Влияние КРПГ: «Рабочий Коммунист» (1929 – 1931)

Термин «коммунистические рабочие» означал ссылку на традицию КРПГ. «Рабочий Коммунист» не рассматривал себя в качестве части традиции Итальянской Левой: эту традицию он считал традицией более низкого уровня по сравнению с традицией Германской Левой.

«Мы участвовали в революционном движении, менее совершенном, чем наши немецкие товарищи… Для нас, укорененных в бордигистской традиции, потребовало много усилий вырвать из нашего мышления систему предрассудков, скрывавших от нас реальность, реальность, извлеченную непосредственно из опыта нашими немецкими товарищами» (Статья «Завоевать или разрушить профсоюзы?» в «Р.К.», №2-3, октябрь 1929г.).

В то время, как в своем втором номере (январь 1928г.) «Коммунистическое Пробуждение» все еще критиковало «элементы, подобные Паннекуку в Голландии и Панкхерст в Англии» за создание Четвертого Интернационала, «этой абсурдной смеси разношерстных элементов», «Рабочий Коммунист» совершил акт покаяния и оценивал себя как «запоздалую ветвь подлинно марксистской левой, представителями которой в 1919г. были в Англии Панкхерст, а в Голландии – трибунисты Гортер и Паннекук» («Р.К.», №1).

Группа Паппаларди напечатала по частям в своей газете памфлет Гортера «Ответ товарищу Ленину», в котором в конденсированном виде излагались позиции Германской Левой. Эта публикация подчеркивала антиленинистскую ориентацию «коммунистических рабочих групп»:

«Гортер был прав, а Ленин ошибался. Ленинская линия привела к тягчайшим поражениям, к созданию массовых партий, ставших оплотом оппортунизма и контрреволюции в рабочем классе" («Р.К.», №1).

Были установлены контакты с голландскими и немецкими товарищами из «Группы интернациональных коммунистов» (ГИК), а также с ВРСГ и КРПГ. Данные контакты не увенчались слиянием в одну организацию. Эти группы весьма осторожно относились к самому принципу подобного слияния и предпочитали взаимное сотрудничество и обмен материалами в своей «коммунистической рабочей прессе».

КРПГшная «антиленинистская» тенденция не осталась изолированной интернационально: группы, защищающие те же программные позиции, были созданы в 1930г. в Австрии и Дании (“Mod Stromen”).  Но основа у всех у них оставалась хрупкой: немногочисленные и изолированные от рабочего класса, в котором доминировали социал-демократическая и сталинистская идеологии, они не были ни однородными, ни объединенными в единую интернациональную организационную общность – подобное объединение они считали преждевременным или бесполезным с тех пор, как обожгли пальцы с попыткой создания Коммунистического Рабочего Интернационала в 1922г.

Несмотря на свою ограниченность пределами Франции и немногочисленность (15 – 20 активистов), «коммунистическая рабочая» организация сделала более известными позиции Германской Левой – позиции, на которых традиционно стояло клеймо «инфантилизма» и «экстремизма».

Сотрудничество Мясникова и «Русской рабочей группы» в «Рабочем Коммунисте» подтвердило антиленинистскую ориентацию этого последнего. Старый рабочий – большевик,[1] Мясников находился в оппозиции Ленину с 1921г. по вопросам о нэпе и «рабочей демократии» в РКП(б) и Советах. Он призывал к широчайшей свободе критики и организации в последних. Он критиковал тактику единого фронта как «тактику сотрудничества с отъявленными врагами рабочего класса, подавившими революционное движение пролетариата с оружием в руках» и как тактику, «находящуюся в открытом противоречии с опытом русской революции». Он также критиковал любые запреты на стачки в России и требовал, чтобы «пролетариат мог реально участвовать в управлении экономикой» посредством профсоюзов и фабзавкомов. Считая, что Советская Россия и РКП(б) все еще сохраняют пролетарский характер, группа Мясникова создала «рабочую группу» большевистской партии, «на основе программы и устава РКП(б), с целью осуществления решительного давления на руководящую группу самой партии».[2]

Мясников был исключен из партии в 1922г. Вскоре после этого Манифест его группы был переведен на немецкий язык КРПГ, которая добавила к нему свои критические комментарии о профсоюзах и о пролетарском характере РКП(б). Мясников был арестован в 1923г., подвергнут пыткам и сослан в Армению, откуда в 1928г. он сумел бежать через Иран в Турцию. После энергичной компании, Корш и «Рабочий Коммунист» добились, чтобы в начале 1930г. Мясникову был разрешен въезд во Францию. В это время он более или менее придерживался позиций КРПГ и отвергал усилия Троцкого по созданию международной левой оппозиции как обреченные на неудачу либо на то, чтобы сыграть на руку буржуазии.[3]

