талибов в Афганистане и продвижение джихадистских группировок в Сахеле во многом обусловлены безудержной коррупцией тех режимов, которые были или остаются у власти. В странах, возникших на территории бывшего Советского Союза, таких как Россия и Украина, существуют мафиозные правительства. Но это явление не щадит и наиболее развитые страны со всеми махинациями (которые являются лишь верхушкой айсберга), раскрываемыми «Панамскими документами» и другими органами. Точно так же «нефтедоллары» текут в развитые страны, особенно в Европу, чтобы купить согласие со стороны «лиц, принимающих решения» в этих странах, абсурдных и ошибочных решений, таких как предоставление Катару чемпионата мира по футболу или (невероятно, но факт) присуждение права проведения зимних Азиатских игр Саудовской Аравии! Но один из кульминационных моментов был достигнут, когда вице-президент Европейского парламента, института, который, помимо прочего, должен бороться с коррупцией, был застигнут врасплох, пойманный с чемоданами, полными банкнот из Катара.

Наконец, очевидно, что ужасные человеческие жертвы в результате землетрясения, поразившего Турцию и Сирию в начале февраля, были во многом результатом коррупции, которая позволила застройщикам увеличить свои прибыли, уклоняясь от официальных правил строительства в сейсмоопасных зонах.

«Общая тенденция буржуазии терять контроль над своей политикой»:

Мы видели очень осторожное отношение к этому вопросу в докладе ВЭФ, особенно когда речь идет об «экзистенциальном вызове для политических систем во всем мире» и «выборах менее традиционных («центристских») лидеров».

Наконец, проявления разложения, выявленные в 1990 году, не упоминаются напрямую ни в докладе ВЭФ (обычно по «дипломатическим» причинам), ни в нашем тексте за октябрь 2022 года, поскольку они были второстепенными по отношению к центральной теме этого текста: значительному продвижению распада по мере вступления в 2020-е годы.

«Постоянный рост преступности, нестабильности и насилия в городах, а также тот факт, что все больше и больше детей становятся жертвами этого насилия.

Двумя примерами (среди многих) являются продолжение массовых убийств в Соединенных Штатах и недавние убийства нескольких подростков другими подростками во Франции.

«развитие нигилизма, отчаяния и самоубийств среди молодежи (выраженных, например, в панк-слогане «нет будущего»), а также ненависти и ксенофобии». Рост расистской ненависти (часто во имя религии), которая является питательной средой для ультраправого популизма (Найджел Фарадж в Великобритании, Трамп и его последователи в США, Ле Пен во Франции, Мелони в Италии и т.д.).

«приливные волны наркозависимости… особенно распространены среди молодежи»: это бедствие не уменьшается, о чем свидетельствует мощь банд наркоторговцев, подобных тем, что существуют в Мексике.

«распространение сект, обновление религиозного духа, в том числе и в передовых странах»: Сегодня существует множество примеров усугубления этого явления с появлением:

1. Салафизм – самая мракобесная версия ислама.

2. Крайне правый христианский фанатизм, иллюстрируемый растущим влиянием евангелистов, как в США и Бразилии.

3. Воинственный и ксенофобский индуизм в Индии (самой населенной стране мира)

4. Крайне правый «воинствующий иудаизм» в Израиле.

Разумеется, в докладе ВЭФ эти явления тщательно избегаются: необходимо быть вежливыми с участниками Давосского форума, представляющими правительства, где религия и религиозный фанатизм являются основным политическим инструментом их власти.

«неприятие рационального, последовательного мышления даже среди некоторых «ученых»»: недавнее развитие теорий заговора, особенно во время пандемии Covid, часто ассоциируется с крайне правой идеологией; Другая сторона политического спектра: растущий успех «вокизма», течения, зародившегося в американских университетах, «радикальность» которого состоит в объединения в небольшие «активистские» фракции вокруг полностью буржуазных тем, претендующих на «борьбу с системой».

«отношение «каждый сам за себя», маргинализация, атомизация личности»: драматический пример во время пандемии — изоляция пожилых людей, особенно тех, кто находится в домах престарелых, до появления вакцин. А также бедствия, причиненные семьям умерших.

Все приведенные выше отрывки, выделенные жирным шрифтом и в кавычках, основаны на Тезисах 1990 года. Они отражают характеристики, которые уже присутствовали в мире того времени и послужили основой для нашего анализа. Это одновременное накопление всех этих катастрофических проявлений, их количество указывало на то, что начинается качественно новый период в истории упадка капитализма. В Тезисах уже присутствовало взаимодействие ряда этих проявлений. Однако тогда мы в основном обращали внимание на общность происхождения этих проявлений, которые, казалось бы, развивались параллельно, не взаимодействуя друг с другом. В частности, мы отмечали, что, хотя экономический кризис капитализма и лежит в основе феномена распада общества, он не оказывает реального влияния на различные проявления этого распада.

На XXII Конгрессе, помимо того, что мы подчеркнули появление двух новых и взаимосвязанных проявлений распада – массовой иммиграции и роста популизма, но и отметили, что распад начинает оказывать влияние на экономику (в частности, через рост популизма), тогда как раньше он был относительно малозаметен. Сегодня эта взаимосвязь между фундаментальными аспектами мировой ситуации и ее важнейшим историческим значением резко усиливается. Наш текст, опубликованный в октябре 2022 года, а также доклад ВЭФ подчеркивают степень переплетения этих различных проявлений.

Таким образом, с вступлением в 2020-е годы, и особенно в 2022 году, мы стали свидетелями ускорения истории, дальнейшего резкого обострения процесса распада, ведущего человеческое общество и, собственно, человеческий род к гибели, причем все большее число людей осознает это.

Это усиление различных конвульсий на планете, их возрастающее взаимодействие представляет собой подтверждение не только нашего анализа, но и марксистского метода, на котором он основан, метода, который другие группы в пролетарской политической среде склонны «забывать», когда они отвергают наш анализ распада.

Часть II: Марксистский метод – незаменимый инструмент для понимания современного мира

Публикуемая здесь часть доклада дополнена рядом разработок, которые являются частью марксистского метода постижения действительности. Они не были явно выражены в представленном Конгрессу варианте, но легли в его основу. Цель этого дополнения — оживить публичные дебаты в защиту марксистской концепции материализма против вульгаризированной версии, защищаемой большинством представителей пролетарской политической среды, особенно даменистами и бордигистами.

История – это история классовой борьбы

Вообще говоря, группы ППС[1] очень мало поняли из нашего анализа распада. Дальше всех в опровержении этого анализа зашла группа бордигистов, издающая Le Prolétaire во Франции. Они посвятили две статьи нашему анализу подъема популизма в различных странах и его связи с анализом распада (который они называют «хорошо известным и противоречивым» (по-французски «fameuse et fumeuse»)):

«Révolution Internationale объясняет корни этого так называемого «распада»: нынешняя неспособность двух основных и антагонистических классов, буржуазии и пролетариата, выдвинуть свою собственную перспективу (мировая война или революция) привела к ситуации «временной блокады» и гниения общества заживо. Пролетарии, которые ежедневно видят, как ухудшаются условия их эксплуатации и ухудшаются условия их жизни, будут рады узнать, что их класс способен блокировать буржуазию и не дать ей выдвинуть свои «перспективы»...» (LP 523)

«Поэтому мы отрицаем, что буржуазия «потеряла контроль над своей системой» в политическом отношении и что политика, проводимая правительствами Великобритании или Соединенных Штатов, является продуктом загадочной болезни, называемой «популизмом», вызванной «погружением общества в варварство».

В самом общем виде эти события (к которым можно добавить и развитие крайне правых в Швеции или Германии при поддержке части буржуазных политических кадров) выполняют функцию удовлетворения потребности буржуазного господства, внутреннего или внешнего, в условиях нарастания экономической и политической неопределенности на международном уровне, а не являются чем-то, что «нарушает политическую игру, приводя к растущей потере контроля буржуазного политического аппарата на избирательной поле». (ЛП 530)

Le Proletaire считает, что популизм соответствует подлинно «реалистической» политике под контролем буржуазии. Саморазрушительная экономическая политика Брексита в Великобритании в последние годы должна заставить эту группу задуматься.

Le Proletaire, тем не менее, берет на себя труд перейти к сути нашего анализа: к ситуации блокировки между классами, возникшей в результате исторического восстановления мирового пролетариата в 1968 году (которого она, как и вся ППС, не признала) и неспособности буржуазии мобилизовать рабочий класс для капиталистического решения Третьей мировой войны. Фактически, за этим непониманием стоит непонимание и неприятие понятия исторического курса, которое относится к разногласиям, которые мы имеем со всеми группами, вышедшими из Коммунистической Интернационалистической партии 1945 года в Италии.

Что ж, это отрицание исторической роли «то скрытой, то открытой» классовой борьбы между буржуазией и пролетариатом, будь то в 1945, 1968 или 1989 годах, является серьезной проблемой для марксистского статуса всех этих групп.

Отрицать существование периода распада — значит на деле отказываться признать целостную историческую роль борьбы между классами в развитии мировой ситуации. Другими словами, это серьезный отход от марксистского метода. Признание решающего фактора классовой борьбы только в исключительные моменты, когда пролетариат открыто заявляет о своем присутствии на мировой арене, т. е. когда способности рабочего класса очевидны для всех, свидетельствует об упадке эпигонов итальянской левой и претензий всех ее групп на роль авангарда[2].

То, что буржуазия всегда, во все эпохи, будь то в периоды поражения или отступления или в периоды революции, научилась учитывать настроения рабочего класса, было известно марксизму еще в 1848 году, после кровавого подавления революционного восстания французского пролетариата в июне того же года. «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» Маркса, которое Энгельс всегда ставил как яркий пример применения метода исторического материализма к мировым событиям, показывает, что после событий 1848 года буржуазия была вынуждена отныне все же признать побежденный рабочий класс своим историческим противником. Это признание стало важным фактором в поддержке правящим классом государственного переворота Луи Бонапарта 1852 года и подавления республиканской фракции буржуазии[3].

Взлет и падение способов производства в истории

Другой преемник Партии 1945 года – Интернационалистская коммунистическая тенденция (бывшая ИБРП), разделяя пренебрежительное отношение к решающей роли классовой борьбы, также с гордостью демонстрирует незнание исторической специфики разложения мирового капитализма, теорию которого она называет немарксистской и идеалистической:

«После распада СССР, ИКТ внезапно заявил, что этот крах создал новую ситуацию, в которой капитализм достиг новой стадии, которую они назвали «распадом». Из-за непонимания того, как работает капитализм, для ИКТ почти все плохое – от религиозного фундаментализма до многочисленных войн, разразившихся после распада Восточного блока, – является просто выражение Хаоса и Распада. Мы считаем, что это равносильно полному отказу от марксистской основы, поскольку эти войны, как и предыдущие войны упадочной фазы капитализма, являются результатом самого этого империалистического порядка... Перепроизводство капитала и товаров, циклически вызываемое тенденцией падения нормы прибыли, приводит к экономическим кризисам и к противоречиям, которые, в свою очередь, порождают империалистическую войну: как только будет обесценено достаточное количество капитала и уничтожены средства производства (в результате войны), тогда может начаться новый цикл производства. С 1973 года мы находимся в завершающей фазе такого кризиса, и новый цикл накопления еще не начался»[4].

Интересно, удосужились ли товарищи из Интернационалистской коммунистической тенденции (которые думают, что именно после распада Восточного блока в 1989 году мы внезапно вытащили из шляпы наш анализ распада) прочитать наш основной текст 1990 года. Во введении к нему мы говорим абсолютно четко:

«Еще до событий на Востоке, ИКТ уже освещал это историческое явление (см., например, International Review № 57)».