Опыт Русской Левой, неленинистской и находящейся в оппозиции к Троцкому, критически относившейся к опыту русской революции, привел «Рабочий Коммунист» к энергичной защите тезисов Германской Левой, которая первой начала критику РКП(б) и Коминтерна. Сходство взглядов «РК» и КРПГ существовало по пяти вопросам:

1). Парламентский вопрос. В отличие от Бордиги, который считал антипарламентаризм вопросом тактики, «РК» считал его делом принципа и отстаивал бойкот  парламента. Тем не менее, в отличие от КРПГ, он отделял себя от синдикалистского антипарламентаризма, «который не имеет ничего общего с радикальными тенденциями марксистского и коммунистического антипарламентаризма».

2). Национальный вопрос. В этом вопросе, даже более отчетливо, чем Голландская Левая, которая занимала нерешительную позицию, утверждалось, что невозможно поддерживать национальные движения, которые «могут служить только предлогом для развязывания международных конфликтов и даже устраиваются искусственно с целью развязать войну». Приняв тезисы Розы Люксембург, «РК» отверг позицию Ленина, согласно которой «пролетариат даже может считаться поборником национальной защиты, потому что это – единственный класс, который борется до конца, особенно против всякого национального угнетения».

На самом деле, статья «Империализм и национальный вопрос», появившаяся в №2-3 «Рабочего Коммуниста» настаивала: «Пролетариат развивает свою борьбу, делает свою революцию как класс, а не как нация. Сразу после победы пролетариата в нескольких странах, государственные границы должны исчезнуть».

Не может быть «прогрессивной национальной буржуазии» в колониальных и полуколониальных странах, потому что в этих регионах буржуазия «по своей сущности и по своей структуре является созданием империализма» («РК», №9-10, март 1930г.). Вот почему не может быть даже тактической защиты лозунга о «праве наций на самоопределение», как в 1917г., когда за этим лозунгом скрывались интересы национальных буржуазий: «Катастрофический опыт показывает, что когда пролетариат «защищает свою страну», свою «угнетенную нацию» – это имеет только один результат – усиление его собственной буржуазии». Поэтому «РК» отверг троцкистский лозунг о «Соединенных Штатах Европы» как являющийся частью той же националистической линии: «Марксисты – коммунисты не хотят строить Соединенные штаты Европы или мира, их целью является Всемирная республика рабочих Советов» («РК», №2-3).

3). Вопрос о профсоюзах. Здесь «коммунистические рабочие группы» приняли позицию КРПГ, т.е. отказ от всякой деятельности в профсоюзах с целью «завоевать» их и отказ от всякой попытки создавать новые профсоюзы, даже революционные:

«Профсоюзы не могут быть завоеваны для революции; революционные профсоюзы не могут быть созданы» («РК», №1).

Основываясь на немецком опыте, где профсоюзы были на стороне Носке, группа Паппаларди призвала к разрушению профсоюзов. Это означало не просто разрушение отдельных профсоюзов, но разрушение самой профсоюзной формы, которая изжила себя «из-за модификаций, которые исторический процесс внес в формы классовой борьбы» («РК», №1). Пролетарская борьба не может осуществляться посредством профсоюзов, потому что исторический процесс «превратил эти бывшие органы классовой борьбы в покорные орудия в руках капитализма».

Означало ли это, что «Рабочий Коммунист» отрицал всякое вмешательство в классовую борьбу? Нет, потому что «участие во всех видах частичной борьбы пролетариата является бесспорной необходимостью». Существование постоянных органов борьбы стало невозможно: «Создание постоянных организаций, основанных на низших формах классового сознания и классовой борьбы, более не имеет смысла в эпоху, когда революция может начаться в любой момент» («Завоевать или разрушить профсоюзы?» в «РК», №4-5). В действительности это был весьма спонтанеистский подход, рассматривавший революцию как постоянную возможность. Борьба найдет свои спонтанные органы в «фабричных комитетах», которые не будут постоянными организациями. «РК» критиковал германский ВРС за превращение фабричных комитетов в «формы, заменившие классические профсоюзы». Для «РК», экономическая борьба может быть только борьбой, связанной с борьбой за власть. Формой пролетарской власти были рабочие Советы.

4). Партия и Советы. Отказавшись от «бордигизма», активисты «коммунистической рабочей левой» были все более склонны считать партийный вопрос вторичным, отказываясь изучать конкретные условия возникновения партии:

«мы не спешим создать новую партию, расширить нашу организационную базу… наша цель – создание подлинно революционной партии и, чтобы достичь этой цели, мы готовы длительное время быть сектой» («Выйти из болота!» в «РК», №1, август 1929г.).