Также ужасающе поверхностно приписывать нам идею о том, что «почти все плохое... является просто выражением Хаоса и Распада». И их основная цель состоит в том, чтобы заявить то, о чем, по их мнению, мы не подумали: «эти войны, как и предыдущие войны упадочной фазы капитализма, являются результатом самого этого империалистического порядка». Какое открытие! Мы никогда ничего другого не говорили, но вопрос, который задают и которого не задают, заключается в том, в каком общеисторическом контексте сегодня создается империалистический порядок. Активистам Интернационалистской коммунистической тенденции довольно уничтожить достаточное количество постоянного капитала, чтобы начался новый цикл накопления. С этой точки зрения разрушения, происходящие сегодня на Украине, являются благом для здоровья мировой экономики. Это послание необходимо передать экономическим лидерам буржуазии, которые на недавнем Давосском форуме выразили тревогу по поводу перспектив капиталистического мира и, в частности, по поводу негативного воздействия войны на Украине на мировую экономику. На самом деле тем, кто приписывает нам разрыв с марксистским подходом, следовало бы перечитать (или прочитать) фундаментальные тексты Маркса и Энгельса и попытаться понять метод, которым они пользуются. Если сами факты и развитие мировой ситуации изо дня в день подтверждают правильность нашего анализа, то во многом потому, что он прочно опирается на диалектический метод марксизма (даже если нет явного указания на этот метод или цитат Маркса или Энгельса в тезисах 1990 года).

В своем отказе от анализа распада мирового капитализма Интернационалистская коммунистическая тенденция отличилась или оконфузилась, в зависимости от вашей точки зрения, также обращая свой полемический топор, каким бы тупым он ни был, к другому столпу марксистского метода исторического материализма, который резюмирован в предисловии Маркса (кстати, повторенном в первом пункте платформы ИКТ). Производственные отношения в каждой общественной формации человеческой истории — отношения, определяющие интересы и действия выходящих из них борющихся классов, — всегда превращаются из факторов развития производительных сил в восходящей исторической фазе в негативные оковы этих же самых сил на более поздней, нисходящей фазе, создавая необходимость социальной революции. Но периода распада, кульминации столетнего упадка капитализма как способа производства, для Интернационалистской коммунистической тенденции просто не существует.

Хотя Интернационалистская коммунистическая тенденция использует фразу «фаза упадка капитализма», она не понимает, что означает эта фаза ни для развития экономического кризиса капитализма, ни для вызванных им империалистических войн.

В эпоху восхождения капитализма производственные циклы, широко известные как подъемы и спады, были сердцебиением прогрессивно расширяющейся системы. Ограниченные войны того времени могли либо ускорить этот прогресс за счет национальной консолидации (как это сделала франко-прусская война 1871 года для Германии), либо завоевать новые рынки посредством колониальных захватов. Опустошение двух мировых войн и империалистическое разрушение периода упадка и их последствия, по контрасту, выражают историческое разрушение капиталистической системы и ее тупик как способа производства.

Однако для Интернационалистской коммунистической тенденции здоровая динамика капиталистического накопления XIX века вечна: для них циклы производства только увеличились в размерах. И это приводит их к абсурду, что новый цикл капиталистического производства может быть удобрен пеплом третьей мировой войны[5]. Даже буржуазия не так глупо оптимистична в отношении перспектив своей системы и лучше понимает эпоху катастрофического банкротства, с которой она сталкивается.

Интернационалистская коммунистическая тенденция может быть «экономически материалистической», но не в марксистском смысле анализа развития производственных отношений в меняющихся исторических условиях.

В трех фундаментальных работах рабочего движения — «Капитале» Маркса, «Накоплении капитала» Розы Люксембург и «Государстве и революции» Ленина — мы находим исторический подход к изучаемым вопросам. Маркс отводит много страниц объяснению того, как в ходе истории развивался капиталистический способ производства, уже полностью господствовавший в обществе его времени. Роза Люксембург исследует, как вопрос о накоплении ставился различными ранними авторами, и Ленин делает то же самое по вопросу о государстве. В этом историческом подходе цель состоит в том, чтобы учесть тот факт, что рассматриваемые реалии не являются статичными, нематериальными вещами, существовавшими с начала времен, а соответствуют постоянно развивающимся процессам с элементами преемственности, но также, и прежде всего, трансформации и даже разрыва. Тезисы 1990 года пытаются использовать этот подход, представляя текущую историческую ситуацию в рамках общей истории общества, истории капитализма и, в частности, истории упадка этой системы. Более конкретно, они указывают на сходство между упадком докапиталистических обществ и упадком капиталистического общества, но также и, прежде всего, на различия между ними – вопрос, который лежит в основе возникновения фазы распада внутри последнего:

«Если в прежних общественных формациях новые производственные отношения, призванные прийти на смену существующим, могли развиваться бок о бок с последними, в рамках одного и того же общества – что в определенной мере смягчало остроту проявлений и степень социального упадка, – то коммунистическое общество, которое лишь одно способно заменить собой капитализм, не в состоянии развиваться внутри буржуазной системы; социальное возрождение, таким образом, совершенно невозможно без насильственного ниспровержения класса буржуазии и уничтожения капиталистических производственных отношений».

Напротив, антиисторический материализм Интернационалистской коммунистической тенденции может объяснить каждое событие, каждую войну, в каждую эпоху, произнося одну и ту же фразу: «циклы накопления». Такой оракульный материализм, поскольку он объясняет все, не объясняя ничего, не может из-за этого избавить от опасности идеализма.

Напротив, пробелы, созданные вульгарным материализмом, необходимо заполнить идеалистическим клеем. Когда реальные условия революционной борьбы пролетариата не могут быть поняты или объяснены, для решения проблемы требуется идеалистический deus ex machina – «революционная партия». Но это не коммунистическая партия, возникающая и создаваемая в конкретных исторических условиях, а мифическая, которую можно в любой период накачать оппортунистическим воздухом.

Диалектическая составляющая исторического материализма

Эпигоны итальянских левых, отрицая существование периода распада мирового капитализма, тем самым пытаются лишить марксистский метод исторического материализма двух важнейших основ. Во-первых, история капитализма, как и вся предыдущая история, является историей классовой борьбы, и, во-вторых, определяющая роль экономических законов меняется вместе с исторической эволюцией способа производства.

Есть и третье, забытое требование, подразумеваемое двумя другими аспектами марксистского метода: признание диалектической эволюции всех явлений, в том числе и развития человеческих обществ, в соответствии с единством противоположностей, которое Ленин в своих работах по этому вопросу в годы Первой мировой войны называет сущностью диалектики. Если эпигоны видят развитие только в повторении, в увеличении или уменьшении, то марксизм понимает, что историческая необходимость – материалистический детерминизм – выражает себя в противоречивой взаимодействующей связи, так что причина и следствие могут меняться местами и необходимость проявляет себя через случайности.

Для марксизма надстройка общественных формаций, то есть их политическая, юридическая и идеологическая организация, возникает на основе данной экономической системы и определяется последней. Это поняли эпигоны. Однако у них упускается тот факт, что эта надстройка может выступать как причиной – пусть не основной – так и следствием. Энгельсу под конец жизни пришлось настаивать именно на этом пункте в ряде писем 1890-х годов, обращенных к вульгарному материализму эпигонов того времени. Его переписка является совершенно необходимым чтением для тех, кто сегодня отрицает, что распад капиталистической надстройки может иметь катастрофические последствия для экономических основ системы.

«Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т. д. развитие основано на экономическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является причиной, что только оно является активным, а все остальное — лишь пассивное следствие. Нет, тут взаимодействие на основе экономической необходимости, в конечном счете всегда прокладывающей себе путь» (Энгельс Боргиусу, 25 января 1894 г.).

На заключительной фазе капиталистического упадка, в период его распада, обратное воздействие гниющей надстройки на экономическую систему все более усиливается, что ярко доказали негативные экономические последствия пандемии Covid, изменения климата и империалистическая война в Европе – за исключением ослепленных учеников Бордиги и Дамена[6].

Маркс не имел возможности объяснить свой метод, которым он пользуется, особенно в «Капитале», как он планировал. Он лишь очень кратко упоминает об этом методе в послесловии к немецкому изданию своей книги. Со своей стороны, особенно перед лицом зачастую глупых обвинений ППС (и тем более паразитов) в том, что наш анализ «не марксистский», что он «идеалистический», мы должны подчеркнуть верность подхода тезисов 1990 года в отношении дальнейших аспектов диалектического метода марксизма, из которых мы можем вспомнить некоторые элементы:

Переход количества в качество

Эта идея часто повторяется в тексте 1990 года. Проявления распада могли существовать и при упадке капитализма, но сегодня накопление этих проявлений свидетельствует о «трансформационном переломе» в жизни общества, сигнализируя о вступлении в новую эпоху капиталистического упадка, в которой распад становится определяющим элементом. Эта составляющая марксистской диалектики не ограничивается социальными фактами. Как указывает Энгельс, особенно в «Анти-Дюринге» и «Диалектике природы», это явление, которое можно обнаружить во всех областях и которое, кроме того, было обнаружено другими мыслителями. В «Анти-Дюринге», например, Энгельс цитирует высказывание Наполеона Бонапарта (вкратце): «Два мамлюка безусловно превосходили трех французов…, а 1000 французов всегда побивали 1500 мамлюков», что объясняется дисциплиной, которая становится эффективной при большом количестве сражающихся. Энгельс также настаивает на том, что этот закон в полной мере применим и в области науки. Что касается нынешней исторической ситуации и умножения целого ряда катастрофических фактов, то не опираться на этот закон перехода количества в качество — значит отвернуться от марксистской диалектики (что нормально со стороны буржуазной идеологии и большинства академических «специалистов»). Однако это относится ко всей ППС, которая пытается приписать конкретную и изолированную причину каждому из катастрофических проявлений современной истории.

Целое — это не простая сумма частей

Несмотря на то, что каждая из них имеет свою специфику и даже может приобретать в определенных обстоятельствах относительную самостоятельность, различные компоненты жизни общества определяются внутри совокупности, управляемой «в конечном счете» (но только в конечном счете, как говорит Энгельс в известном письме Й. Блоху от 21 сентября 1890 г.) способом и отношениями производства и их эволюцией. В этом состоит одно из главных явлений современной ситуации. Различные проявления распада, которые поначалу могли казаться независимыми, но накопление которых уже свидетельствовало о том, что мы вступили в новую эпоху капиталистического упадка, теперь все больше влияют одно на другое, образуя своего рода «цепную реакцию», «вихрь», придающий истории то ускорение, которое мы (как и «эксперты» в Давосе) наблюдаем.

Решающая роль будущего

Наконец, заимствование этого существенного аспекта движения, трансформации из марксистской исторической диалектики лежит в основе центральной идеи нашего анализа разложения:

«Ни один способ производства не может существовать, развиваться, воспроизводить себя и обеспечивать нормальное функционирование социального организма, если он не в состоянии предложить обществу, в котором он господствует, четкую перспективу. И это в особенности относится к капитализму, самому динамичному способу производства, какой знала до сих пор история» (Тезис 5)

И в настоящее время ни один из двух основных классов, буржуазия или пролетариат, не предлагает обществу такой перспективы.