В виде реакции на позицию Бордиги, который утверждал, что сознание может существовать только в партии, и что партия должна повести за собой класс с целью установить свою собственную диктатуру, диктатуру Коммунистической Партии, после захвата власти, «РК» выдвинул люксембургистскую позицию:

«Роль партии – это не роль вечного господства, ее роль – роль воспитания, содействия достижению рабочим классом зрелости его политического сознания» («Недавний прогресс материалистической диалектики у Троцкого и его эпигонов» в «РК», №1).

Здесь нужно указать, что на деле воспитательная роль, приписанная партии, сводила ее функции к функциям маленького исследовательского кружка, а не органа борьбы, развивающего политическое сознание рабочих. «РК» считал, что это сознание является стихийным – партия просто накладывается на него.

В действительности, здесь развивалась «советистская» концепция, ставившая советы на место партии. «Рабочий Коммунист» избегал слова «партия», предпочитая ему словосочетание «пролетарские элиты», «чья роль все более и более будет поглощаться массами, по мере того, как мы будем продвигаться к победе» («О роли пролетарских элит в классовой революции» в «РК», №7-8).

5). Россия и государство. Признавая, что русская революция была пролетарской, «Рабочий Коммунист», как и «Коммунистическое Пробуждение» видел происхождение контрреволюции в нэпе и в подавлении Кронштадта в 1921г.:

«Основы нынешнего вырождения восходят к нэпу, к компромиссу между пролетарскими и буржуазными элементами русской революции, что создало пропасть между русской революцией и революцией на западе, что создало экономическую основу для обуржуазивания пролетарского аппарата, функционеров, служащих и т.д.».

Таким образом, природа пролетарского государства превратилась в свою противоположность. Посредством государственного капитализма бюрократия, которую «РК» все еще называл кастой, превратилась в буржуазный класс:

«Существует объективная основа для превращения этой касты в класс. Этой объективной основой является государственный капитализм… и его отношения со свободным рынком, созданные нэпом» («РК», №1).

В действительности, существовало 2 тесно связанных фактора, обусловивших этот процесс: внешний фактор (отсутствие революции на Западе, что оставило Советскую Россию изолированной) и внутренний фактор (государственный капитализм), оба эти фактора действовали вместе, открывая дорогу контрреволюции. В своем анализе «РК» не отделял два эти фактора друг от друга. Но он считал второй фактор более опасным, т.к. большевистская партия осталась во главе государства и не поддержала кронштадтских повстанцев:

«В 1921г. для русских коммунистов был возможен выбор одного из двух путей: либо отчаянная и героическая борьба против внутренних и внешних сил реакции и, «очень возможно», поражение и смерть в борьбе, либо компромисс с буржуазными силами, отказ от революционной позиции без всякого сопротивления, мягкое поглощение коммунистических сил новыми буржуазными отношениями производства, введенными нэпом».

«Рабочий Коммунист» извлек 2 фундаментальных урока из русского опыта:

«Пролетарская диктатура… не может ни развивать социализм, ни сохранять саму себя, если она не развивает пролетарскую революцию на международной арене. Это особенно верно для неразвитых в промышленном отношении стран».

Другой урок состоял в том, что диктатура пролетариата – это «диктатура советов», а не «диктатура партии», она представляет собой «антигосударственную организацию сознательного пролетариата». («РК», №12, октябрь 1930г., на итальянском языке).

Далее мы увидим, что все эти тезисы обсуждались во Фракции Итальянской Левой, часто с теми же заключениями. Но существовало фундаментальное различие между двумя ветвями Итальянской Левой: одна из них рассматривала свою работу в долгосрочной перспективе, работу с помощью организации, участвующей в классовой борьбе; она проводила свою теоретическую работу внутри подобной организации и систематическим образом. Другая ветвь не понимала важности развития политической организации, считала этой второстепенной задачей и полагала, что сознание кризиса может развиться во всякое время, и революция возможна в любой момент. Она развивала свои теоретические позиции менее глубоким образом, полагаясь на интуицию и опираясь на теоретический вклад Германской Левой. Отсутствие революции, которую она ожидала в результате кризиса 1929г., и растущее влияние анархистских позиций, отстаиваемых Прудомо и его женой, привели к роспуску группы в конце 1931г. Прудомо и его жена ушли еще до этого – «Рабочий Коммунист» в свой статье на итальянском языке приветствовал их уход как уход «интеллигентной мелкой буржуазии», искавшей привилегий и славы и «желавшей въехать в мировую историю на горбу рабочего класса» («Прудомо и его жена бегут с поля боя – тем лучше!» в «РК», №13, январь 1931г.).

Этот раскол, который на самом деле не был расколом, повлек тяжелые финансовые последствия для газеты. Прудомо был очень богат и владел книжным магазином, являвшимся центром работы организации. Издание скоро прекратилось. «Спартак», который начали издавать супруги Прудомо вместе с Дотри, постигла та же участь в следующем году. Группа Паппаларди распалась: сам он тяжело заболел и до своей смерти в 1940г. не занимался активной политической деятельностью. «Спартак» и выходившая в 1932г. «Международная рабочая корреспонденция» имели только эфемерное существование. Они были изданиями супругов Прудомо вместе с Дотри, интересовавшихся сперва «советистскими», а затем анархистскими идеями, но не политическим органом революционной организации.[4]

На самом деле, смерть «Рабочего Коммуниста» была результатом политических, а не случайных факторов. Хотя он проделал долгий путь и со значительной смелостью поставил под вопрос схемы прошлого, он не достиг политической и организационной последовательности. Он был скорее федерацией исследовательских групп, а не реальной политической организацией, обладающей программой и оценкой настоящего ради подготовки будущего. Хотя он признавал необходимость партии, он двигался в сторону итальянских анархистов[5] из «Анархистской борьбы», призывая к созданию анархизма, «обновленного с ног до головы, превзошедшего самого себя и свои традиционные антагонизмы» («РК», №11, сентябрь 1930г.). Благодаря своему рабочизму, он изолировал себя от политической среды, хотя уже был изолирован от рабочей среды. Изоляция Германской Левой, ее кризис в конце 1920-хгодов, ее слабость на организационном уровне, трудности в поддержании интернациональных контактов не позволили ему продержаться длительное время.[6]


[1] R. Sinigaglia. Mjasnikov e la rivoluzione russa (Milano, 1973). 

[2] Манифест Рабочей группы РКП(б) был опубликован в Invariance, №6, 2-я серия, 1976г. – вместе с комментариями КРПГ. «Коммунистическое пробуждение» также опубликовало в январе 1928г. манифест «Накануне Термидора» группы Т. Сапронова и В. Смирнова, связанной с группой Мясникова. Эта последняя создала эфемерную Рабочую Коммунистическую партию России, входившую в гортеровский Коммунистический Рабочий Интернационал.

[3] «Есть только две возможности: либо троцкисты объединятся под лозунгом «война дворцам, мир хижинам», под знаменем рабочей революции – это первый шаг, необходимый для того, чтобы пролетариат стал господствующим классом – либо они будут медленно отступать и перейдут индивидуально или коллективно в лагерь буржуазии. Таковы 2 альтернативы. Третьего пути нет» («РК», №6, январь 1930г.).

[4] Прудомо очень скептически относился к возможности революции. Он считал пролетариат новым «Спартаком», чья борьба может быть только «отчаянной битвой за высшие революционные цели». Позднее Дотри присоединился к кружку Суварина, «Социальная критика», а затем – к «Контрнаступлению» Г. Батая.

[5] Тот же полицейский рапорт, который мы цитировали выше, указывает, что «рабочисты» «движутся в сторону анархистов, вплоть до того, что работают вместе». Указывалось на «участие в пропаганде в пользу преследуемых анархистов в Сен-Приесте» и в работе «анархистского кружка имени Сакко и Ванцетти». В заключение говорилось: «Они утверждают, что не отвергают никакие средства борьбы, включая террористические акты».

[6] Раскол между ВРС и КРПГ в 1929г. привел к распаду Германской Левой. «Сохранившаяся» КРПГ продолжала строго отстаивать позицию о необходимости партии и отвергала любой революционный синдикализм, в т.ч. в форме «всеобщих рабочих союзов». В декабре 1931г. остатки ВРС и ВРС-Единство объединились в Коммунистический Рабочий Союз, характеризовавшийся теоретической слабостью и активистской ориентацией на непосредственные действия.

В этих условиях, влияние Германской Левой во Франции могло только падать. После развала «Рабочего Коммуниста», в 1931г. возникла группа «Спартак». Состоявшая в большинстве своем из немецких активистов (8 человек), она могла издавать газету «Спартак» только за счет денег Прудомо, который благодаря этому мог публиковать свои статьи без всякого контроля редакции. По этой причине Прудомо был исключен из группы в сентябре 1931г. – за «недисциплинированность» и «отсутствие политической и организационной сознательности» (письмо Гейнриха в КРП Голландии, 6 сентября 1931г., в архиве Канне-Мейера в Институте социальной истории в Амстердаме). Без публикаций, группа «Спартак» скоро исчезла.

Тандем Прудомо – Дотри издавал журнал «Международная рабочая корреспонденция» с 25 сентября 1931г. до июня 1933г., сотрудничая с голландскими «коммунистами рабочих Советов» и с английскими анархистами. С 1933г. Прудомо и Дотри эволюционировали к антифашизму. Уроки революционной непримиримости Германской Левой были забыты.