Для тех, кто называет нас «идеалистами», является настоящим скандалом утверждение, что феномен идеологического порядка, отсутствие видения для общества, может существенно повлиять на жизнь общества. Фактически они доказывают, что материализм, на который они опираются, есть не что иное, как вульгарный материализм, уже подвергнутый критике Марксом в свое время, в частности в «Тезисах о Фейербахе». По их мнению, производительные силы развиваются автономно. И только развитие производительных сил диктует изменения в производственных отношениях и отношениях между классами. По их мнению, институты и идеологии, то есть надстройка, сохраняются до тех пор, пока они узаконивают и сохраняют существующие отношения производства. Поэтому такие элементы, как идеи, человеческая мораль или даже политическое вмешательство в исторический процесс, исключаются.

Исторический материализм помимо экономических факторов содержит и другие факторы, такие как природные богатства и контекстуальные элементы. Производственные силы включают в себя гораздо больше, чем просто машины или технологии. Они включают в себя знания, ноу-хау, опыт. Фактически все, что делает возможным рабочий процесс или препятствует ему. Формы кооперации и ассоциации сами по себе являются производительными силами, а также важным элементом экономических преобразований и развития.

Те, можно было бы назвать «антидиалектиками»[7], отрицают различие между объективными и субъективными условиями революционной борьбы. Они видят, что сила класса проистекает из простой защиты его непосредственных экономических интересов. Они считают, что классовые интересы пролетариата создадут его способность реализовать и защитить эти интересы. Они игнорируют силы, действующие по систематической дезорганизации рабочего класса, его разделению, разоружению и затемнению классового характера его борьбы.

Как отмечал Ленин, мы должны провести конкретный анализ конкретной ситуации. И в наиболее развитом капиталистическом обществе очень важная роль отводится идеологии, аппарату, который должен защищать и оправдывать интересы буржуазии, придавать устойчивость капиталистической системе. Вот почему Маркс указывал, что для того, чтобы коммунистическая революция состоялась, должны быть соблюдены ее объективные и субъективные условия. Первым условием является способность экономики производить продукцию в достаточном количестве для населения мира. Второе условие — достаточный уровень развития классового сознания. Это возвращает нас к анализу вопроса о «слабом звене» и необходимом историческом опыте, выраженном в сознании.

«Механические детерминисты» вырывают развитие производительных сил из их социального контекста. Они склонны отрицать ЛЮБОЕ значение идеологической надстройки, даже если они этого не говорят. Борьба трудящихся представляется как чисто рефлекторная. Это фундаментально фаталистическая точка зрения, которая хорошо выражена в идее Бордиги о том, что «революция так же неизбежна, как если бы она уже произошла». Такой взгляд ведет к пассивной покорности, к ожиданию автоматических эффектов экономического развития. В конце концов, он не оставляет места для классовой борьбы как фундаментального условия любых перемен, что противоречит первому предложению Коммунистического Манифеста: «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов».

Третий тезис о Фейербахе дает нам хорошее понимание исторического материализма и отвергает строгий детерминизм:

«Материалистическое учение о том, что люди суть продукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания - это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан. Оно неизбежно поэтому приходит к тому, что делит общество на две части, одна из которых возвышается над обществом (например, у Роберта Оуэна).

Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика».

Значение будущего в жизни человеческого общества

Вероятно, наши хулители сочтут это идеалистическим взглядом, но мы утверждаем, что марксистская диалектика отводит будущему фундаментальное место в эволюции и движении общества. Из трех моментов исторического процесса — прошлого, настоящего и будущего — именно последний составляет фундаментальный фактор его динамики.

Роль будущего является основополагающей для истории человечества. Первые люди, отправившиеся из Африки покорять мир, аборигены, отправившиеся из Австралии покорять Тихий океан, искали в будущем новые средства существования. Именно озабоченность будущим, как и большинство религий, движет стремлением к продолжению рода. А поскольку нашим хулителям нужны «хорошие экономические» примеры, мы можем привести два примера функционирования капитализма. Когда капиталист инвестирует, он делает это не с оглядкой на прошлое, а с целью получения будущей прибыли. Точно так же кредит, который играет столь фундаментальную роль в механизмах капитализма, является не более чем контрактом с будущим.

Роль будущего постоянно присутствует в текстах Маркса и марксизма в целом. Эта роль хорошо подчеркнута в известном отрывке из «Капитала»:

«Мы предполагаем труд в такой форме, в которой он составляет исключительное достояние человека. Паук совершает операции, напоминающие операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил её в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т. е. идеально. Человек не только изменяет форму того, что дано природой; в том, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинять свою волю».

Очевидно, что эта важнейшая роль будущего в обществе еще более фундаментальна для рабочего движения, нынешняя борьба которого приобретает реальный смысл только в перспективе коммунистической революции будущего.

«Социальная революция XIX века может черпать свою поэзию только из будущего, а не из прошлого» (Маркс, «Восемнадцатого брюмера Луи Бонапарта»).

«Тред-юнионы успешно действуют в качестве центров сопротивления наступлению капитала. Частично они терпят неудачу вследствие неправильного использования своей силы. В общем же они терпят неудачу, поскольку ограничиваются партизанской борьбой против следствий существующей системы, вместо того чтобы одновременно стремиться изменить ее, вместо того чтобы использовать свои организованные иные силы в качестве рычага для окончательного освобождения рабочего класса, то есть окончательного уничтожения системы наемного труда» (Маркс, «Заработная плата, цена и прибыль»).

«Сам Бернштейн наиболее метко и остро сформулировал свои взгляды в следующей фразе: «Конечная цель, какова бы она ни была, для меня — ничто, движение — все».

Но социалистическая конечная цель  является единственным решающим моментом, отличающим социал-демократическое движение от буржуазной демократии и буржуазного радикализма. Именно эта конечная цель превращает все рабочее движение из бесплодного штопания, предпринимаемого для спасения капиталистического строя, в классовую борьбу против  этого строя с целью его окончательного уничтожения...» (Роза Люксембург, «Социальная реформа или революция?»).

«Что делать?», «С чего начать?» (Ленин)

И именно потому, что современное общество лишено этого основополагающего элемента, будущего, перспективы (что ощущает все большее число людей, особенно среди молодежи), перспективы, которую может предложить только пролетариат, оно погружается в отчаяние и гниет заживо.

Часть III: Перспектива для пролетариата

Отчет ВЭФ за 2023 год убедительно предупреждает нас о крайней серьезности нынешней ситуации в мире, которая станет намного хуже к 2030-м годам «без существенных изменений политики или инвестиций». В то же время он «демонстрирует более широкий паралич и неэффективность ключевых многосторонних механизмов в решении кризисов, стоящих перед глобальным порядком» и отмечает «расхождение между тем, что научно необходимо, и тем, что политически целесообразно». Другими словами, ситуация отчаянная, и нынешнее общество окончательно неспособно повернуть вспять ход своего разрушения, что подтверждает заголовок нашего текста за октябрь 2022 года: «Ускорение капиталистического распада открыто ставит вопрос об уничтожении человечества», а также полностью подтверждая прогноз, уже содержащийся в наших тезисах 1990 года.

В то же время в докладе неоднократно упоминается о перспективе «широкомасштабных социальных волнений», которые «не будут ограничиваться развивающимися рынками» (это означает, что они также затронут наиболее развитые страны) и которые «представляют собой экзистенциальный вызов для политических систем всего мира». Не меньше! Для ВЭФ и буржуазии в целом эти социальные волнения относятся к негативной категории «рисков» и угроз «мировому порядку». Но прогнозы ВЭФ робко и неумышленно подливают масла в огонь нашего собственного анализа, указывая на то, что пролетариат по-прежнему представляет угрозу буржуазному порядку. Как и буржуазия в целом, ВЭФ не делает различий между разными типами социальных волнений: все это является фактором «беспорядка» и «хаоса». И действительно, некоторые движения попадают в эту категорию, как это было, например, с «Арабской весной». Но на самом деле, что больше всего пугает буржуазию, даже если она не говорит об этом открыто и не осознает этого полностью, так это то, что среди этих примеров «социальных волнений» есть такие, которые предвосхищают свержение ее власти над обществом и капиталистической системой: борьба пролетариата.

Таким образом, даже в этом аспекте ВЭФ иллюстрирует наши Тезисы 1990 года и наш текст от октября 2022 года. Первый текст поддерживает идею о том, что, несмотря на все трудности, с которыми он столкнулся, пролетариат не проиграл игру, что «Сегодня историческая перспектива остается полностью открытой» (Тезис 17). И это напоминает нам, что «несмотря на ущерб, нанесенный пролетарскому классовому сознанию крахом Восточного блока, рабочий класс не потерпел на арене своей борьбы никаких серьезных поражений. В этом смысле можно сказать, что его боеспособность практически не пострадала. Более того, необратимое усугубление кризиса капитализма служит важнейшим стимулятором классовой борьбы и роста сознательности трудящихся, условием их успешного сопротивления отравляющему воздействию социального гниения – и именно этот фактор должен в конечном итоге определить исход сложившейся в мире ситуации. Хотя обособленно ведущаяся в разных сферах борьба с проявлениями распада не создает основы для классового объединения, фундамент, необходимый для роста сил и укрепления единства рабочего класса, складывается в другой области – в борьбе против непосредственных результатов кризиса» (Там же).

Кроме того:

«в отличие от социального распада, затрагивающего в основном надстройку, экономический кризис подрывает сам фундамент, который лежит в основе этой надстройки, обнажая варварские черты системы и тем самым помогая пролетариату осознать необходимость радикального преобразования общества в целом, а не только отдельных его аспектов» (Там же).

И действительно, сегодня мы видим, что, несмотря на тяжесть распада (в частности, крах сталинизма) и длительное оцепенение, рабочий класс по-прежнему присутствует на сцене истории и способен вновь подняться на борьбу, о чем, в частности, свидетельствует борьба в Великобритании и во Франции (оба пролетариата, которые стояли у истоков основания МТР в 1864 году (всего лишь миг назад в историческом плане!).

В этом смысле, если различные проявления распада отрицательно действуют на борьбу пролетариата и его сознание (тяжесть популизма, интерклассизма, демократических иллюзий), то мы имеем сегодня новое подтверждение того, что только непосредственно экономические нападения позволяют пролетариату мобилизоваться на своей классовой территории, и что эти нападения, которые развязываются в данный момент и будут еще больше обостряться, создают условия для значительного развития рабочей борьбы в международном масштабе. Таким образом, мы должны подчеркнуть то, что написано в тексте за октябрь 2022 года:

«Следовательно, в этом контексте 20-е годы XXI века окажут существенное влияние на историческое развитие. Они с еще большей ясностью, чем в прошлом, покажут, что перспектива уничтожения человечества является неотъемлемой частью капиталистического распада. На другом полюсе пролетариат начнет делать первые шаги, подобные тем, которые выражаются в боевитости борьбы в Великобритании, чтобы отстоять свои условия жизни перед лицом многократных атак различных буржуазий и ударов мирового экономического кризиса со всеми его последствиями. Эти первые шаги часто будут нерешительными и полными слабостей, но они необходимы для того, чтобы рабочий класс смог подтвердить свою историческую способность навязывать свою коммунистическую перспективу. Таким образом, в глобальном масштабе будут противостоять друг другу два альтернативных полюса перспективы: уничтожение человечества или коммунистическая революция, даже если эта последняя альтернатива еще очень далека и сталкивается с огромными препятствиями».

Действительно, путь, который предстоит пройти пролетариату, чрезвычайно долог и труден. С одной стороны, ему придется столкнуться со всеми ловушками, которые буржуазия расставит на его пути, и все это в идеологической атмосфере, отравленной распадом капиталистического общества, постоянно мешающей борьбе и сознанию пролетариата;

- солидарности и коллективному действию противостоит атомизация с ее принципом «каждый за себя»;

- потребность в организации сталкивается с социальным распадом, разложением отношений, на которых основывается вся общественная жизнь;

- уверенность пролетариата в будущем и своих собственных силах непрерывно подрывается проникающими во все поры общества настроениями безысходности и нигилизма;

- сознательность, ясность и целостность мышления, склонность к теоретическим обобщениям переживают трудное время, пробивая себе дорогу среди расцвета иллюзий, наркомании, сект, мистицизма, отрицания или разрушения всего разумного – характерных явлений в нашу эпоху» (Тезис 13).

Тезисы 1990 года подчеркивают эти трудности. В частности, они подчеркивают, что «нужно ясно сознавать … чем дольше будет идти рабочий класс к низвержению капитализма, тем большая опасность будет исходить от распада» (Тезис 15).

«Необходимо подчеркнуть, что время отныне не работает на дело пролетариата. Пока угрозу разрушения общества несла в себе лишь перспектива империалистической войны, для предотвращения катастрофы было достаточно пролетарской классовой борьбы. Но в отличие от империалистической войны, необходимым условием для развязывания которой является приверженность рабочего класса буржуазным «идеалам», социальный распад может уничтожить человечество и при отсутствии капиталистического контроля над пролетариатом. Дело в том, что хотя борьба трудящихся способна помешать краху экономики, она не в силах воспрепятствовать распаду. Поэтому исходящая от распада угроза может казаться менее актуальной, чем опасность мировой войны (если для ведения последней имеются необходимые условия, которых сейчас нет), однако в ней заложено гораздо больше коварства. Борьбы трудящихся с последствиями кризиса отныне недостаточно – устранить воплощенную в распаде угрозу способна лишь коммунистическая революция» (Тезис 16).

Жестокое ускорение распада, наблюдаемое сегодня, которое делает перспективу уничтожения человечества все более и более угрожающей даже в глазах наиболее просвещенных слоев буржуазии, представляет собой подтверждение этого анализа. А поскольку только коммунистическая революция сможет положить конец разрушительной динамике распада и ее все более пагубным последствиям, это может дать представление о сложности пути, ведущего к свержению капитализма. Это путь, на котором задачи, стоящие перед пролетариатом, значительны. В частности, ему придется полностью переосвоить свою классовую идентичность, на которую сильно повлияла контрреволюция и различные проявления распада, в частности, крах так называемых «социалистических» режимов. Необходимо будет также, и это также принципиально, переприсвоить свой прошлый опыт, что является огромной задачей, так как этот опыт забыт пролетариями. Это основная обязанность коммунистического авангарда: внести решающий вклад в это переосмысление всем классом уроков более чем полуторавековой пролетарской борьбы.

Трудности, с которыми придется столкнуться пролетариату, не исчезнут со свержением капиталистического государства во всех странах. Вслед за Марксом мы часто подчеркивали огромность задачи, ожидающей рабочий класс в период перехода от капитализма к коммунизму, задачи, которая несоразмерна всем революциям прошлого, поскольку речь идет о переходе от «царства необходимости к царствованию свободы». И понятно, что чем длиннее будет срок совершения революции, тем грандиознее будет задача: день ото дня капитализм уничтожает все большую часть планеты и, соответственно, материальные условия для коммунизма. Кроме того, после захвата власти пролетариатом последует страшная гражданская война, усиливающая всевозможные разрушения, уже нанесенные капиталистическим способом производства еще до революционного периода. В этом смысле задача переустройства общества, которую предстоит решить пролетариату, будет несравненно более гигантской, чем та, которую ему пришлось бы решать, если бы он пришел к власти в ходе революционной волны первого послевоенного периода. Точно так же, если разрушения Второй мировой войны уже были значительными, они затронули только страны, вовлеченные в боевые действия, что позволило восстановить мировую экономику, тем более что главная промышленная держава, Соединенные Штаты, была избавлена от этих разрушений. Но сегодня все большее количество всевозможных разрушений, вызванных умирающим капитализмом, затрагивает всю планету. Следовательно, должно быть ясно, что захват власти рабочим классом в глобальном масштабе сам по себе не гарантирует, что он сможет выполнить свою историческую задачу по установлению коммунизма. Капитализм, допустив колоссальное развитие производительных сил, создал материальные условия для коммунизма, но упадок этой системы и ее разложение могут подорвать эти условия, оставив пролетариату совершенно опустошенную, непригодную для спасения планету.

Поэтому обязанность революционеров указать на трудности, с которыми придется столкнуться пролетариату на пути к коммунизму. Их роль не в том, чтобы утешать, чтобы не вызывать отчаяния в рабочем классе. Истина революционна, как сказал Маркс, какой бы ужасной она ни была.

Тем не менее, если ему удастся прийти к власти, пролетариат будет иметь в своем распоряжении ряд ресурсов для выполнения своей задачи по восстановлению общества.

С одной стороны, он сможет поставить себе на службу огромный прогресс, достигнутый наукой и техникой за ХХ век и за два десятилетия XXI века. В докладе ВЭФ эти достижения называются «технологиями двойного назначения (гражданского и военного)». После прихода к власти пролетариата необходимость в военном использовании отпадет, что является значительным достижением, поскольку ясно, что сегодня на военную сферу приходится львиная доля благ технического прогресса (наряду со многими другими непроизводительными расходами).

В более глобальном плане захват власти пролетариатом должен будет позволить беспрецедентное освобождение производительных сил, находящихся в плену законов капитализма. Будет ликвидировано не только огромное бремя военных и непроизводительных расходов, но и чудовищные растраты, представляющие собой конкуренцию между различными экономическими и национальными секторами буржуазного общества, а также феноменальное недоиспользование производительных сил (запрограммированное устаревание, массовая безработица, отсутствие или недостаточность систем образования и т. д.).

Но главное достояние пролетариата в этот переходно-реконструктивный период не будет технологическим или сугубо экономическим. Оно будет принципиально политическим. Если пролетариату удастся взять власть, это будет означать, что он достиг очень высокого уровня сознательности, организованности и солидарности в период противостояния капиталистическому государству, гражданской войны против буржуазии. А это те завоевания, которые будут ценны для решения тех огромных задач, которые встанут на его пути. Прежде всего, пролетариат сможет опереться на будущее, на этот основной элемент жизни общества, на то будущее, отсутствие которого в нынешнем обществе лежит в основе его гниения заживо.

В своем «Докладе о человеческом развитии за 2021–2022 годы», опубликованном в октябре прошлого года и озаглавленном «Неопределенные времена, нестабильная жизнь», ООН сообщает нам:

«Новые уровни неопределенностей взаимодействуют между собой, создавая новые виды неопределенностей — новый комплекс неопределенностей — чего никогда еще не было в истории

человечества. В дополнение к повседневным видам неопределенностей, новые неопределенности являются для нас чем-то совершенно незнакомым. Их можно охарактеризовать с помощью

трех изменчивых «встречных течений»: Опасные планетарные изменения в антропоцене. Стремление к радикальным общественным преобразованиям, по своему масштабу сопоставимым с

промышленной революцией. Превратности и колебания поляризованных обществ…

Накопились и глобальные кризисы: мировой финансовый кризис 2008 года, продолжающийся глобальный кризис, связанный с изменением климата, пандемия Covid-19 и надвигающийся мировой продовольственный кризис. Создается непреодолимое ощущение, что мы лишаемся чувства контроля над нашей собственной жизнью, что нормы и институты, на которые мы привыкли полагаться для обеспечения стабильности и процветания, не соответствуют задачам, которые стоят

перед нами в плане разрешения сегодняшнего комплекса неопределенности» (Overview, стр. 15-16).

Как можно видеть, этот отчет ООН идет в том же направлении, что и отчет ВЭФ. В каком-то смысле он идет еще дальше, поскольку считает, что Земля вступила в новый геологический период благодаря действиям людей, который начался в XVII веке и который он называет антропоценом, а мы называем капитализмом. Прежде всего, оно подчеркивает глубокое отчаяние, «отсутствие будущего», которое все больше пронизывает общество (которое оно называет «комплексом неопределенности»).

Именно тот факт, что пролетарская революция возвращает человеческому обществу утраченное им будущее, будет мощным фактором в способности рабочего класса, наконец, достичь «земли обетованной» коммунизма не через 40 лет, а спустя более столетия «блуждания по пустыне».

________________________

Примечания:

[1] Пролетарская политическая среда: Те группы, которые, как и ИКТ, произошли от левых коммунистов и непримиримого интернационализма этой традиции во Второй мировой войне.

[2] Для краткости мы будем использовать термин «эпигоны», поскольку все последователи Партии 1945 года отвернулись от революционной теоретической работы «Билана», итальянских левых в изгнании, в 1930-е годы.

[3] «Инстинкт подсказывал им, что республика, хотя и венчает их политическое господство, вместе с тем подрывает его социальную основу, так как теперь им приходится стоять лицом к лицу с порабощенными классами и бороться с ними непосредственно, не пользуясь короной как прикрытием, не отвлекая внимания нации второстепенной борьбой друг с другом и с королевской властью. Именно чувство слабости заставляло их отступать перед чистыми условиями их собственного классового господства и стремиться назад, к менее полным, менее развитым, но как раз поэтому более безопасным формам этого господства». «Восемнадцатое брюмера Луи-Бонапарта». Чтобы быть последовательными, эпигоны итальянских левых должны были бы здесь посмеяться над Марксом, точно так же, как они делают это над теорией распада ИКТ.

[4] https://www.leftcom.org/en/articles/2011-04-17/marxism-or-idealism-our-differences-with-the-icc

[5] Это качественное (а не просто количественное) и фундаментальное изменение в жизни капитала было подчеркнуто в Манифесте Коммунистического Интернационала 1919 года: «Если полное подчинение государственной власти финансовому капиталу привело человечество к империалистической бойне, то через эту бойню финансовый капитал до конца милитаризировал не только государство, но и себя самого и уже неспособен выполнять свои основные экономические функции иначе, как посредством железа и крови (...) Огосударствление экономической жизни, против которого так протестовал капиталистический либерализм, стало совершившимся фактом. От этого факта назад – не только к свободной конкуренции, но и к господству трестов, синдикатов и других экономических спрутов – возврата уже нет». Но оказывается, что либо товарищи из Интернационалисткой коммунистической тенденции не знают этого документа, либо они не согласны с этой основной позицией Коминтерна и должны об этом сказать.

[6] Другое письмо Энгельса по поводу марксистского метода кажется вполне подходящим для этих учеников: «Чего всем этим господам не хватает, так это диалектики. Они постоянно видят только

здесь причину, там следствие. Они не видят, что это пустая абстракция, что в действительном мире такие метафизические полярные противоположности существуют только во время

кризисов, что весь великий ход развития происходит в форме взаимодействия (хотя взаимодействующие силы очень неравны: экономическое движение среди них является самым сильным, первоначальным, решающим), что здесь нет ничего абсолютного, а все относительно. Для них Гегеля не существовало». Энгельс Конраду Шмидту, 27 октября 1890 г.

[7] Мы должны отличать марксистскую, объективную диалектику от пустой и субъективной диалектики различных направлений анархизма и модернизма, которые остаются на запутанном уровне, находя во всем только противоречия, не обнаруживая их основного единства. Они вполне могут признать некоторые явления периода распада, но, как правило, отказываются видеть конечную причину и логическую основу этого периода в экономическом крахе капиталистической системы. Для них объективная историческая диалектика является анафемой, поскольку она лишила бы их главного занятия — догматического сохранения перед лицом исторической реальности их индивидуальной свободы мнений. Поскольку они рассматривают экономический фактор, если они вообще его замечают, как лишь один из многих факторов равной важности, их диалектика остается субъективной, антиисторической и, подобно эпигонам итальянских левых, неспособной уловить траекторию событий.